Перед Златой были просторные покои, состоящие из светлой горницы с двумя широкими окнами, опочивальни, трапезной, библиотеки и небольшой уборной, где была расположена бадья для купания, нужник и рукомойник. Повсюду пол был устелен мягкими коврами, даже около бадьи лежал небольшой коврик.

— Здесь можешь двигаться как обычно, ковры заглушают звук, — сказал Зорян.

Злата зашла в опочивальню. Окон тут не было, вместо этого стены слегка светились, давая мягкий приятный свет. Она огляделась, а потом, разведя руками, посмотрела на Зоряна.

— Когда соберешься спать, просто опусти занавеси, — он показал ей на неприметную нишу и спускающийся по стене шнурок. Злата тут же дернула за него и огромный во всю стену занавес раскрылся, загораживая свет стен.

— Дерни еще раз, — Зорян стоял посреди комнаты, сложив на груди руки и наблюдая за ней. Злата сделала, как он сказал, и занавес исчез, словно его и не было.

— Пойдем, покажу, как пользоваться водой, — на этих словах Злата усмехнулась, а он, поманив за собой, провел ее в уборную, — это водный артефакт, просто кладешь руку и думаешь, какая вода тебе нужна. Отключается также. Попробуй, — Злата положила руку, и из выступающего из стены желоба полилась вода.

— Прекрасно, осваивайся, ужин тебе принесут. Я зайду к тебе завтра, все равно до утра ты не сможешь говорить.

«Как до утра⁈ Ты же сказал пару часов,» — хотелось воскликнуть ей, но вышло лишь невнятное бормотание. Услышав это, Зорян улыбнулся, а его лицо, освещенное улыбкой, совершенно преобразилось, — так утро и наступит через пару часов, когда солнце подымется выше, — пояснил он, снова угадав, о чем она подумала, — отдыхай, — он развернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Злата подошла к двери и потянула за нее. Дверь не поддавалась. Злата от досады, что он ее запер, стукнула кулаком по двери.

— Даже и не думай, — раздался за дверью его насмешливый голос, — пока не освоишься с местными порядками и обычаями, покидать свои комнаты будешь только в сопровождении кого-нибудь, доброй ночи, Злата.

«Доброй ночи, Зорян», — она показала двери язык, к которому потихоньку начала возвращаться чувствительность. Девушка еще раз обошла покои, заглянув в каждую комнату, и со вздохом плюхнулась на необычную скамью со спинкой, как у стула, и обтянутую бархатом. Все казалось ей странным: мебель, одежда, даже сам дворец. Злата тяжело вздохнула, придется привыкать.

«Интересно, как там остальные? Надеюсь, у них все хорошо,» — ее взгляд уперся в дверь уборной, — «надо привести себя в порядок,» — подумала она, — «а одежда тут какая-нибудь есть?»

Она поднялась и прошла в опочивальню. Еще раз оглядевшись, она не нашла привычных сундуков, зато увидела странные дверцы в стене. Открыв их, Злата обнаружила чулан со множеством разной одежды: тут были и странные платья, и штаны, и рубахи, и нательные сорочки и куча всякой всячины.

"Так и что из этого тут носят? — девушка задумчиво перебирала наряды, наконец, на глаза ей попалась привычная длинная рубаха и сарафан, — и на том спасибо, — улыбнулась Злата, доставая вещи.

Взяв рубаху, она направилась в уборную. Притворив за собой дверь, Злата прикоснулась к артефакту. Ей понадобилось несколько минут, чтобы настроить нужную температуру. Пока вода набиралась в бадью, она осмотрелась. На полочках рядом лежало мыло, стояли какие-то бутыльки с разноцветными жидкостями, на крючке висело мочало, а рядом широкое льняное полотенце.

«Мыло знают, — размышляла она, — значит, не совсем дикие.»

Заезжие купцы частенько рассказывали различные байки о землях, где им доводилось побывать. И в одной из них Злата слышала, что есть народы и земли, где жители не знают мыла и бани. У северян с этим все было хорошо.

«Вон даже воду не надо греть и в бадью таскать не надо, сама льется,» — размышляла она, скидывая с себя сарафан, затем она стянула с себя рубашку и погрузилась в горячую воду.

Злата старательно намылилась, наслаждаясь возможностью смыть с себя грязь и пот. Она, конечно, предпочла бы баню, которая была для нее привычнее. Эта бадья напоминала ей ту, в которой мачеха купала ее в детстве, только была намного больше. Смыв с себя пену, и слив воду, которая утекала через небольшое отверстие, при этом не попадая на пол, что весьма удивило и обрадовало ее, она снова набрала воды и принялась мыть голову. Как следует прополоскав волосы, Злата выбралась из бадьи. Мягкий коврик приятно щекотал ступни. Злата обтерлась полотенцем и натянула рубаху из странной гладкой ткани, которая нежно ласкала кожу. Девушка промокнула волосы и подошла к огромному зеркалу, висевшему на стене и напомнившему ей одну старую сказку про волшебное зеркальце, умевшее показывать все, о чем ни попросишь

— Свет мой, зеркальце, скажи… — наконец-то ей удалось хоть что-то произнести вслух. Злата посмотрела на себя и, взяв гребень, принялась расчесывать волосы.

— В магическом мире живем, магией пользуемся, силой владеем — рассуждала она вслух, — а волшебные зеркала делать не научились, — она помрачнела и, отложив гребень, заплела волосы в свободную косу, — целый купол над городом стоит, а зеркало — самое обычное. Вот бы посмотреть, что там ребята делают, или на отца взглянуть, как он там сейчас?

Она вышла назад в горницу. Дверь в трапезную была открыта, и на столе уже стоял ужин: странный глиняный горшок белого цвета, от которого шел пар, блюдо с какими-то закусками, корзинка с хлебом, миска с жаркое и овощами. Также на столе стоял кувшин с морсом, чистая глубокая серебряная тарелка поверх другой, плоской, серебряный кубок, лежали столовые приборы и белая салфетка.

На стене перед столом висело зеркало.

«Вот и зачем оно здесь? — удивилась Злата, — себя за едой разглядывать?»

Она заглянула в горшок. Там оказался суп, который Злата тут же налила себе и уселась за стол. Суп оказался рыбный, наваристый и очень вкусный. Злата попробовала понемногу от каждой закуски, какие-то оказались пресными, другие черезчур острые, у нее даже слезы из глаз брызнули, а во рту все горело. Девушка поспешно налила морс, запивая неожиданное кушанье. Затем она отведала жаркое и овощи, которые оказались вполне привычными на вкус. Наевшись, она собрала грязную посуду и направилась в ванную.

— И что она делает? — воскликнула Забава, которая смотрела в зеркало, наблюдая за их пленниками. Зорян оторвался от бумаг и подошел к сестре. Злата нашла в уборной небольшой тазик, который мужчины обычно использовали, чтобы набрать воду для бритья, и налив в него воды, намыливала тарелку.

— Она, что, посуду моет? И это по твоему девушка из родовитой семьи? — принцесса презрительно наморщила нос, — Любаша с Гордеей даже со стола не стали убирать, сразу видно, с прислугой росли, а эта что?

Зорян, усмехнувшись, внимательно следил за действиями Златы. Та уже закончила с посудой, отнесла ее на стол и насухо вытерев, сложила на поднос, затем взглянула в зеркало:

— Жаль, что ты тоже не волшебное, — произнесла девушка вслух, — а то показало бы мне сейчас моего женишка.

На мгновение Зорян напрягся, а затем нахмурился, Злата едва не произнесла заветную фразу, заставлявшую зеркала во дворце показывать все, что угодно.

— Надо было лишить ее речи на подольше, — пробормотал он себе под нос, — а то, с ее привычкой рассуждать вслух, она быстро догадается.

— Ты смотри, смотри, — взвизгнула Забава, хотя в этом не было необходимости. Брат и так стоял рядом, с интересом наблюдая за Златой, — она стирать собралась!

Злата вернулась в уборную и, набрав воды в бадью, взяла мыло и принялась стирать свою одежду, в которой прибыла. Правда, делала она это при помощи магии. Повинуясь ее жестам, мыло скользило по ткани, затем рубашка принялась сжиматься, словно кто-то мял и тер ее, потом нырнула в наполненную бадью и начала плескаться в ней, как живая. Наконец, выбравшись, скрутилась в жгут и расправилась. Яркий свет залил комнату, Забава зажмурилась, а Зорян прикрыл глаза рукой. Вспышка погасла, и они увидели Злату, складывающую совершенно сухую рубашку.