И в этот момент я стал животным. Таким же точно, каких осуждал сам. Я хотел знать ее запах, вкус, хотел утолить ею свой звериный голод.

Прямо сейчас, прямо здесь.

Штаны распирало, а я кусал губы в кровь, чувствуя, что ничто не сможет утолить мой голод, как ее горячее трепещущее лоно, в которое раз за разом погружается мой член.

Она застыла возле стены, пока я прикасался к ней. В ее глазах был страх, она следила за моей рукой.

Я сжал ее грудь, словно пытаясь поймать ее сердце. Оно билось неправильно – слишком быстро, слишком отчаянно, как будто пыталось вырваться из грудной клетки и упасть мне в ладонь, как жертвенное сердце древнему богу.

Моя рука двинулась ниже – по бедру, под подол, ледяная в перчатке, но не холодная: под кожей у меня пылало древнее пламя, и оно жаждало прикоснуться к её теплу. И тогда – в тот самый миг, когда пальцы мои оказались между её сомкнутых ног, – она задохнулась.

Я жадно скользнул между ее бедер и увидел в ее глазах желание. Оно промелькнуло на долю предательской секунды, когда я плавно водил пальцем по ее лону.

Когда мои пальцы стали медленно входить в нее, я почувствовал, что она течет. Течет прямо на мою перчатку. Я вонзил пальцы в нее, а ее тело изогнулось. Сквозь тонкую ткань я пожирал взглядом ее напряженные горошины сосков.

“Она хочет… Хочет этого…”, – прорычал дракон, когда я снова вводил в нее свои пальцы. Сначала медленно, чтобы дать ей почувствовать, что она больше не принадлежит себе.

С каждым разом я делал это жестче, видя, как ее тело откликается, как она обхватывает их и замирает с приоткрытым ртом. Жестче. Глубже. Я хотел, чтобы она почувствовала меня внутри.

Мое тело откликалось на ее вздохи-всхлипы. Штаны стали невыносимо, мучительно тугими. Ее тело хотело продолжения. И в этом была вся её мука.

Я был во власти одержимости, которая растёт внутри, как плесень на душе, и однажды ты забываешь, где твои мысли, а где – голос того, кто смотрит на тебя из тьмы.

Тот, кто всегда смотрел на меня из тьмы, желал ее. Не тело. Все. От стона наслаждения до крика боли.

Мои пальцы доставляли ей наслаждение. Они шептали, что она – не украшение на руке предателя, не игрушка для пьяных зверей. Она – моя плоть, мое дыхание, мой пульс, способный сорваться в крик, способный вырваться в оргазм.

Она просила «не надо» – но её пальцы впивались в мою руку, не отталкивая, а цепляясь и удерживая. Она просила «пожалуйста» – и тело её выгибалось, будто мост между двумя мирами: тем, где она ещё графиня,

ы обнимаешь и чье прикосновение заставляет тебя забыть обо всем!”, – слышал я рев дракона.

“Еще… еще…”, – мол

и тем, где она уже моя.

Ее дыхание сбилось, она уже не пыталась сжать бедра, отдаваясь моим пальцам и сдерживая глухие стоны. “Давай, давай, сладкая девочка… Какая же ты чувственная… Боги, если у меня была такая, я бы убил всех, кто просит твоей крови, а потом взял бы тебя посреди усеянного трупами зала. Порвал бы твое платье, впился бы губами в твои губы, словно пытаясь вырвать твою душу и забрать ее себе. Пусть видят, чья ты. От кого стонешь, кто дарит тебе наслаждение, чье имя ты шепчешь, когда бьешься в сладкой агонии, кого тили ее глаза, а чувствовал, как она течет все сильнее и сильнее. Как же ей стыдно… И эта мысль меня заводила. Она даже не знает моего имени, я не знаю, как зовут ее. Но она уже всем телом молит мои пальцы войти в нее еще глубже. И при этом стыдится.

Я видел этот предательский румянец на бледной коже.

Я даже чувствовал, как начинает дрожать ее тело в предвкушении оргазма. И в этот момент я резко вынул пальцы из нее, не давая ей закончить за мгновение до того, как ее тело начнет сотрясаться в мучительном спазме наслаждения.

Ее еще трясло. Она смотрела на меня с томной мольбой в глазах, словно она уже не отдавала себе отчет в том, что с ней происходит.

Ее запах стал сильнее. Ее тело стало горячим и податливым.

И я потерял голову, остатки себя, остатки разума.

Я чувствовал, что штаны сейчас порвутся, поэтому развернул ее, видя ее ягодицы, и щелкнул ремнем, расстегнул пуговицы на штанах, достал член и стал водить головкой по ее влажному лону.

Она едва заметно качнула бедрами в мою сторону.

Что ж ты делаешь? Зачем ты так со мной?

“Хочешь его целиком? Если бы ты знала, что я сейчас чувствую… Я никогда не сходил с ума от женщины… Никогда в жизни я не желал ее так сильно, как тебя…” – рычал дракон.

И когда вошёл в неё с такой яростью, будто хотел вырвать из неё всю ложь этого мира, я слышал, как её тело разрывается между стыдом и наслаждением, как её дыхание сбивается в один нескончаемый вздох, как она стонет в мою перчатку. Да, это мой стон. Я никому его не отдам. Даже воздуху. Он мой… Мой…

– Смотри, до чего ты меня довела? – прошептал я, удерживая её за горло не для подавления, а чтобы она чувствовала – каждое движение, каждый толчок, каждый вздох – чтобы знала: теперь я одержим ею.

Ею. Ее запахом. Ее телом. Ее стоном.

Это сводило меня с ума. Я впивался пальцами в ее пульсирующую, набухшую плоть, скользил по ней.

Я двигался жадно, грубо, быстро, пытаясь насытить внутренний голод.

Я почувствовал, как она достигает предела, и умирал от наслаждения. Одно ощущение, что я в ней, вызывало во мне стон сквозь стиснутые зубы. А мысль о том, как сильно ей это нравится, одурманивала разум.

Каждый толчок вызывал у нее дрожь во всем теле. Я шептал ей беззвучно молитвы, как богине, чувствовал, как она сжимается все сильнее, как ее трясет, как напрягается ее тело.

Оргазм накрыл её, как волна. Ее трясло прямо в моих руках. Она со сладким стоном в мою перчатку умирала на моем члене. Я вбирал все, от дрожащих коленей до тихих всхлипов, от сбившегося дыхания до напряжения ее восхитительного тела.

И тут кончил я, прижимая ее бедра к своим. Я не сдержал стона.

Несколько мгновений я не мог прийти в себя, чувствуя, как она все еще сжимается, словно вбирая меня всего до капли.

Когда всё кончилось – когда ее колени подкосились, и она осела на пол и спрятала лицо в ладонях, умирая от стыда.

Только сейчас я заметил портрет ее мужа. Самодовольного кретина, который смотрел на нас со стены.

Я застегнул штаны, чувствуя, что близость ее тела порождает новый прилив желания, но зверь насытился, и у меня появился шанс вернуть себе контроль.

“Спрятать. Присвоить. Никому не показывать…”, – шептал дракон.

Я скинул с себя плащ, укрывая ее плечи и следы моих пальцев.

“Ты думаешь, что после того, что случилось, я уйду и оставлю тебя здесь, моя восхитительная девочка? Ты ошибаешься… Теперь ты моя. Хочешь ты этого или нет, но ты поедешь со мной! – сладко шептал дракон, глядя на нее с обожанием. – Я хочу, чтобы ты принадлежала мне полностью и без остатка. Одна мысль, что кто-то прикоснется к тебе, заставляет сжимать пальцы, словно я сжимаю его шею. Только я имею право прикасаться к тебе. С этого момента только я.”

Я посадил ее на лошадь, понимая, что ехал за одним, а возвращаюсь с другим.

Я повез ее в старый замок предков, куда невозможно попасть, если у тебя нет крыльев. Он был защищен так, что даже если на него обрушится армия магов, он выстоит.

Ведь именно в нем хранились мои главные сокровища.

Запах ее волос сводил меня с ума, а я украдкой вдыхал его, не веря, что такое вообще возможно. Я ревновал ее даже к воздуху, которым она дышит.

Моя рука крепче прижимала ее к себе, словно боясь, что судьба вырвет ее у него из рук.

Я даже имени ее не знаю. Но для дракона это не совершенно неважно.

Я снова сделал вдох, крепче прижимая ее к себе.

Я чувствовал, как под перчаткой поступает чешуя, в тот момент, когда я вдыхаю запах ее волос. Она восхитительна…

Когда я обернулся, она смотрела на меня с ужасом. И мне на секунду показалось, что она сейчас оступится и упадет вниз. Поэтому подхватил ее и перенес к замку, чтобы снова взять на руки.