«Я смогу это сделать», — сказала она ему, подходя, чтобы насладиться каждой секундой, что могла быть завернута в его безопасность.

«Я знаю, что сможешь», — сказал он, крепко целуя её.

Сумерки опустились вокруг них, и с наступлением ночи Самара ускользнёт, и Тория по-настоящему станет той, что в компании верховного лорда.

Рука Ника взяла её за запястье, и Тория почувствовала вес серебряного обруча, прежде чем он надеть его. Она уставилась на знакомый браслет-маскировку, ненавидя сам его вид, в то время как его ощущение вызывало зуд на коже.

«Я тоже», — Ник согласился с её мыслями. Его пальцы приподняли её подбородок. «Шоу продолжается. Но что бы ни случилось, ты моя, а я твой».

«Да», — выдохнула она и полностью упала на него, не нуждаясь ни в чём больше, кроме как быть в его объятиях прямо до последнего момента.

Расставание с Ником никогда не будет лёгким. Даже без связи, что-то внутри напрягалось с каждым шагом расстояния. Она увидела Лайкаса, сидящего у дерева, и направилась прямо к нему, но тень попала в её глаз, как раз когда генерал поднялся.

«Когда мы прибудем в город Олмстоун, полагаю, у тебя будет много вопросов о том, как всё стало после твоего грандиозного ухода».

Тория вздрогнула от тёмных, горьких нот в голосе верховного лорда. «Вальгард у власти?» — уверенно спросила она, будто изображая, что будет рада, если это так.

«Вальгард», — задумчиво протянул он, и она уловила силуэт, отходящий от дерева, к которому он прислонялся. Огонь и грех очерчивали его выражение. «Скажи мне, люди меньше боятся называть королевство злодеем?»

«Это они вторглись. Под *твоим* гербом».

«Но теперь ты знаешь лучше. Ты знаешь, что вещи не всегда таковы, какими кажутся». Он подкрался к ней, руки сцеплены за спиной, что делало его выше и ещё более пугающим. «Ты когда-нибудь была за морем, Тория?»

Он знал, что нет, поэтому она не ответила.

«Что, если я скажу тебе, что убить твоего врага *Вальгарда* — значит вырезать темноликих? Матерей, братьев и сестёр, тех, кто работает и живёт в мире. Ты можешь обнаружить», — он остановился близко к ней, и Лайкас напрягшись от такой близости, но Мордекай не обратил на него внимания, — «что наши виды не так уж и различны».

Пульс Тории забился, молясь, чтобы он не прикоснулся к ней. Надеясь, что сейчас не тот момент, когда он решит раскрыть свою привязанность к ней перед Лайкасом.

«У тебя есть сын», — выпалила Тория первое, что пришло в голову, отчаянно пытаясь рассеять напряжённость, исходящую от него.

Глаза Мордекая сузились, и она подумала, что её грудная клетка может сломаться от зверя внутри, который ударил сильно между его тоскливыми и угрожающими взглядами. Его эмоции могли меняться так быстро, что она балансировала на лезвии ножа в ожидании.

«Почему так уверена, что сын?»

Она не была уверена, но он подпитывал её подозрения.

«Ты защищаешь их?» — спросила она.

«Они вполне способны защитить себя». Его голова склонилась от любопытства. «Тебе не стоит об этом беспокоиться. Могу заверить, они определённо достаточно взрослые, чтобы не нуждаться в моём внимании. Не то чтобы я уделял им какое-либо внимание на протяжении их взросления».

«Ты их не воспитывал», — зондировала она, испытывая опасные воды — но пока он был настроен говорить, она должна была попытаться.

«Я чуть не убил их».

Её сердце наконец замерло.

Мордекай изучал её реакцию, и что-то заставило его продолжить. «У меня не было ни желания, ни чувств к ребёнку. Когда тёмная фэйри, с которой у меня были отношения, пришла ко мне с заявлением, что ребёнок мой, я убил её. Сама идея была нелепой, и я не люблю, когда меня выставляют дураком. Я мог бы просто отдать ребёнка наставникам, чтобы он стал как все остальные темноликие, передан на воспитание как солдат для этой войны, но я был в ярости от насмешки. Я не должен быть способен произвести наследника».

«Из-за того, кто ты есть?»

«Кто я есть?»

Это был тест. Или тоска по ответу. Тория не была уверена, что прочитала в его тёмных глазах, которые, казалось, надеялись, что она знает… потому что он сам не знал.

«Твой наследник… ты позволил им жить», — она снова свернула с темы, не зная, когда настолько увлеклась рассказом, что полностью забыла о присутствии Лайкаса. «Почему?»

«Всё изменилось, когда они посмотрели на меня. Я не увидел глаз темноликого, из которого может выйти кто угодно. Я увидел то, что могло быть только вмешательством самих Богов. Я понял тогда, что меня вернули не просто для службы Марвеллас; я создал наследие для этого мира».

Тория не могла представить того бедного ребёнка…

Она отбросила мысль. Нет, Мордекай подтвердил, что они не молоды, хотя она могла только догадываться, что это значит для него. То, как верховный лорд говорил о них, не несло и капли отцовской любви, и она пожалела эту душу. Но более того, Тория боялась, что это значит. Если они могущественны и могут оказаться великим оружием против них, как он описывал с восхищением…

Её несущиеся мысли держали её в такой тугой хватке, что она не осознала, как Мордекай подошёл ближе и поднял руку, медленно касаясь её щеки. Он склонил голову к ней, и прежде чем она поняла, что делает, её ладонь была прижата к его груди. Тория тяжело дышала сквозь вспышку тьмы при её отказе, пытаясь оправиться.

«Я ещё не могу», — быстро выпалила она. «Мне нужно время, чтобы оправиться. Не могу объяснить, каково это… разорванная связь. Я хочу тебя, но я в замешательстве, и я не могу—»

Он прервал её бормотание, взяв вместо этого её подбородок с неожиданной нежностью. «Я могу подождать», — сказал он, и она ему поверила.

Пока что-то в нём не сорвалось. Так внезапно, что Тория подавилась вздохом, руки вцепились в ту, что он обвил вокруг её горла.

Сталь запела, когда Лайкас вооружился. «Отпусти её», — предупредил он с рыком.

Мордекай не дрогнул, держа её с бесстрастными глазами и тишиной, что пронзала её. Он искал взглядом, будто предательство, которое она таила, заговорит против её воли.

«У него есть три секунды, чтобы отпустить тебя, прежде чем я отправлю план к чертям и вырву ему глотку».

Угроза Ника не помогла. Она надеялась, что он уже отошёл с Самарой на безопасное расстояние. Следовало знать, что он не оставит её с верховным лордом так скоро.

«Две».

«Если я обнаружу, что ты обманула меня, принцесса, — наконец сказал Мордекай, — не делай ошибку, веря, что я не покончу с тобой и твоим парой и не обращу в прах оба ваших королевства».

«Одна».

Верховный лорд отпустил её, отступив, и она согнулась пополам. Мгновенно руки Лайкаса обвили её, и она прильнула к его безопасности.

Тория нашла в себе ярость, чтобы метнуть взгляд ненависти Мордекаю, и осознала, что почти прислушалась к тихому голосу в сердце, который хотел увидеть в нём лучшее. Хоть крупицу человечности.

Следовало знать, что никакой рассказ или время не смоют кровь с рук, что купались в ней.

ГЛАВА 68

Фэйт

Смерть никогда не становится легче принять. Имена её потерь привязывались к её душе, чтобы никогда не быть забытыми.

Похороны Греслы прошли размыто три дня спустя после её смерти. В то утро Фэйт не могла уделить никакого внимания молодой служанке, прибывшей в её новые покои, готовой занять её место.

Что изменилось, так это последствия горя. Со смертью матери её детское «я» сломалось и опустело, блуждая и потерявшись, даже когда её нашли. С Каем она была пустой неделями, появляясь для людей вокруг и ведя себя, будто жизнь в порядке, хотя она отдала бы свою, чтобы стражник жил. С Греслой Фэйт стала отстранённой в своём отрицании, но принятие начало подкрадываться гораздо быстрее.

В этой войне нет безопасных уголков, никаких исключений. Всё, что Фэйт могла сделать сейчас, — это скорбеть и использовать свою месть, чтобы двигаться вперёд.

Она не переодевалась из чёрного платья. Рейлан не покидал её, и впервые она не искала уединения. Они потратили слишком много времени. Он обсуждал их меры обороны с Кайлиром, пока Фэйт терялась в мыслях о пергаментах, которые они не смогли как следует изучить, когда Греслу впервые обнаружили.