– Что с тобой? – Тэйн легонько потряс девушку за плечо. – Тебе плохо? Ты заболела?

Сознание отказывалось верить тому, что видели глаза. Слабые различия в фигуре, волосах, губах, коже… Но все это ничего не значило. Кайку в упор смотрела на посыльную. Не может быть… Но она была уверена, что не ошиблась.

– Она не больна. – Джин отстранила юношу и, схватив Кайку за ворот, грубо притянула к себе так, что их носы почти соприкоснулись. Тэйн, оторопев, застыл в изумлении. – Ты ведь узнала меня, не правда ли, Кайку?

Кайку кивнула, внезапно испугавшись.

– Азара, – выдавила из себя девушка, с трудом переводя дыхание.

– Азара, – подтвердила посыльная, и Кайку почувствовала острый укол лезвия в живот.

Своими ослепительными цветами, голубым, зеленым, пурпурным, белым и желтым, Речной квартал явно вступал в противоречие с примыкавшими к нему районами и поражал своим великолепием. Его шикарные дорогие особняки возвышались над остальным городом, толпясь на маленьком клочке суши. Берега каналов, рассекавших район, были выложены шлифованными каменными плитами лазурного цвета. Над всем этим великолепием высился храм Паназу. Паназу был богом дождя, штормов и рек, поэтому район не имел никаких дорог – только каналы, по которым скользили лодки, перевозя грузы и пассажиров.

Все дома в Речном районе располагались на островках неправильной формы, окруженных сетью каналов, разбегавшихся, словно трещины в разрушающейся каменной плите. Квартал находился к югу от реки Керрин и представлял собой хаотичное скопление жилых зданий, игорных домов, театров, магазинов и питейных заведений.

Когда-то давно на этом месте располагались старые товарные склады да загоны для скота. Но Аксеками рос. Большие грузовые баржи все чаще причаливали к берегам Керрин. Узкие каналы Речного района стали неудобны для приема и разгрузки крупных судов. И постепенно постройки для хранения и обработки грузов сместились на северный берег реки.

Затем квартал на долгие годы превратился в приют для преступников и низшего сословия, пока часть элиты сарамирского общества не решила, что жить в месте, где отсутствуют дороги, очень оригинально. Цены на землю тут же взлетели, и каждый кусочек района застраивался по безумным архитектурным проектам в надежде затмить соседа. С притоком богатых клиентов преступность тоже развивалась: лачуги, заполненные продажными девками, исчезли – взамен появились изысканные притоны и публичные дома. Речной район притягивал золотую молодежь, богатую и скучающую, безрассудно проматывающую в пьянстве и разврате деньги отцов. Это было опасное место, но опасность имеет свойство привлекать, поэтому квартал процветал.

– Я думала, она мертва, – задумчиво проговорила Кайку.

Tэйн повернулся и посмотрел на нее. Это были первые слова, которые Кайку произнесла с тех пор, как Азара – женщина, которую послушник встретил у водопада, – заперла их.

Через щели в потолке внутрь проникали солнечные лучи, слегка освещая лицо девушки. В темной комнате стояла невыносимая духота.

– Кто она? – поинтересовался Тэйн.

Юноша сидел на одной из грубых каменных скамей квадратной формы, спускавшихся ярусами в неглубокую яму в центре комнаты. Помещение, бывшее прежде парилкой, теперь пустовало, и воздух в нем отдавал затхлостью.

– Не знаю, – ответила Кайку. Она сидела чуть ниже, с другой стороны ямы. – В течение двух лет Азара прислуживала в доме моих родителей. Но теперь мне кажется, я никогда не знала ее. Эта женщина совсем не та, кем представляется.

– Я подозревал, – признался Тэйн. – Но у нее метка императорского посыльного. Насколько я знаю, тех, кто сделает такую татуировку без разрешения императорской канцелярии, ждет мучительная смерть.

– Она сгорела заживо, – не слушая юношу, продолжила Кайку. – Я видела ее лицо, обгоревшее и изуродованное. Сейчас она… она еще красивее, чем прежде. Я могла бы предположить, что это сестра Азары, если бы не глаза. Тэйн, моя служанка сгорела. Как же она могла воскреснуть?

Азара была вне себя от гнева. Кайку все еще чувствовала сталь кинжала на своей коже. В тот момент она не сомневалась, что служанка, желая мести, без промедления воткнет оружие в тело бывшей хозяйки.

Но в чем ее вина? Вплоть до последнего момента она думала, что спасительницу-служанку убило какое-то не поддающееся контролю проклятие. Но теперь девушка знала, что ошиблась. И принять это было не так просто.

– Ты оставила меня умирать, Кайку, – прошипела Азара. – Я спасла тебе жизнь, а ты оставила меня умирать.

Тэйн, справившись с изумлением, сделал шаг вперед, чтобы защитить девушку, которую так долго искал.

– Оставайся на месте, Тэйн, – цыкнула на юношу Азара. – Я слишком много сделала для того, чтобы эта девчонка выжила, и поэтому не собираюсь убивать ее сейчас. Но я не ручаюсь за себя, если ты попытаешься вмешаться. Ты умрешь прежде, чем успеешь достать свой нож.

Сомневаться в том, что она выполнит угрозу, не приходилось. Послушник вспомнил странный блеск в ее глазах в ночь их первой встречи. Он не знал, кто скрывается в облике красавицы, и предпочел не рисковать.

– Мне показалось, что я убила тебя, – попыталась объяснить Кайку. Она говорила спокойно, хотя внутри все тряслось от страха. – Я испугалась, когда увидела, что произошло, и убежала.

Вначале девушка хотела попросить прощения за свой поступок, но потом передумала. Извиниться – значит признать вину. Она не станет просить прощения за то, что произошло в лесу. Особенно теперь, после обмана Азары.

– Да, ты сбежала, – зло усмехнулась служанка. – Ты могла бы дорого заплатить за то, что сделала. Но мне дали поручение, и ты – часть его. Следуй за мной. – Она повернулась к Тэйну. – Можешь присоединиться к нам или отправиться восвояси.

– Куда? – машинально спросил Тэйн, уже давно решивший, что не бросит Кайку.

– В Речной район, – ответила Азара.

Служанка спрятала кинжал и предупредила спутников, чтобы они даже не пытались сбежать, хотя никто из них и не собирался этого делать. Несмотря на всю ее грубость и злость, оба чувствовали, что Азара не причинит им вреда. Когда Кайку проанализировала то, что знала о служанке, то пришла к простому выводу: Азара с той самой ночи, когда погибла ее семья, постоянно пыталась куда-то доставить бывшую госпожу. Если бы она решила ее похитить, то давно бы уже осуществила задуманное. Здесь было что-то другое.

Кайку, по словам Азары, являлась частью какого-то поручения. И именно поэтому путники направлялись сейчас в Речной район. Кайку охотно последовала за служанкой. Девушке хотелось хотя бы приоткрыть завесу окутывавшей ее тайны.

Процессия пересекла Керрин по большому мосту Гилза, висящему на цепях, и оказались среди безвкусных разноцветных зданий. Внезапно открывшаяся картина избыточной роскоши и сумасбродства ошеломляла, как будто мост был барьером между городом и этим местом, населенным ярко и вызывающе одетыми и раскрашенными существами. Здесь запрещалось использовать колесный транспорт – только плоскодонки. Ярко раскрашенные крошечные лодки, издалека казавшиеся цветами на речной воде, сновали туда-сюда по узким каналам.

Азара подвела своих спутников к заброшенному, стоявшему на отшибе, удивительно раскрашенному зданию, судя по вывеске, бывшему некогда аптекой. Позади него располагалось низкое деревянное сооружение, очевидно парилка. Все вокруг было завалено пыльными каменными плитами.

– Ждите здесь, – приказала Азара. – Не заставляйте меня разыскивать вас, иначе сильно пожалеете.

С этим словами она вышла. Раздался звон цепи и скрежет ключа в замке. Теперь молодые люди наверняка не могли выбраться наружу. За все время пути Азара не проронила ни звука, и пленники пребывали в полном неведении относительно того, что происходит.

Оставшись одни, Тэйн и Кайку разговорились. Послушник рассказал девушке о страшной участи, постигшей священников храма. Кайку поделилась сведениями, которые Мисани удалось выведать у старого ученого. Но, хотя беседа текла так же легко, как и в первые дни их знакомства, молодые люди по-прежнему не были откровенны до конца. Кайку ни словом не обмолвилась ни о своем отклонении, ни о том, почему покинула дом подруги. Умолчала она и о том, что произошло между нею и Азарой в лесу. Тэйн скрыл от девушки, что гибель священников нисколько не трогает его, что он испытывает лишь странное волнение перед предстоящими событиями. Юноша горел желанием узнать, какое предназначение уготовила ему судьба.