Её руки засветились ярче, и Фэйт закрыла глаза. Полились слёзы. Её ладони горели — смесь крови, сочившейся сквозь пальцы, и её магии, которая щекотала знакомой сладкой сущностью. Твёрдые объекты в её хватке медленно превращались в пыль, и она смотрела вниз, наблюдая, как последние из них рассеиваются сверкающими частицами.

Затем она разом отозвала свою магию, не двигаясь от страха, что она права. Но она была слишком измотана всеми тяжёлыми эмоциями, что не отпускали её с момента возвращения в Райенелл, чтобы ощутить хоть каплю волнения или облегчения, когда в её владении остался всего один сложенный пергамент.

Она положила его на стол, чтобы он не пропитался кровью ещё больше. Фэйт осмотрела свои раны, обнаружив символы в кровавых полосах, и часть её жаждала, чтобы они зажили.

Её глаза были закрыты от боли, которая подпитывала её разочарование, когда его голос нарушил темноту.

«Уже за полночь».

Фэйт не посмотрела на Рейлана, когда он вошёл в библиотеку.

«Я ждала тебя сегодня вечером, когда сказали, что ты вернёшься», — пробормотала она, перелистывая страницу книги.

«Я только что прибыл».

Всё, что она смогла выдавить, — это кивок, едва в силах взглянуть на него, хотя это разрывало её на части.

«Тебе не следует сейчас бродить по замку в одиночестве, особенно в глухую полночь».

«Ты тогда слышал, что произошло».

«В тот же день, да».

«Значит, это тебя тогда не касалось; не должно касаться и сейчас».

Рука Рейлана твёрдо легла на страницы, прежде чем она успела перелистнуть следующую. «Думаешь, я хоть на чертову секунду отдыхал с тех пор, как услышал об этом? Зная, как далеко я был и что не могу уехать, не раскрыв, что моя единственная причина — это ты. В их глазах ты была в безопасности в более чем способных руках». Его рука взяла её за подбородок, заставляя посмотреть на него, и она сломалась.

«Я ненавижу это», — прошептала она. Её губы сжались, разочарованная в себе за то, что рушится. «Я ненавижу, что ты должен быть каким-то запретным секретом. Ты был нужен мне всё это время. Я не виню тебя, никогда, но я не могу перестать думать, не слишком ли это всё. Что я была дура, чтобы верить, что смогу вернуться и носить эту маску храбрости, когда сама не знаю, что делаю, лишь пытаюсь вести за собой так, как от меня ждут. Я думала, что смогу быть сильной, но это *больно*, Рейлан».

Его выражение лица смягчилось с твёрдых, резких линий, мгновенно разделив её горе. Он поймал её руки, перевернул их и обнаружил, что порезы зажили, а кровь высохла. Он прижался губами к одной, а затем обвил её руками свою шею. Фэйт приподнялась на носочках, чтобы обнять его, уткнувшись лицом в его шею, и вот так, на какое-то, пусть и короткое, время тяжесть мира спала с её плеч, прежде чем её швырнуло обратно в жестокую реальность.

Но она знала, что такие моменты могут нести её сквозь всё.

«Мне больно вместе с тобой», — пробормотал он ей в волосы.

*Боги*, она знала, что это так. Осознание того, что она бессильна положить этому конец за них обоих, терзало её неделями, и будь это так же просто, как разорвать узы, возможно, она отпустила бы его. Но Рейлан был запутан так глубоко, что это стало собственной связью — не магической, а сердечной.

Он отпустил её слишком скоро. Всегда слишком скоро.

«Что ты надеялась найти здесь сегодня?» — спросил он, не убирая руки с её талии, а другой облокотившись на стол.

Маленькое утешение вспыхнуло у неё в груди, дав мотивацию столкнуться с тем, что она намеревалась открыть. «Когда мы были в одном из городков, я наткнулась на заброшенную лавку». Фэйт пропустила сцену, которая разыгралась с пугающей чёткостью, поскольку не была уверена, что это не галлюцинация. «Я нашла часы, идентичные маминым, но с меткой Марвеллас на обратной стороне. Я… я отдала их. Но потом Нерида дала мне последние часы с меткой Дакодас».

«И где они теперь?»

Фэйт поморщилась, и Рейлан прочитал ответ в подсознательном движении её рук. Неожиданно он фыркнул со смешком, наклонился и поцеловал её в плечо.

«Ты становишься довольно разрушительной, знаешь ли».

«Тебя это забавляет?»

«Это будоражит меня».

«Мне стоит беспокоиться?»

«Нет, особенно когда я думаю о других способах, которыми эта разрушительная, дикая, прекрасная ярость может быть высвобождена».

Желание поползло жаром вдоль её ворота от его низкого, хриплого тона. Чтобы отвлечь себя от его соблазна, она подняла сложенный пергамент. «Это было внутри, прямо как в маминых».

Он осторожно взял его, и Фэйт разложила переведённую версию Марлоу. «У тебя есть места храмов… Что ты ожидаешь найти в этом?»

«Не уверена, но мы, скорее всего, всё равно не сможем прочитать это сейчас. Марлоу потребовались недели, чтобы перевести первый».

«Я начинаю думать, что все плохие вещи приходят втроём», — проворчал Рейлан.

Фэйт наблюдала, как он начал осторожно разворачивать пергамент. Её пульс забился, пальцы дрожали в желании поскорее покончить с этим и узнать, что внутри. Она тяжело дышала, когда он полностью раскрылся, и она увидела его замешательство, прежде чем он положил его.

«Изображение», — размышляла Фэйт, щурясь на линии.

То, что он представил перед ней, было целой головоломкой, но её разум разбегался с её кусочками, пытаясь понять, почему оно выглядит знакомым, но другим. Линии пересекались друг с другом в красивом символе, три пересекали эмблему и окружность фигурой с семью сторонами, на каждой из которых были слова на другом языке. Затем она вернулась обратно.

Символы…

Все три из них накладывались друг на друга.

«Символы Духов», — заключил Рейлан одновременно с ней.

Фэйт безучастно кивнула. «Что это значит?» — вслух удивилась она. Фэйт видела их много раз. Она *носила* их. Но никогда не видела эту объединённую версию.

Рука Рейлана скользнула по её затылку, но прежде чем он смог ответить, он полностью отошёл от неё. Фэйт почувствовала это тогда — отдалённое приближение кого-то, и она никогда не привыкнет к опустошающему чувству в животе, будто их близость — скандал.

В библиотеку вбежал Кайлир, его выражение лица было ужаснувшимся, но плечи обвисли от облегчения, когда он увидел её.

«Что случилось?» — Рейлан шагнул к нему, мгновенно сосредоточившись на тревоге Кайлира.

«Боги всемогущие, когда я увидел—» Он тряхнул головой, его дыхание было тяжёлым.

Кожа Фэйт покрылась мурашками. Она никогда не видела его таким бледным.

«Твоя комната, Фэйт. Когда я нашёл её разгромленной, я боялся худшего. И твоя служанка. Стража поднята по тревоге, и замок закрывается на полную блокировку».

Фэйт отшатнулась назад, прежде чем сильная рука обвила её. «Гресла?» Её мысли мелькали от одного вывода к другому. Зачем она была там так поздно?

Молчание Кайлира заставило её взглянуть на него в надежде, что его уста произнесут нужное ей уверение. Он ничего не сказал. И не нужно было, когда его глаза сообщили её худший страх.

«Нет…»

Фэйт сорвалась с места и побежала.

Голоса звали её, но стук в ушах, свист воздуха заглушил их. Она мчалась по залам, будто могла обратить время вспять, отказываясь верить в кошмар, который описал Кайлир.

Пока он не ожил прямо перед ней.

Фэйт не чувствовала связи со своим собственным телом. Она зажмурилась изо всех сил, но когда сцена не изменилась, она закрыла глаза, отчаянно ища свою способность к Ночным Скитаниям, потому что это наверняка должно было быть ужасом её собственного порочного разума.

Но тело было настоящим.

Её веки разомкнулись, выпуская слёзы свободно. Тело Греслы лежало смертельно неподвижно, лицом вниз, без всякой заботы. Алая лужа растекалась из-под неё. В одно мгновение реальность безжалостно хлестнула её.

Фэйт больше никогда не увидит те материнские глаза. Никогда не почувствует тёплые объятия и не услышит её нежный смех, и Фэйт зарыдала. Никогда больше она не назовёт её по титулу, и все те разы, когда она съёживалась, она хотела бы забрать обратно и сказать Гресле, как много для неё значило, что та верила — Фэйт заслуживает быть здесь.