Мика кивнул, хотя выглядел печальнее, чем когда-либо. Я с трудом сдержался, чтобы не потянуться к нему.

- Что ж, спокойной ночи, - пробормотал он, отворачиваясь от меня.

- Спокойной ночи, - ответил я, отчаянно пытаясь не обращать внимания на свое разочарование.

Я уже закрывал дверь, когда услышал, как Мика сказал:

- Кон?

От одного только звука моего имени, сорвавшегося с его губ, мне захотелось распахнуть дверь и затащить его в свою комнату.

Где ему и место.

- Да? - Удалось произнести мне, когда я снова открыл дверь. Мика заламывал руки, но вместо того, чтобы смотреть в пол, он смотрел на мою грудь.

- А ты… как думаешь, может, мы... может, мы могли бы быть...

Он помолчал несколько долгих секунд, прежде чем поднять глаза и встретиться со мной взглядом.

- Друзьями? Может, мы могли бы стать друзьями или что-то в этом роде? Может, мы могли бы забыть обо всем этом с… с Брэйди, ненадолго?

Сердце болезненно заколотилось в груди, когда я шагнул вперед. Мика издал тихий стон, когда я сократил расстояние между нами, пока мое тело практически не коснулось его. Я потянулся, чтобы обхватить его за шею, а затем накрыл его рот своим. Мика застонал, когда наши языки встретились, а затем его руки обвились вокруг моей шеи. Мне было так хорошо рядом с ним, что я почти забыл, зачем вообще его поцеловал. Все, что я мог, это оторваться от его губ. Мы оба тяжело дышали. Мне удалось немного отстраниться, но я все еще держал руку на его шее. Я использовал это, чтобы заставить его посмотреть на меня.

- Если бы ты задал мне этот вопрос сегодня утром, я бы сказал «да», - прошептал я. - Но вот, - я запечатлел еще один нежный поцелуй на его губах, - вот почему мой ответ «нет». - Я прижался лбом ко лбу Мики. - Я не хочу быть просто твоим другом, Мика. Я хочу всего этого. Я хочу заниматься с тобой любовью каждую ночь, прежде чем ты заснешь в моих объятиях, и я хочу, чтобы первое, что увижу, просыпаясь каждое утро, было твое лицо. Я хочу иметь возможность прикасаться к тебе, когда захочу. Я хочу заставлять тебя улыбаться и смеяться. Я хочу обнимать тебя, когда ты плачешь. Я хочу видеть, как мои прикосновения заставляют тебя разрываться на части, и я хочу, чтобы ты обнимал меня, когда я делаю то же самое.

Мика слегка охнул от моего признания, но я не дал ему времени ответить и продолжил:

- Но в том, что случилось нет никакой связи с Брэйди. Даже если бы я на секунду подумал, что ты действительно сможешь забыть об этом на какое-то время, я бы не смог. Я бы знал, что каждый раз, когда ты смотришь на меня, каждый раз, когда ты заговариваешь со мной, ты вспоминаешь ту ночь и тот ад, который тебе пришлось из-за этого пережить. Из-за меня. Так что нет, Мика, мы не можем быть друзьями. Я просто не такой, блядь, сильный, как ты.

С этими словами я наклонился, чтобы поцеловать его в лоб, а затем вернулся в свою комнату и закрыл дверь. Тело дрожало от смеси желания и ярости, когда я направился в ванную. Я заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, открыл кран и подождал, пока вода станет настолько холодной, насколько это было возможно, но затем совершил ошибку, оторвав взгляд от раковины. Глаза встретились с глазами в отражении, но это были не мои глаза. Они принадлежали человеку, которым я когда-то был. Тому, кто причинял людям боль.

Своими кулаками.

Своей трусостью.

Я опустил глаза и схватился пальцами за край туалетного столика, но это было бесполезно. Я был и всегда буду тем мужчиной в зеркале, и я устал притворяться, что совсем не такой.

Так что я с некоторым облегчением закрыл глаза и сделал то, что должен был сделать.

Я взмахнул кулаком.

Глава четырнадцатая

Мика

Это к лучшему.

Я изо дня в день повторял эту страшную мантру с того самого момента, как обнаружил разбитое зеркало в ванной Кона во время рутинной уборки.

Это к лучшему.

Те же самые слова моя мать произносила после каждой ссоры с моим отцом, из которой всегда выходила проигравшей. Не имело значения, был ли у нее синяк под глазом или она едва могла ходить, потому что этот придурок выбил из нее все дерьмо, она всегда отвечала на наши с Брэйди просьбы бросить этого человека одними и теми же словами.

Это к лучшему.

До сих пор я никогда по-настоящему не понимал этих слов. Она использовала их, чтобы убедить себя, что страдать от рук мужа лучше, чем жить без него. Я понимал ее ход мыслей, но не был с этим согласен. Точно так же, как я не соглашался с ними, повторяя их про себя каждый раз, когда Кон проходил мимо меня в коридоре или на кухне, и только кивал головой в знак согласия.

Вид этого зеркала должен был заставить меня взять детей и бежать куда глаза глядят, потому что я знал, как оно разбилось. Отец достаточное количество раз пробивал стены, чтобы научить меня, на что способен кулак. Черт возьми, я усвоил этот урок, когда мне исполнилось пять.

Но осознание того, что Кон вымещал свой гнев на зеркале, не столько напугало меня, сколько причинило душевную боль.

За него.

Я знал, что был причиной этого гнева из-за всех тех противоречивых сообщений, которые посылал ему с того момента, как он вошел в комнату и помешал Рикки выполнить свою угрозу убить меня. Я набросился на Кона, обвинил его в мерзких вещах и никогда не позволял ему забыть, что он - причина всех моих проблем.

И это само по себе было полной чушью. Было легко сделать Кона козлом отпущения за все, что пошло не так в моей жизни, когда он был всего лишь лицом на телевидении. Но теперь, когда я узнал его настоящего, испытал на себе его доброту, стал свидетелем его вины и сожалений, мне пришлось осознать некоторые истины о себе, а также о событиях, которые произошли после травмы Брэйди.

Так что да, это не к лучшему.

То, что Кон обращался со мной как с нежеланным гостем, было пиздец, как больно. Я скучал по нему, хотя он был совсем рядом. Он по-прежнему съедал все, что я для него готовил, благодарил за уборку, и был добр к детям, хотя и держался от них на расстоянии. Больше не было нежных прикосновений, чтобы успокоить меня, не было полных тепла взглядов, не было душераздирающих признаний.

Он хотел меня.

Прошло три недели после его признания, а я все еще не мог поверить в то, что он сказал. В его бухгалтерской книге я должен был быть красной строкой. Но человек, просто возвращающий долг, не говорит ничего подобного, не так ли? Он не говорит о том, чтобы просыпаться в твоих объятиях или заниматься с тобой любовью, чтобы видеть, как ты распадаешься на части.

И он думал, что я сильный? Как, черт возьми, это вообще возможно?

После того, как он закрыл передо мной дверь той ночью, сказав все эти прекрасные слова, я хотел распахнуть ее и принять все, что он предлагал, но был слишком напуган. Слишком напуган тем, что он был прав… что я не смогу расстаться с Брэйди на время, достаточное для того, чтобы по-настоящему побыть с Коном.

Определенно, это не, блядь, к лучшему.

Я вздохнул и заставил себя сосредоточиться на текущей задаче.

Сложить белье.

Если во всем этом и был какой-то положительный момент, так это то, что мне было чем занять руки. Каждый день я часами тщательно убирал каждый сантиметр в доме Кона, пока Рори и Кристофер играли на улице. Поскольку Кон проводил много времени тренируясь, Кристоферу, наконец, стало комфортнее проводить время вдали от меня. Он часто сидел на качелях на веранде и читал, в то время как Рори проводила часы в своем воображаемом мире принцев-героев и непонятых драконов. Осознание того, что дети, наконец-то, вступают в новую, почти нормальную жизнь, должно было привести меня в восторг, но вместо этого я обнаружил, что эгоистично завидую, потому что мне все еще не хватало той единственной детали, которая придавала бы моей жизни ощущение целостности.