– На тебя поглядеть.

– А если серьезно?

– А если серьезно, то по России соскучилась, пора такая приспела мне пожить здесь немного.

– А муж?

– Я два года как вдова.

– Сочувствую.

– Принимаю…

Снова помолчали.

– Дети у тебя есть? – спросил Гена.

– Своих нет, а от мужа падчерица есть младше меня всего на пять лет, – ответила Алла, – а у тебя?

Гена не ответил.

Но не из невежливости своей, а от того что вдруг снова припомнил притчу о смоковнице, не приносящей плодов.

– А у тебя дети есть? – снова спросила Алла.

– Сын… Сын родной. Кирилл. В Америке сейчас. Математик-программист.

– Ты счастлив?

– Да, счастлив, – уверенно кивнул Гена, поймав себя на мысли, что там в БАМовской тайге, тогда в семьдесят седьмом он мечтал об этом моменте, когда Алла спросит его, счастлив ли он… И как то все вроде и так, да и не так…

Просто, когда долго ждешь, приз уже теряет свою первоначально назначенную цену.

Они долго и вкусно ели.

Болтали о том – о сем, вспоминали одноклассников – Васильева, Перю, Розена, Бэлу Сергеевну…

Потом он отвез ее назад – туда где взял.

– Мы должны еще раз увидеться, – сказала Алла, подавая руку.

Она не из тех, кто делает что-либо без тайного на то умысла, – сказал Гене его внутренний голос.

И еще внутренний голос пропел ему:

She s not a girl who misses much…

Doo-doo, doo-doo, doo, oh yeah!

She s got aquainted with the touch of a velvet hand Like a lizerd on a window pane… …

Наперегонки с таймом.

Босс запугивал не из личной к нему к Кириллу неприязни.

Обещая, – я убью тебя, русский, – Босс лишь механистически выполнял свою формальную функцию, словно леопард пожирающий лошадь на картине великого французского примитивиста… И Кирилл, как и та умная лошадь на картине Руссо, понимал, что и на леопарда, и на Босса обижаться нельзя, как нельзя обижаться на явление природы – на молнию, на землетрясение, на селевый поток…

Босс запугивал не напрасно. Он слов на ветер не бросал, и Кирилл трезво давал себе отчет в том, – что "этот" убьет и не поморщится… Однако он еще понимал и то, что угрожать, шантажировать и убивать – это такие же жизненные функции босса, как и у львов или тигров – охота за живым мясом парнокопытных…

Можно было бы при желании и соскочить с боссова крючка…

Рыпнуться в российское посольство, попросить помощи в экстренном отбытии на родину…

Но тогда как же Инна?

Кто ее тогда мог бы спасти?

И Кирилл решил для себя, что он будет играть с Боссом на его правилах, покуда не соберет необходимой суммы денег…

Однако, не смотря на то, что опыт общения с такими людьми как Босс, ограничивался у Кирилла только фильмами режиссера Тарантино, он понимал, что по всей видимости, планировать что либо в такой ситуации – бессмысленно.

Это все равно как на войне – летчику истребителю, который по статистике живет три – четыре боевых вылета, жениться и планировать семью…

Боссу можно было обещать верность и послушание…

Но глубоко внутри необходимо было затаиться и ловить свой шанс – ухватить куш опережая тот момент, когда либо Босс убьет его, либо его поймает полиция… А Босс или его люди уже убьют его – Кирилла там – в тюрьме.

За то, что слишком много знал…

Какая смешная, однако, формулировочка!

Какой смешной, однако, диагноз!

Но теперь, сознательно становясь в позу низкого старта, когда по соседней дорожке должны были бежать такие соперники, как Судьба и Время, Кирилл вдруг обрел полное спокойствие…

У него была цель.

У него была Инна…

Ах, эти несчастные люди, которые счастливы лишь своим покоем!

Чему они радуются?

Жизнь – она приобретает осмысленную и от осмысленности – видимую ценность, когда ты движешься к цели.

А движение – это скорость. И чем скорость выше – тем эффективнее и результативнее это движение.

Но чем выше скорость, тем выше и риск свернуть себе шею.

Это было понятно, как дважды два.

И вдруг ступив на эту дорожку, Кирилл почувствовал себя счастливым.

Еще вчера, еще вчера – ничто не угрожало его жизни, разве только уличный наркоман-грабитель, если ему не дать заранее приготовленной двадцатки… Или автомобиль с пьяным за рулем, что в Америке так же актуально, как и в России…

И обладая этим спокойствием, как неким капиталом, Кирилл мог по праву причислить себя к золотому или платиновому миллиарду глупых обывателей, гордящихся фетишем покоя…

Как это ОНИ говорят?

"Зато я сплю спокойно"…

Кириллу теперь было смешно.

Теперь он спал еще более спокойно, чем прежде, когда его жизни ничего не угрожало.

Он спал спокойно, как воин в походе.

Спокойно – без снов.

У него была цель.

Убежать от ВРЕМЕНИ и спасти Инну.

Вот в этом и была НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ.

Настоящая жизнь последнего рыцаря. …

В сокровищнице мыслей у Салтыкова – Щедрина была одна воистину блестящая находка – меткий эпитет, с исчерпывающей краткостью дающий полную характеристику русской жизни, русской способности жить и выживать…

Талантливость…

Но не та талантливость, какая подразумевается у усидчивого в учении еврея или утонченного потомка Греко-римской цивилизации.

Талантливость русского в декорациях русских ширей и высей по Салтыкову состоит в его душевной способности браться за все…

За то в особенности, за что ни один здравомыслящий европеец никогда не возьмется, хотябы и из элементарного инстинкта самосохранения.

А вот русскому – дано!

Талантливость русского позволяет с ломом наперевес идти на штурм регулировки и наладки самых сложных импортных электронных систем, особенно когда описания и инструкции потеряны или позабыты в приложении.

Прикажут быть акушором, будем акушорами, – говорил замечательный театральный критик Кукольник.

Научившись различать стодолларовую ассигнацию от двадцатки, иной талантливый русский человек по-праву уже считает себя экономистом, а опыт разглядывания голых женщин в Интернете, уже дает иному основания полагать, что тот – разбирается и в гинекологии…

Кирилл тоже был русским человеком.

Но он был не просто талантлив, он был неизбывно талантлив.

А Босс, толи он чувствовал эту талантливость Кирилла на уровне своих животных ощущений прайда… То ли Босс попросту апостериори знал эту особенность русских.

Но так или иначе, но Босс потребовал от Кирилла результата, выражаемого простой бухгалтерской цифрой с шестью нулями после значащей…

Босса не интересовало – КАК?

Босса интересовал конечный результат.

Не хотим знать как, но к концу месяца – укради для нас два миллиона…

Не то – убьем!

Босс не шутил.

Убивать – была его профессия.

Для него убить – было как для Кирилла установить в новом ноутбуке систему Виндоуз… Даже еще проще.

Но Босс не стремился к убийствам ради простого удовольствия.

Убивал он только в крайнем случае.

А это значило, что Босс верил… Верил в то, что убивать Кирилла не придется – русский успеет за месяц придумать способ, как при помощи компьютера и Интернета украсть два миллиона.

Верил в это и Кирилл.

И более того, он верил в то, что украдет гораздо больше чем два миллиона, и при этом еще и убежит.

Убежит от Времени и от Судьбы.

И спасет Инну. …

Философская суть хакерства состоит в том, что в отличие от вульгарного грабежа, когда банковский служащий под угрозой пистолета отдает налетчикам мешок наличных, при компьютерной краже – используется факт того, что электронными деньгами распоряжается не человек, а машина. А на машину не надо наставлять пистолета и кричать на нее – давай деньги, а не то убью! Машине не свойственен страх за свою жизнь. Потому что машина – изначально философски – неживая.

Невозможно машину и обмануть… Потому что машине не свойственны доверчивость и простодушие.

Компьютер как и дверной замок – можно взломать.