- Мика, - позвал мужчина, но когда его нежные пальцы сомкнулись на плече, я отпрянул от него.

И тут же споткнулся о то, что когда-то было тонким виниловым креслом, на котором я сидел каждый вечер, читая детям сказки на ночь. Сказки были больше для Рори, но Кристоферу, похоже, они тоже нравились, хотя и по другим причинам. Рори слушала именно историю, но Кристофер находил утешение в том, что я был в комнате. Только так он мог спокойно заснуть.

Когда моя нога зацепилась за металлическую ножку кресла, я приготовился к агонии, которая, знал, что наступит, когда упаду на пол.

Но пола не было.

Никакой агонии.

Больно, да. И очень сильно.

Но я должен поблагодарить мужчину, стоявшего позади, за то, что он подхватил меня за здоровую руку, прежде чем тело коснулось неумолимого дерева под ногами. Он прижал меня к своей груди, хотя и был осторожен, чтобы не оказывать дополнительного давления на руку.

- Что, черт возьми, ты…?

- Матрас! - Огрызнулся я, потому что знал, почему он зол на меня.

Мой здоровый глаз встретился с его сверкающими глазами. Ярость в них должна была заставить меня задрожать от страха, но, как ни странно, этого не произошло. Я был благодарен судьбе за то, что не мог разглядеть его как следует, потому что уже знал, насколько безумно красив этот мужчина.

Везде.

Как бы сильно я ни ненавидел в нем все, все равно время от времени ловил себя на том, что «случайно» нахожу один из его боев в Интернете и теряюсь от того, как его скульптурно сложенное тело двигается по рингу.

И как обычно блестели его глаза, когда он демонстрировал свое очарование перед камерами во время интервью после боя.

Сейчас они определенно не блестели.

Он пристально посмотрел на меня, а затем сказал:

- Стой, - прежде чем подойти к моему матрасу и поднять его, как будто он ничего не весил.

Если бы не было так больно, я бы улыбнулся, увидев его раздраженный вид, когда под матрасом ничего не оказалось. Его суровый взгляд переместился на меня.

- Подними простыню, - сказал я, положив здоровую руку на раненую.

Удивительно, но повязка помогала сдерживать боль. Все еще было чертовски больно, но когда я пошевелился, той боли, от которой перехватывало дыхание, как раньше, больше не было.

Мужчина приподнял простыню и замер, изучая матрас. Через несколько секунд он наклонился, чтобы поднять ту часть матраса, из которой я вырезал внутренности, оставив только верхний слой, чтобы скрыть содержимое. Я не мог вздохнуть, пока он не вытащил мой поношенный зеленый рюкзак.

Взгляд мужчины встретился с моим, когда он повернулся. Я увидел в его глазах невысказанный вопрос, но не подал виду. Вместо этого я выжидающе протянул ему свою здоровую руку. Между нами возникло странное молчаливое противостояние, пока мы буравили друг друга взглядами. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он протянул мне рюкзак.

Я не мог вздохнуть полной грудью, пока не почувствовал в руке знакомый нейлон. Но это ощущение длилось ровно столько, сколько потребовалось мужчине, чтобы снова обхватить меня за плечи и вывести из комнаты. Уходя, я чувствовал слабость и тошноту, но не уверен, было ли это из-за побоев Рикки или из-за осознания того, что я никогда не вернусь в эту комнату. Даже если я уйду не так, как долго планировал, это не имело значения.

Мы ушли.

Рори, Кристофер и я ушли.

Напоминание о том, что я понятия не имею, где, черт возьми, находятся мои племянники, было подобно ведру ледяной воды, вылитому на голову. Мужчина сказал, что они с его братом, но что именно это означало? И Кристофер, должно быть, до смерти напуган после того, что с ним сделали…

У меня внезапно подогнулись колени, когда я представил Кристофера и Барри.

- Эй, я держу тебя, - сказал мужчина, обнимая меня за талию.

Не трогай меня .

То, что я хотел сказать. Но что я сделал, так это прижался к сильному телу рядом со мной.

Это только до тех пор, пока я не смогу выйти из комнаты.

Во всяком случае, так я себе говорил.

Но когда мы вышли в чистый (относительно) коридор, я не отошел от него.

И когда мы проходили мимо гостиной, где на диване лежала без сознания Клара со шприцем в бессильной руке, я не позволил своему взгляду задержаться на этой удручающей сцене. Я молча пожелал этой женщине всего наилучшего, но особой жалости к ней не испытывал.

Больше нет.

Она уже давно не была той милой, добросердечной молодой женщиной, которая любила моего брата.

Только когда мы вышли за дверь, я заставил себя отстраниться от мужчины, идущего рядом. Прохладный вечерний воздух приятно обдувал кожу, но я чувствовал, что силы быстро покидают меня. Мне нужно было добраться до Кристофера и Рори.

- Где они? - Я заскрежетал зубами, глядя на лестницу, ведущую к переходу. Черт возьми, как я спущусь по ней? Там были перила, за которые я мог уцепиться, но, скорее всего, они не выдержат моего веса.

- Я же говорил тебе, мой брат...

- Где? - огрызнулся я, глядя на своего нежеланного спутника. Я ожидал, что он разозлится на мой нелюбезный тон, но выражение его лица смягчилось.

- Они в безопасности, Мика. Вы все…

- Иди к черту… Зевс, - ехидно сказал я.

От прозвучавшего его сценического имени немного пропала эта мягкость, но мне было все равно. Я не собирался позволять ему притворяться кем-то другим, кроме того, кем он являлся на самом деле.

Боец ММА, знаменитость, богатый человек - не имело значения. Я воочию убедился, кем он был на самом деле.

Кем это делает тебя?

Я проигнорировал тихий голос в голове и сосредоточился на первом шаге, даже когда снова потребовал указать местонахождение детей.

- Где…

Это все, что я смог выдавить из себя, прежде чем черные точки заплясали перед глазами, а голова, казалось, вот-вот взорвется. Я взглянул на мужчину, чтобы убедиться, что он тоже покрыт черными пятнами.

- Мика? - все, что я услышал, а потом начал падать.

Падение продолжалось вечно.

Я ожидал боли от приземления на холодный бетон, но ее не было. В какой-то момент мне показалось, что все мое тело движется, а потом появилось просто тепло и легкость, которую я не мог объяснить. Когда темнота окутала меня, и боль начала отступать, я мог поклясться, что услышал то, что могло быть только голосом Бога, поскольку я был почти уверен, что умираю.

Но тогда почему, черт возьми, Он называл меня милым и о каком коне Он говорил?

Глава четвертая

Кон

Зевс.

Боже, я ненавидел это ебаное имя. Оно было первым в списке вещей, которые я бы переделал в своей жизни, если бы мог. Но я был глупым мальчишкой, радовавшимся победе в своем первом бою, и когда организатор боя объявил меня победителем и спросил, как меня зовут, я колебался, пока парень не предложил выбрать сценический псевдоним, который соответствовал бы моему происхождению.

Греческий мальчишка - греческое имя, и когда парень предложил «Зевс», я согласился, потому что выступал на ринге не для того, чтобы строить карьеру. Я всего лишь хотел спасти своего брата.

В конечном счете, весь мой имидж был построен на этом имени. В отличие от большинства бойцов ММА, я был известен только под одним именем. Это было сделано специально с самого начала, потому что я не хотел, чтобы моя семья знала, чем я занимаюсь, зарабатывая деньги. Как только Лекс поправился, я был счастлив стать просто Коном, но потом случилась трагедия, и мы с братьями внезапно оказались в самом центре мира, где с настоящим именем можно получить смертный приговор.

Так что для большинства окружающих я был Зевсом. К счастью, мои братья никогда не называли меня так, а несколько человек, что работали на меня, например, мой агент и менеджер, называли меня Кон, но только когда рядом никого не было.