Не знаю, чем бы все закончилось, если бы в этот момент не открылась дверь и не вошел Белозерский.

— Миша? Ты как здесь оказался? — обескураженно протянула я, поскольку была уверена, что он сейчас находится в Москве.

— По тебе соскучился любимая. Решил приехать и проверить, как тут у тебя идут дела.

И под шокированным взглядом матери подошел и обнял меня. Та вся подобралась, мигом сменила выражение лица на любезное.

— Здравствуйте, Михаил. Я Екатерина Федоровна, мама Ланы. А вы ей кто?

— Ах мама, значит? — Миша глянул на меня, оценил мое состояние, хищно оскалился. Потом обернулся к моей матери, одаривая наиприятнейшей улыбкой. — А я жених вашей дочери. Правда, любимая?

От слова «любимая» я дернулась. Ведь раньше он меня так не называл, да и в любви не клялся. Но представления ради решила подыграть.

— Да, милый. — теснее прижалась к нему, обвив рукой талию.

— Ой, доченька, как же так? — мать тут же запричитала, отыгрывая заботливость. А лицо прямо засветилось все. Меня окинула одобрительным взглядом. Мол, не совсем пропащая, раз такого мужика отхватила. — Почему ты мне ничего не рассказала?

Не знаю, что подумал Миша, а мне от этой наигранности и фальши захотелось рыдать. Мама вещала какую-то ересь про то, что я мало с ней общаюсь, и как она по мне скучает.

Не выдержав, уткнулась лицом в пиджак мужчины и едва заметно всхлипнула. Было неимоверно стыдно перед ним. А еще обидно за себя. У всех матери как матери, а у меня актриса погорелого театра. Неимоверно жадная до денег, причем.

— Тише, Лана, успокойся. — раздалось над ухом. — Потерпи немного. Я не дам тебя в обиду.

И от этих слов мне стало гораздо спокойнее. А когда он мне еще и подмигнул тайком, то даже посмеяться захотелось.

— Екатерина Федоровна, — Михаил широко улыбнулся. — А что это мы тут все стоим в прихожей? Предлагаю продолжить знакомство в ресторане.

Вот и все. Маму можно было выносить. Конечно, она зацепилась за такую возможность. Мне же оставалось лишь скрепя сердце слушать ее излияния. А говорила она не переставая. И в машине, и в ресторане. Умудряясь при этом еще и поглощать блюда. Самые дорогие из меню.

— Что ж, — усмехнулась она, стоило Белозерскому отойти. — Вижу, хоть какие-то мои уроки пошли тебе впрок. Держись мужика теперь, коли урвала. А квартиру мне отдашь. Она тебе теперь без надобности.

Как же мне в этот момент хотелось встать, послать ее на три матерные и просто уйти. Но ничего такого я не сделала. Вместо этого досидела до конца ужина, стараясь улыбаться и пропускать мамины речи мимо ушей.

Далось мне это тяжело. Я буквально считала каждую секунду, мечтая оказаться в тишине пока еще своей квартиры. А время тянулось и тянулось. Мать все продолжала вешать «будущему зятю» на уши лапшу. Так что когда Миша попросил счет, радости моей не было предела.

Миша первым делом отвез домой меня, высадил у подъезда, а потом укатил с матерью. Я же поднялась в квартиру и накапала себе успокаивающих капель. Нервы совсем ни к черту после общения с мамой.

Вернулся Белозерский спустя полтора часа. Вполне себе довольный и бодрый. Посмотрел на мое состояние, оценил, а потом схватил в охапку и отнес в спальню. Где начал утешать.

Долго утешал, качественно. Выбивая из головы все дурные мысли.

— Не переживай, Лана. — сказал уже после, когда я, потная и удовлетворенная, устроилась на его груди. — Больше она тебе кровь пить не будет.

— Миш, — подозрительно протянула я, приподнявшись на локте. — Только не говори, что ты дал ей денег.

— Скажем так, — фыркнул он. — Я сделал ей очень щедрое предложение. От такого не отказываются. Причем, оно одноразовое и со строго определенными условиями. Вздумает его нарушить — очень сильно пожалеет. Я объяснил ей вполне доходчиво, так что сунуться к тебе не рискнет. Не совсем еще идиотка.

— Боже, мне так стыдно, — пробормотала, пряча лицо на его груди и вытирая украдкой слезы.

— Стыдно должно быть ей, — прорычал Белозерский. — За то, что так обращается с дочерью. А тебе, любимая, стыдиться нечего.

— Любишь? — снова приподнялась, всматриваясь в его лицо. Мне было важно услышать ответ.

— Люблю. Иначе замуж бы не позвал.

— И я тебя люблю.

Признание вырывается машинально. До меня даже не сразу доходит, что такое я сказала. Уже позже, когда Миша заснул после второго раунда секса, вызванного моим признанием, я задумалась об этом. И поняла, что сказала правду.

Я действительно люблю его. Это произошло как-то тихо и незаметно. Своевольной кошкой любовь прокралась внутрь и поселилась у меня в душе. Тихо помуркивая и не отсвечивая. А сегодня решила проявить себя.

И пусть эта любовь другая, не та, которой я любила Глеба. Не та, ради которой сжигают мосты, кидаются в омут с головой, не та, ради которой творят глупости, но она тоже имеет право на существование.

Это не слепая и горячая любовь юности, а рассудочная любовь двух взрослых людей. Людей, которых жизнь изрядно потрепала, но в итоге дала второй шанс на счастье. Людей, которые уже не стремятся сгореть дотла в огне бурных страстей, раствориться в своих чувствах, но которые ценят уют, покой и стабильность. Которые готовы дарить друг другу тепло, ласку и заботу. Ценить, уважать и оберегать друг друга. Разве этого мало?

По моему мнению, более чем достаточно. И Миша, думаю, со мной солидарен. Ведь свою горячую любовь он потерял много лет назад. А такая любовь в жизни дается только раз.

В июне мы отправились отдыхать на острова Балеарского архипелага. А точнее на Ибицу. Я взяла в салоне отпуск и две недели мы провели в блаженстве на теплых пляжах, омываемых водами Средиземного моря.

Василиан же остался на попечении Люды, которую, в отличие от Миши, принял довольно спокойно и возвел в должность открывательницы консервов и почесывателя пузика.

На острове было прекрасно. Столько разных развлечений. В знаменитые на весь мир клубы мы не совались, конечно, предпочтя более спокойный отдых. Катались на яхте, плавали в море, посещали красивые бухты, любовались кристально чистыми водами и прекраснейшими закатами. Часами просиживали на пляжах, устраивая своеобразные пикники.

К концу отдыха я даже умудрилась обгореть. Моя кожа всегда была очень чувствительной к солнечным лучам, а тут я провалялась на солнце несколько часов, забыв при этом намазаться защитным кремом. Пришлось потом дня два спать исключительно на боку и животе.

Миша ругался, но нежно целовал поврежденные места и смазывал их охлаждающим кремом.

О, а еще мы играли в теннис и даже гольф. И с первым у меня дела обстояли довольно неплохо, поскольку папа меня с детства учил держать ракетки в руках. Мы приезжали в наш местный спортивный комплекс и долго играли. Пробовали все — и классический теннис, и бадминтон, и пинг-понг. Здорово проводили время, в общем.

Вот и с Мишей отлично сыгрались, хоть за годы отсутствия практики я и стала несколько неуклюжей. Удар стал слабым, точность хромала, ноги в прыжке разъезжались. Один раз настолько неудачно приземлилась, что немного подвернула ногу. Впрочем, мой энтузиазм это не погасило и спустя полчаса отдыха мывернулись на корт.

С гольфом же отдельная песня. Мне нравилось кататься на электрокаре от лунки к лунке, держать в руках клюшку и наносить удары. Только вот в дырочку мне попасть никак не удавалось. Мяч то улетал непонятно куда, то не докатывался. Но тем не менее сам процесс игры меня веселил. А когда мне все же удалось закатить злосчастный мяч в лунку, то я радовалась как ребенок.

Не знаю, что так на меня повлияло, атмосфера курорта, общая расслабленность или некая внутренняя готовность, но именно там я наконец приняла предложение Миши.

О своем предложении руки и сердца он мне напоминал регулярно, но старался не давить. Хотя мои отказы стояли ему поперек горла. Он сердился, обижался, хотя и старался не показывать вида.