Именно тогда она встряхнулась. Он не видел её. Он видел совершенно другое лицо, и это причиняло боль. Она не ожидала, что будет больно, когда ей говорили, что этот фейри — чудовище.

— Моё предложение всё ещё в силе. — Её горло было таким сухим. Она хотела сказать ему, чтобы быть увиденной. Но они рассчитывали, что она откроет эту уловку. Проверит, на что он способен.

Им была не важна её жизнь. Никому не была важна.

— Я всё ещё не замужем, — продолжила она, всё ещё играя на их стороне, хотя тьма манила.

— Ты соединена, — возразил он не без отвращения.

— Необходимая мера, чтобы свергнуть Варласа. — Она говорила ровно. — Мне нужны были связи в Хай Фэрроу. Никалиас доверяет мне. Ты должен видеть преимущество в этом.

Его рука поднялась, мозолистые пальцы скользнули под её подбородок, и её губы разжались. — Я не люблю делиться, Тория.

— Тебе и не пришлось бы.

Не с ней. Настоящей ею. Она не говорила этого, но это дразнило её. Не переставало дразнить.

— Он может слушать, смотреть, прямо сейчас.

Каждое его слово пробежало по её позвоночнику. — Я хочу уйти с тобой, — сказала она. Шок, расширивший его глаза на долю, который он, вероятно, испытывал нечасто, как она предположила. — Скоро. Я не могу уйти так внезапно, но когда я выясню всё, что смогу, об обороне Хай Фэрроу, настанет время. — Самара произносила заученные строки, пытаясь соответствовать тону, осанке — всему, чего он ожидал от лица, которое видел на ней. — Никалиасу не останется выбора, кроме как склониться перед нами.

— Есть только один способ, которым я могу доверять твоему слову прямо сейчас. — Его голос опустился низко с вибрацией, которая скрутилась у неё в животе. Его пальцы на её подбородке провели вниз по шее, обхватив затылок, и она взлетела от пробуждения. Она позволила ему решать. Она не оказывала сопротивления расстоянию между ними, которое сокращалось и сокращалось, но недостаточно быстро. Он наблюдал за каждым её изменением выражения, чтобы обнаружить ложь, колебание, и эту часть она знала, что может сыграть безупречно.

Она хотела этого. Хотела почувствовать те губы, которые обещали страсть, которая, она была уверена, взорвалась бы чем-то тёмным и извращённым, но всепоглощающим.

Когда их губы мягко встретились, её глаза закрылись. Затем, не думая, она поддалась импульсу, руки скользнули вверх по его груди, ухватившись за его изысканный жакет, и она прижалась к нему вместе с рукой, которую он обвёл вокруг её талии.

Боги, это было неправильно. Они не узнают, насколько ей это нравится. Хотя они наблюдают, они подумают, что это для вида, что она делает это ради них, и всё же это было для неё самой. Она не хотела, чтобы это прекращалось, поэтому, когда он резко отстранился, она не смогла сдержать свой стон.

Его глаза впились в неё с диким удивлением. Они выискивали в её, и она желала, чтобы он видел синие вместо карих; чтобы видел блондинку вместо тёмных волос.

Чтобы видел её.

Её губы разжались, но слова не складывались. Не тогда, когда тенистая страсть в его глазах могла так быстро смениться предательством и унижением, если бы он узнал правду. Обман.

Всё, чем она когда-либо будет, — это чьим-то призраком.

Их пешкой.

Их игрушкой.

— Ты привлекла моё внимание, принцесса, — сказал он, его голос восхитительно хриплым от её поцелуя. Её поцелуя. Этого нельзя было отрицать, и она предпочла верить, что чувства, которые она пробудила в нём, были не только для прекрасной принцессы, которую он видел.

Её рука потянулась вверх, кончики пальцев коснулись шероховатой поверхности его челюсти, и она подарила ему свои лучшие глаза соблазнения. — Ты сделал бы для меня что угодно?

Это были её слова, а не слова, которые они вложили ей в рот.

Его рука, сжимающая её, вызвала трепет в её животе. — Если бы ты была моей, не было бы предела тому, что я сделал бы для тебя.

Восторг пронзил её, пока она не вспомнила, что они планировали использовать её лишь один раз. Он никогда не узнает о её существовании; никогда не узнает, что она могла бы быть хороша для него. Настоящая она, но она всё ещё могла сказать ему.

Она могла сказать ему.

Качая головой против дразнящего голоса в уме, она отступила. Расстояние казалось холодным, одиноким по сравнению с его тьмой. — Как я могу связаться с тобой снова? — спросила она.

— Не можешь, — ответил он, глаза прикованы к её с таким восхищением, что она хотела, чтобы оно было настоящим.

Она могла сказать ему.

— У меня есть один вопрос к тебе, Тория Стагнайт. — Затем он снова прижался всем телом к её, его губы склонились вниз, но лишь коснулись её, чтобы спросить: — Ты сделала бы для меня что угодно?

Её сердце бешено колотилось, и она была уверена, что он может слышать его, чувствовать, прижавшись к нему. Ответ был предопределён, но также и её собственный. Её ответ исходил из умов двух людей, но изливался только из одних губ.

— Да.

ГЛАВА 46

Тория

Тория стояла смертельно неподвижно высоко на дереве, наблюдая за взаимодействием Самары с Мордекаем. «Это работает», — сказала она через связь.

Ник прижался к её спине там, где они балансировали на одной толстой ветке. Он продолжал опасно дразнить её, его пальцы обводили её лиф или скользили в разрез платья. Никогда не слишком далеко, но достаточно, чтобы отвлечь её нарастающей потребностью.

«Слишком хорошо», — ответил он, его тон был далёк от удовольствия, и словно ему нужно было убедиться, что она действительно в его объятиях, а не в объятиях Мордекая внизу, он прижал губы к её шее.

— Держи фокус, иначе всё закончится, прежде чем мы чего-то добьёмся, — отчитала она, хотя её тело не хотело, чтобы он останавливался.

У Ника всё ещё сохранилась его усиленная способность к Ночному Хождению от зелья Крови Феникса, и проверять её на Мордекае было чрезвычайно опасным и безрассудным планом. Тория не хотела заботиться о жизни Самары, но Лайкас стоял наготове, чтобы действовать, если дела примут худший оборот.

Пока что верховный лорд называл её по имени, и когда он приблизился, Тория не обнаружила никаких подозрений. Он остановился почти касаясь её, и хотя он неосознанно смотрел вниз на Самару, желудок Тории скрутило от мысли, как легко было бы привлечь его внимание, если бы она захотела быть его.

Когда Самара и Мордекай поцеловались, Ник совершенно застыл позади неё. Его губы замерли на её плече, и собственнический гнев покалывал её кожу.

Ей потребовалось мгновение, чтобы понять почему.

Мордекай верил всеми возможными способами, что это Торию он поцеловал, что она охотно ответила ему с такой страстью, и эта мысль вызывала тошноту. Ник манипулировал разумом Мордекая, чтобы тот видел её, чувствовал её запах, возможно, даже вкус. Никто не мог знать тонкости поцелуя с Торией лучше, чем Ник.

Её пальцы переплелись с пальцами Ника на её бедре, и она прижалась к нему немного сильнее, пока они продолжали наблюдать за Самарой и Мордекаем. Жар залил её щёки от этой близости, и она хотела отвести взгляд, но они не могли рисковать что-то упустить. Им не нужно было, чтобы она заходила так далеко, но Самара была убедительна в своём желании к нему.

Они разомкнулись, произнеся друг другу ещё несколько слов, прежде чем Мордекай ушёл. Тория и Ник оставались неподвижными ещё некоторое время как часть плана, не желая выдавать свою позицию даже Самаре. Лайкас осторожно приблизился, как и было указано, и когда они убедились, что верховный лорд давно ушёл, он сопроводил Самару обратно в замок через потайные туннели.

Для людей её казнили за измену. Для них это была часть плана, когда им нужна была подстава. Самара была почти рада принять их сделку о сохранении жизни, не обращая внимания на опасность, которая придёт на место её конца.

Ник начал спускаться, останавливаясь на каждой ветке, чтобы помочь Тории, и хотя его забота казалась ей милой, она чувствовала себя как дома на высоте. Поправив опору, она прыгнула, когда он снова полез вниз, уже достаточно близко к земле, чтобы не вызвать большого шума, когда она призвала порыв своего ветра, чтобы смягчить падение. Она протянула руки, собрав стихию, прежде чем оттолкнуться с достаточной силой, чтобы приземлиться почти невесомо.