- Ты принял лекарство сегодня утром? - Спросил я, хотя уже знал ответ.

Я был удивлен, что Мика в ответ только покачал головой. Я не стал давить на него, так как знал, почему он не стал бы его принимать. Он хотел быть более уравновешенным, разбираясь со своей ситуацией.

Несмотря на все, что сказал накануне вечером о том, чтобы отпустить его, я знал, что не смогу этого сделать. Да, в глубине души у меня были эгоистичные причины желать, чтобы он был рядом, но реальность заключалась в том, что я знал, что он не в той форме, чтобы позаботиться о себе или о детях. И после того, как выполнил свое домашнее задание, я понял, что его ждет в будущем, и оно не было радужным.

Теперь мне просто нужно было заставить его это понять.

- У тебя сохранилась та медицинская форма, которую мне дали в больнице? - Спросил Мика, откусывая еще кусочек от тоста, а затем отодвигая тарелку.

- Она в стирке, - соврал я. Она не была в стирке, но, технически, была в сушилке, и ее просто нужно было вытащить и сложить. Но если я скажу ему об этом, он уйдет, и этот разговор никогда не состоится.

Мика выглядел совершенно удрученным.

- У тебя есть футболка или что-нибудь в этом роде, что я мог бы надеть, пока она не постирается?

Я кивнул и сказал:

- Да, конечно.

Я обошел стол и направился в свою спальню. Я стал перебирать свои старые футболки, так как они были немного меньше, чем футболки, которые я носил сейчас. Я был удивлен, обнаружив, что Мика ждет в дверях спальни. Когда я подошел к нему с футболкой, он не пошевелился, и мое тело автоматически пришло в состояние повышенной готовности. Несмотря на то, что он был значительно меньше весом, я все равно не мог забыть, насколько он красив. Мне хотелось прикоснуться к каждому кусочку гладкой кожи, до которого я мог дотянуться пальцами. Я хотел изучить изгиб его плеч, бедер, даже его чертовы лодыжки. Я хотел знать, что заставит его рассмеяться. Я хотел знать, как звучит его голос, когда он произносит мое имя, почти задыхаясь от удовольствия.

Я заставил свое непослушное тело сосредоточиться на других вещах и протянул Мике футболку. Он не торопился натягивать ее на себя, и после нескольких ударов по своей больной руке я помог ему расправить ткань. Его руки все еще были подняты, когда я натянул ткань на его стройные бедра. Я молча уговаривал его опустить руки мне на плечи для поддержки, но, к сожалению, в этом не было никакой причины. Блядь, было так просто сделать еще один шаг и сократить расстояние между нами. Я бы почувствовал, как его стройное тело прижимается к моему, и, наконец-то, узнал бы, что он чувствует, когда не напуган, не взбешен и не в отключке.

Мы зависли в этом странном состоянии на несколько долгих секунд, прежде чем Мика, казалось, пришел в себя и отступил назад. Я сделал то же самое и спросил:

- Все в порядке?

Вместо ответа Мика задал свой вопрос.

- Итак... значит, мы все еще можем уйти, верно?

К счастью, взгляд Мики был опущен, поэтому он не заметил протеста в моих глазах, потому что каждая частичка меня хотела выкрикнуть одно-единственное слово, которое дало бы понять, что он не может уйти. Но я знал, что сказать ему «нет» - не выход. Дело в том, что я не мог и не хотел удерживать молодого человека и его подопечных против их воли. Только не после того, как они уже так долго были пленниками Рикки.

Но что было еще хуже, так это то, что у меня было очень сильное ощущение, что именно моя роль в его жизни стала причиной того, что он оказался в заточении.

- Да, - заставил сказать себя я.

Но когда Мика сделал движение, чтобы выйти из комнаты, я протянул руку и схватил его за здоровый локоть. Он слегка охнул, но не отпрянул от меня, как я ожидал.

- Как думаешь, далеко ли ты продвинешься с той пачкой наличных в рюкзаке, Мика? – спросил я. - Потому что Аляска чертовски далеко, и нравится тебе это или нет, но ты и дети будете мишенью на протяжении всего пути туда.

Мика вскинул голову, как только я произнес «Аляска». Его глаза потемнели, а губы сжались в тонкую линию. Я знал, что сейчас начнется сражение, но мне было все равно. Лучше так, чем позволить молодому человеку выйти за дверь и думать, что он неуязвим. Я видел слишком много случаев, когда холодная правда доходила до кого-то слишком поздно.

- Это не твое дело... - начал Мика, но я оборвал его, потянув вперед настолько, чтобы закрыть дверь своей спальни.

Мне совершенно точно не хотелось, чтобы дети услышали, что произойдет между мной и их дядей. Мика подпрыгнул, когда я щелкнул замком. Его реакция задела меня, но я ничего не мог с этим поделать.

- Это просто для того, чтобы дети нас не подслушали и не зашли, пока мы разговариваем, - пробормотал я, прежде чем отойти на несколько шагов от Мики, давая ему пространство.

Когда он заметно не расслабился, я понял, что нет другого выбора, кроме как броситься вперед.

- Я понимаю, Мика. У тебя есть тщательно продуманный план, как доставить тебя с детьми куда-нибудь, где вы сможете начать все сначала. Вероятно, вы трое, ребята, уже давно мечтаете об этом, да? – спросил я.

Мика сначала не ответил, но, когда я не продолжил, он, наконец, кивнул.

- Ты мечтаешь о том, чтобы провести остаток жизни, оглядываясь через плечо? - спросил я. - Потому что именно так и будет, как только ты с этими детьми покинешь пределы штата. Черт возьми, технически ты уже совершаешь уголовное преступление, поскольку мы больше не в Нью-Джерси.

Мои комментарии, похоже, совсем не удивили Мику.

- Предполагаешь, что Рики или Клара вообще потрудятся обратиться в полицию по поводу Кристофера и Рори, - резко сказал он. - Они не очень-то хотят, чтобы полиция что-то вынюхивала.

Я покачал головой.

- Не имеет значения, выдвинут ли они против тебя обвинения в похищении или нет. У тебя нет законной опеки ни над одним из детей. Это означает, что любой полицейский или чиновник, который попросит доказать, что ты являешься их законным опекуном, может арестовать тебя, если не сможешь доказать, что являешься таковым. Через пять лет, когда ты будешь работать на какой-нибудь бесперспективной работе на Аляске, потому что не сможешь использовать свое настоящее имя или номер социального страхования, Рори может поскользнуться, упасть и пораниться, и оказаться в больнице, а какой-нибудь врач начнет задавать правильные вопросы. Или, может, она забудет, что должна держать свою прошлую жизнь в секрете, и случайно расскажет об этом подруге или учительнице. Что произойдет потом?

Мика промолчал. Единственным свидетельством того, что мои слова задели его, было то, как он сжал челюсти.

- А как насчет Рори и Кристофера? Сколько пройдет лет, прежде чем они перестанут бояться совершить ошибку, из-за которой вас троих раскроют? Возможно, Рори сейчас слишком мала, чтобы понять это, но Кристофер - нет. Он знает, что будет, если вас, ребята, поймают. Ты окажешься за решеткой, а они с Рори вернутся в эту адскую дыру быстрее, чем ты моргнешь.

- Это не твоя проблема, - сказал Мика и повернулся, чтобы направиться к двери.

Я схватил его за руку, прежде чем он успел открыть замок, а затем встал между ним и дверью. Это движение заставило его отступить на несколько шагов.

- Это моя проблема, - огрызнулся я, и мой гнев дал о себе знать. - Как только ты выйдешь из этого здания, дети станут мишенью в большем количестве случаев, чем ты можешь себе представить. Каждый извращенец, каждый больной ублюдок, будет наблюдать за ними, ожидая своего шанса. Это будет либо какой-нибудь парень вроде Рикки, который захочет на них нажиться, либо какой-то ублюдок, как все те придурки, которые столько раз причиняли тебе боль. - Я обнаружил, что впиваюсь пальцами в дверную ручку у себя за спиной, думая о том, как над Микой надругались.

Сосредоточься, Кон. Здесь и сейчас.

- Бегство не принесет тебе покоя, Мика. Поверь мне, этого просто не будет.

- Да, но это все, что я могу.