Мне, в последнее время, сильно не везет. Прям, какая-то чёрная полоса пошла. Точно меня сглазили.

А ещё, меня бесит Виктор, с его внезапным появлением и нарочитым панибратством. Даже высокомерием.

В школе мы не были даже приятелями. Скорее, наоборот. Его постоянно задирали. Обзывали Пузырем и, последнее, что я отлично запомнил, как я, на выпускном вечере, под громкий смех девчонок, с одного удара скопытил его с ног.

За что?

А теперь-то, фиг его знает!

Видимо, попался мне под горячую руку и хреново настроение. Я тогда много чудил. Вёл себя вызывающе. Хулиганил, в общем.

С тех пор, много воды утекло. Сейчас я стал намного спокойнее, а в моём активе — смерть родителей. Неудачный брак. Проблемный развод, с дележом и разделом всего и вся. Работа, которая не приносит нормальных денег, и которую ты люто ненавидишь, а ещё — полное отсутствие перспектив на будущее.

Это — как болото или зыбкие пески. Раз попав туда, выбраться уже невозможно, если только, кто-то не бросит тебе верёвку.

А вот от того Пузыря не осталось и следа. Упакован, как надо и, ишь, как раскачался! Пиджак едва ли не рвётся в плечах. Да и лицо у него стало совершенно другим, будто выбитое из камня.

Жесткое. Даже жестокое. А вот глаза остались прежними — бесцветные — рыбьи, но вот сам взгляд изменился. Так смотрят бойцовые псы, прежде чем вцепиться тебе в глотку.

— Ну, рассказывай, — начинает Виктор. — Как сам? Что, чего? Чем занимаешься?

— Да так, — неопределённо отвечаю я. — Дом — работа, работа — дом. Вот, сюда выбрался, чтобы развеяться. Отдохнуть от всего.

— Да и бабла поднять, не мешало бы, да? — Виктор мне хитро подмигивает.

— Совмещаю приятное с полезным, — снова уклончиво отвечаю я, понимая, что он меня уже просчитал на раз два и понял, что я на мели. — Сам то как, поживаешь?

— Ааа… — Виктор отмахивается, — туда-сюда, кручусь, дела разные проворачиваю. Суету навожу, в общем.

Я понимаю, что рыжий технично ушел от прямого ответа. Нужно держать с ним ухо востро! Пузырь стал акулой. Это видно по его глазам.

В это момент по полу раздаётся перестук каблучков.

Цок, цок, цок.

К нам подходит официантка — видная дивчина, лет двадцати-двадцати трёх. Ярко накрашенная рыжуха с длинными волосами, забранными на затылке в конский хвост. Её белая блузка едва ли не рвется на груди — тройка, не меньше, а короткая чёрная юбка эффектно подчёркивает длину её потрясающих ног.

Она игриво наклоняется над столиком. Меня обдаёт сладковатый аромат её духов, а пуговицы на её блузке расстёгнуты намного больше, чем обычно дозволяют правила подобных заведений.

Ныряю взглядом в притягивающий всё внимание вырез, и, сразу же замечаю, что на девушке нет лифчика.

Что же, там есть, на что посмотреть, скажу я вам. Даже тусклый неоновый свет не в состоянии скрыть ее прелестей. Форма и размер, что надо! Все налитое и упругое, и настоящее, уж поверьте моему опыту.

— Что тебе принести? — спрашивает она, почему-то обращаясь только к Виктору, как будто меня здесь и нет.

— Тоже, что и ему, — небрежно бросает рыжий. — Только… — Виктор пристально смотрит в глаза девахи, будь добра, мне — безалкогольное. На твой вкус. Я — за рулем.

— Хорошо, — отвечает рыжуха. — Сейчас сделаю.

Она разгибается, как бы невзначай дотронувшись до руки Виктора, и уходит, призывно виляя бедрами.

— Ты что, её знаешь? — спрашиваю я.

— Её? — переспрашивает Виктор, сделав удивленное лицо. — Первый раз вижу!

— Да? — удивляюсь я. — А мне показалось, что вы знакомы.

— Тебе — показалось, — жестко отвечает Виктор, в затем, быстро добавляет:

— Но, согласись, ведь хорошая сучка! Породистая! — Виктор аж цокает языком. — Вдул бы ей?

Я усмехаюсь и отвечаю:

— Можно было бы. А она, прямо на тебя повелась!

Я, конечно, никогда не жаловался на недостаток внимания женского пола. И с внешкой у меня всё в порядке, и в зал регулярно хожу, пусть и без фанатизма, но такое, явное пренебрежение ко мне, и акцент на этом Карлсоне, меня это задело.

— Да ладно тебе! — Виктор отмахивается. — Она просто почуяла вот это!

Он делает характерное движение пальцами, как бы растирая большим пальцем средний и указательный.

— Все они шкуры одинаковые!

Виктор улыбается и, в неоновом свете, его улыбка похожа на оскал мертвеца.

— Бабки? — говорю я.

— Угу, — Виктор мне кивает. — Это — всегда срабатывает!

Я задумываюсь. Судя по его прикиду, дорогим часам, которые он демонстративно выставил на показ, и наглости, бабло у него действительно есть. Вопрос лишь в том, но чём он так поднялся?

Пока я об этом думал, к нам возвращается официантка. Рыжуха ставит на столик чипсы в тарелке, сухарики и бутылку безалкогольного пива с открывашкой.

Она делает это нарочито медленно, всё время изгибаясь, как кошка, и томно улыбаясь Виктору, явно напрашиваюсь на щедрые чаевые.

— Заслужила!

Виктор достаёт из внутреннего кармана кожаный кошель. Открывает его, так чтобы увидел, что он туго набит купюрами, и достает из него пятёру.

Рыжуха берет красненькую. Хорошо отработанным движением, как у стриптизёрш, засовывает её в вырез в блузке и говорит Виктору, наклонившись так, чтобы он мог заценить её сиськи, и явно намекая на продолжение вечера:

— Если ты только захочешь, что-то ещё, позови, меня зовут Анжела!

И рыжуха уходит, уже явно зная ответ на своё недвусмысленное предложение.

Мы с Виктором провожаем её взглядами. И я отмечаю про себя, что задница у нее тянет на десять из десяти баллов. Прям орех. Чтобы сделать такой станок, ей точно пришлось, как следует, попахать в зале. Вот теперь и отрабатывает вложения.

— Видал? — Виктор забрасывает несколько сухариков себе в рот. — Она, прям поплыла, как бабло увидела! Я же говорил, это всегда работает!

— Угу, — соглашаюсь я.

Я пью своё пиво, а оно не лезет в рот. Прям, комом застревает в горле, словно это — кисель.

Меня гложет зависть. Приятно, когда ты можешь сорить деньгами, и пустить пыль в глаза. Даже официантке, которой ты нафиг не сдался, и она просто играет свою роль, чтобы вытащить из тебя побольше бабла.

И я, наконец, решаюсь.

— Колись, — говорю я Виктору, — на чём ты поднялся? Уж, точно не работая в офисе или вкалывая на «дядю».

Виктор смотрит на меня. Явно затягивая ответ, отпивает из бутылки, и произносит:

— Тебе расскажи, ты тоже захочешь!

Меня дико выбешивает этот ответ, и я уже собираюсь послать Виктора нахрен, или, что ещё лучше, пробить ему боковой в челюсть, как он, явно уловив мой настрой, добавляет:

— Есть одна тема, только об этом — никому, а то другие, тоже захотят. А зачем нам лишние рты, да?

Видя, что я внимательно его слушаю, Виктор продолжает:

— Тебе, по старой дружбе, я расскажу. Есть одна медицинская организация, Компания, одним словом. Так вот, — Виктор выдерживает паузу, оглядывается по сторонам, чтобы нас не подслушали и говорит, уже почти перейдя на шёпот: — ей нужны добровольцы для испытания новых препаратов и методов лечения тяжелобольных людей.

— Типа, — я усмехаюсь, — подопытные кролики?

— Я похож на кролика? — жестко говорит мне Виктор. — Я о чём тебе толкую! Это — Компания. Именно так, с большой буквы. Смотри сам. Я тебя не агитирую. Как говорится: думайте сами, решайте сами, иметь или не иметь. Но бабки они платят, закачаешься! Все подробности, я тебе не расскажу, сам понимаешь — тайна. Подписи о неразглашении, и всё такое прочее. Но, по старой дружбе, могу дать визитку с телефоном, и замолвить за тебя словечко, а там, как фишка ляжет! Только, учти всех подряд они не берут! Только крепких, здоровых и тех, кто не будет болтать лишнего!

Я задумываюсь. Что-то здесь не так. Что-то не сходится и веет, каким-то разводиловом, но, с другой стороны, что я теряю?

— Так, мне уже пора! — Виктор смотрит на часы и встаёт из-за столика. — А то, я уже засиделся с тобой. А время, — добавляет Виктор, — это — роскошь, которой у нас нет.