Теперь, когда он сказал мне эти прекрасные слова, я знал, что он мой.

Всегда мой.

Мне было все равно, чего бы это ни стоило, я бы придумал, как сделать так, чтобы он таким и остался. Я бы сделал так, чтобы он не пожалел о том, что сказал мне эти прекрасные слова. За то, что выбрал меня. За то, что вернулся в мою жизнь и остался, несмотря на то, сколько раз я пытался оттолкнуть его.

Сегодня он был моим. Но, что более важно, он будет моим и завтра, и послезавтра, и еще через день. Я не отпущу его.

Когда я переплел пальцы с пальцами Кона и позволил ему поднять меня на ноги, я мог только молиться, чтобы он тоже не отпускал меня.

Глава двадцать третья

Кон

Прошло три часа, а я все еще не мог отвести от него глаз.

Все еще не мог поверить, что он сказал, что любит меня.

Я даже не смел мечтать, что Мика может ответить этими желанными словами, поэтому, когда он это сделал, просто выпалив их, я был невероятно удивлен. Какая-то часть меня задавалась вопросом, не чувствовал ли он, что на него давят, чтобы он ответил, но, учитывая, насколько испуганным он был, когда произносил их, я был почти уверен, что он говорил правду.

Он мог бы с таким же успехом промолчать или неловко возразить, но его чувства были искренними. Он любил меня, но боялся того, что это означало.

Черт возьми, я тоже.

Мечтать о любви и на самом деле испытывать ее - две совершенно разные вещи.

Я никогда в жизни не чувствовал себя более беззащитным и уязвимым, но в то же время сказать Мике, что я люблю его, было так же легко и естественно, как дышать. В этом не было никакого смысла.

Но мне было все равно. Все, что меня волновало, это дать Мике то, в чем он нуждался, а ему нужно было время, чтобы все обдумать. Поэтому, как только я отвел его в душ, больше не было никаких заявлений или обсуждений. Только мы вдвоем, заботившиеся друг о друге. Мика вымыл меня, я сделал то же самое для него, а потом мы вернулись в постель.

Я снова занялся с ним любовью, хотя на этот раз ртом, вызвав у него еще один головокружительный оргазм. Мика хотел ответить взаимностью, но даже если я думал, что он готов к чему-то вроде орального секса, это не означало, что мне нужно было кончать. Может, я и не кончил физически, когда кончил Мика, но никогда не чувствовал себя более совершенным, чем держа его в своих объятиях, когда он мягко опускался обратно на землю. По правде говоря, я знал, что был очень реальный шанс, что то, что мы сделали сегодня вечером, будет всем, к чему Мика когда-либо будет готов, но для меня это не имело значения. Любой физический контакт с Микой приносил мне в тысячу раз больше удовольствия, чем секс с любым из парней, с которыми я был в прошлом.

И Мика не единственный, кто вступил в отношения с довольно тяжелым багажом. Я и не подозревал, что у меня все еще много комплексов, когда дело касалось секса. Как ни странно, я даже не задумывался о своих ограничениях, пока не встретил Мику. Я всегда считал, что настолько исцелился от изнасилования, насколько это было возможно, но то, как я был с Микой, доказало, что не настолько оправился от этого, как думал. Это осознание пришло из-за того, что, как бы мне ни было страшно отдавать эту часть себя Мике, я в то же время хотел этого. В глубине души я знал, что с ним все будет по-другому. Но мозг было сложнее переубедить. Тот факт, что я любил Мику и мне нравилось все, что мы делали вместе, волшебным образом не избавил меня от всех этих страхов. Даже если бы нам удалось перейти к следующему этапу в наших физических отношениях, это не решило бы сути проблемы.

Вот где я был сейчас, во всяком случае, мысленно.

Я был не в порядке. Я уже очень давно не был в порядке. Я просто научился очень хорошо притворяться, что в порядке.

Я уже давно выбрался из-под теплого тела Мики и умостился в старом раздолбанном кресле в углу его комнаты, пока меня мучили мысли о том, как жить дальше. Я схватил телефон, когда садился в кресло, но большую часть часа провел в холодном поту, играя с устройством.

Я знал, что нужно делать, но в то же время был напуган до смерти. Я взглянул на телефон и внезапно осознал, насколько устал. Я был в лучшей форме за всю свою жизнь, и все же мне казалось, что каждая мышца тела слишком напряжена. Сердце бешено колотилось в груди, и было очень больно делать один вдох за другим.

Я нашел нужный номер, нажал на него и поднес телефон к уху, закрыв глаза.

Неудивительно, что мой брат совсем не казался уставшим, несмотря на поздний час. Я несколько раз разговаривал с Кингом с тех пор, как уехал из города, но наши беседы были короткими и сводились к делам. Он несколько раз спрашивал о Мике и детях, но я намеренно отвечал коротко и невнятно.

Теперь мне было ужасно стыдно за этот факт.

- Можешь говорить? - спросил я.

- Да, - ответил Кинг.

- Ты все еще в Лос-Анджелесе?

- Мы вылетели около двадцати минут назад.

Кинг и его команда работали там, но я получил сообщение, что они успешно выполнили свою миссию, всего за несколько часов до того, как мы с Микой отправились спать. И хотя я не знал, куда он направится дальше, знал, что это не будет иметь значения, как только я скажу то, что должен сказать.

Именно это я и сделал.

- Мне нужно тебя увидеть, - прошептал я.

Кинг молчал целых две секунды, прежде чем сказал:

- Уже в пути.

Следующие несколько часов я провел, просто наблюдая за спящим Микой. Когда в окне мелькнул свет фар, я заставил себя подняться на дрожащие ноги и пошел искать свои спортивные штаны. Я натянул их, а затем наклонился, чтобы поцеловать Мику в висок, прежде чем выйти из комнаты.

Кинг ждал у входной двери, когда я пошел открывать ее. У него был ключ от дома, но я решил, что он не станет им пользоваться из уважения к тому факту, что я был не один.

Было больно снова видеть своего брата. Не то чтобы больно, но грустно.

Как долго я позволял слепому гневу разрушать отношения с этим человеком? С братом, в котором не текла моя кровь, но который был частью меня с момента нашей первой встречи.

Если бы Мика снова не появился в моей жизни, если бы он не показал мне, что значит прощать, что значит дорожить людьми в твоей жизни, так долго, как только возможно, потому что завтра они могут так же легко уйти, смог бы я вообще видеть сквозь свою боль и гнев?

Я отступил назад и открыл дверь достаточно широко, чтобы Кинг мог войти, а затем махнул в сторону кухни. Я пошел включить свет, потом передумал и спросил:

- Пива?

- Да, - сказал Кинг.

Я взял два пива и повел Кинга на заднее крыльцо. Я передал ему пиво и сел на верхнюю ступеньку.

- У пилота были проблемы с изменением плана полета? - спросил я.

Кинг хмыкнул.

- За те деньги, что Лука платит парню и его второму пилоту за полеты на первоклассном частном самолете по всему миру?

В то время как Лука и Вон пришли к богатству благодаря деньгам, Лекс, Кинг и я - нет, и хотя мы с Лексом сами обрели богатство, Кинг ненавидел деньги. Всегда ненавидел. Черт возьми, если бы мы знали, что Лука и Вон были «богатеями» - термин, который придумал Кинг, когда мы были моложе, - когда мы впервые встретились с братьями, мы бы никогда не пригласили их на тот единственный баскетбольный матч, изменивший все.

Кинг спустился по ступенькам и остановился внизу, прислонившись к перилам. Я чувствовал на себе его взгляд, но не мог поднять на него глаза. Я пытался сосредоточиться на стрекотании сверчков, нарушавших тишину темноты вокруг нас, но их ритмичные переклички никак не облегчали боль в душе.

- Я должен был доверять тебе, - сказал я.

Неудивительно, что Кинг не ответил, но я знал, что все его внимание было сосредоточено на мне и на том, что я говорил. Именно по этой причине Лекс решил довериться ему, а не мне. Теперь я это понял. Хотя Кинг защищал Лекса так же, как и я, он был более склонен выслушать всю происходящую ситуацию, прежде чем действовать, в то время как я только услышав, что что-то не так, автоматически пытался понять, как это исправить.