— Это значит, — продолжил я, видя, что до них начинает доходить, — что Назир не показывает явного намерения атаковать, двигать полки в Бруосакс. Он ждёт, когда за него сделают всю грязную работу и постелют ему ковровую дорожку. Для чего он и создал Штатгаль, кстати! То есть, это наша почетная героическая миссия, от которой мы бегаем по всему миру Гинн, как бабник от заключения брака.

Я провёл линию с запада на юго-восток:

— А вот Бруосакс. Тут король Вейран. Как только он поймёт, что Назир не угрожает его столице, что он сделает?

— Развернёт войска, — тихо произнес Орофин.

— Бинго, — я указал карандашом на эльфа. — Десять баллов Гриффиндору! Не важно, кто это такой. Вейран развернёт основные силы на юг, тем более тут недалеко.

Я облокотился о стол, нависая над картой как коршун.

— К нам явится не Эссин с его побитыми псами. Сколько может привести Вейран? Шестьдесят, может быть, семьдесят тысяч профессиональных солдат. Королевская гвардия, тяжёлая пехота, осадный парк. И, Фомир, — я посмотрел на мага, — весь цвет их магических гильдий. Боевые маги, которые учились уничтожать города, а не пугать крестьян файерболами.

Лицо Фомира побледнело. Он лучше других понимал, что такое концентрация магической силы противника и что соотношение уровня магической подготовки не в нашу пользу.

— Мы укрепим и нарастим стены, — неуверенно произнёс Гришейк, но в его голосе уже не было прежней силы. — Мои орки…

— Твои орки умрут, Гришейк, — я сказал это без жалости. — Героически, красиво, бесполезно. Если тебе от этого будет легче, все расы будут умирать вместе. Семьдесят тысяч против наших восьми. Они даже не будут штурмовать. Они просто окружат город, построят редуты и начнут методично разбирать эти «крепкие стены» по камешку с безопасного расстояния силами катапульт и дальнобойной магии.

Я выпрямился:

— Короче, други. Я тут нагнетаю, но в целом проблема понятна? Тут мы в мышеловке. Только наша кошка пока что не нарисовалась.

Мои ребята приуныли. Они были хорошими воинами. Они умели побеждать в битвах. Но сейчас я заставил их посмотреть на войну сверху, глазами игрока в стратегию, а не юнита на поле.

И эта картинка им не понравилась.

— Король Назир, — я допил пиво в кружке, — этому сражению будет аплодировать стоя. План идеален. Неудобный герцог Рос и его откровенно мятежный Штатгаль уничтожен руками врага. Армия Вейрана ослаблена осадой, потому что мы постараемся дорого продать свои жизни. Маэн в выигрыше при любом раскладе.

Я выдержал паузу:

— Ваши предложения? Как нам не сдохнуть в этой прекрасной, уютной, каменной могилке?

Никто не ответил. Только огонь трещал в камине, пожирая дрова так же, как война собиралась пожрать мою армию.

Я ждал. Мне нужно было, чтобы они сами поняли безнадёжность ситуации. Только тогда они примут мое безумие как единственный выход.

— Уйти в поля? — наконец, подал голос Хрегонн. — Попытаться прорваться мелкими группами? Отступить на юг, по реке Мара к южным городам.

— Такое не исключено, но все южные города мелкие, разместиться там трудно, стены низенькие, всегда были такими, а во времена бруосакского владычества их там не строили. А ещё мы окажемся прижаты к морю, если Вейран начнет нас преследовать.

— Может, ударить первыми? — предложил Мурранг, сжимая кулаки. — Найти Вейрана и дать генеральное сражение?

— Восемнадцать тысяч против семидесяти? — Фаэн скептически поднял бровь. — До сих пор мы выигрывали потому, что не вели себя, как придурки.

Аргументы офицеров были слабыми. Каждый вариант упирался в стену реальности.

Они перебирали стандартные ходы. Оборона. Прорыв. Манёвр.

Я позволил им помучиться ещё минуту. Позволил почувствовать безысходность.

А потом я тихо постучал костяшками пальцев по столу. Звук был слабым, но они услышали. Все взгляды снова скрестились на мне.

— Вы мыслите, как солдаты, — сказал я. — Вы думаете о дорогах, стенах и битвах. Вы играете по стандартным правилам, где мы всё глубже вязнем.

На меня смотрели два десятка глаз.

— Но что, — продолжил я, — если правил нет? Что, если мы сделаем ход, которого нет в учебниках?

Я снова показал на карту, в сторону огромного зелёного пятна, на котором не было ни городов, ни дорог. Пятно было от нас, Эклатия, на северо-востоке, но таким большим, что мешало прямому движению к Монту.

— Это лес Шершней? — пробормотал Новак, — Ты не серьёзно, Рос? Это всё равно как пустыня. Мёртвая зона.

— Нет, в пустыню легко войти, выйти и там негде спрятаться.

— А там нет дорог, это сплошная пуща. Или эльфы-контрабандисты знают тропы? — спросил Фомир и посмотрел на Фаэна и на Орофина, словно те могли что-то пояснить за сородичей.

— Не знают и вообще терпеть не могут это место, — ответил я. — Сторонятся. Но у нас есть один внезапный козырь. Начинается на «Хайц», заканчивается на «груг».

— Чего? — сдвинул брови Мурранг.

Хайцгруг привстал и сделал шаг вперёд. Половицы скрипнули под его весом. Он нервно нахмурился, потому что не любил все эти совещаний и сборища, в том числе потому, что боялся выглядеть глупо.

— Друг Хайцгруг, я правильно помню, что ты родом оттуда? — спросил я, указывая на карту. — Из Эдвиншта.

Орк медленно кивнул:

— Так точно, командор. Мой род входит в клан Чёрного Мха. Это у западной границы леса.

Я повернулся к остальным.

— Вы слушаете меня и думаете, что я сошёл с ума. Послушайте того, кто называет этот «ад» домом. Хайцгруг, расскажи им. Что такое лес Шершней?

Хайцгруг откашлялся. Он переминался с ноги на ногу, чувствуя на себе тяжесть десятка взглядов.

— Ну… Это… Лес — это целый мир. Большое место, — начал он хриплым голосом. — Там нет хозяина. Король в Монте говорит, что это его земля. Но там нет почты, нет сборщика налогов и вообще ни одного чиновника.

— Не так и плохо! — Фаэн отсалютовал орку бокалом с вином. — Само по себе превращает это место в рай.

По залу пробежал смешок,

Хайцгруг приободрился.

— Уважаемый комполка, а почему его называют лесом Шершней? — спросил Новак. Майор смотрел на орка без высокомерия, с профессиональным интересом бывшего атамана. Тут надо помнить, что Новак, как и Хайцгруг когда-то был атаманом разбойников.

— Не из-за насекомых, — Хайцгруг покачал головой. — Хотя гнуса там много. Летом тучи такие, что солнце закрывают. Зимой снег по грудь. Шершни — это мы. Местные. Хотя изначально так звали одних злобных рыцарей.

Орк поднял голову. В его глазах вдруг вспыхнула гордость.

— Нас много, родов, семей, одиночек и групп, объединённых в кланы. Орки. Иногда гоблины и люди, которые бежали от закона. Мы нападаем, жалим. Мы не дерёмся строй на строй. Мы ударили и ушли. Укусили и исчезли. Как шершни. Если тронешь гнездо, вылетит рой. И ты умрёшь, даже если ты медведь.

Я увидел, как изменилось лицо Фаэна. Эльф перестал чистить ногти и внимательно слушал. Тактика «бей и беги» была ему вполне понятна.

— Расскажи про местность, — потребовал я. — Мои офицеры боятся болот.

— Болота есть, — подтвердил Хайцгруг. — Но это маленькие болотца под корнями деревьев, ветви которых переплелись как космы немытого бродяги. Наш лес не похож ни на один, который вы видели. Там старые деревья. Сердитые, некрасивые, большие, с торчащими корнями. Очень старые. Корни торчат из земли как лапы. Хватают. Идёшь, а посреди бурелома торчит кусок скалы. Или наоборот, овраг. Ровное место под огородик трудно найти, весь лес Шершней такой. Телеги там не пройдут. По лесу даже пешком пройти трудно.

— Вот видишь! — воскликнул Хрегонн. — Обоз встанет в первый же день!

— Но там есть Сосновый тракт, — неожиданно добавил орк.

Я поднял руку, останавливая готового возразить гнома:

— Продолжай. Что за тракт?

— Старая дорога, — Хайцгруг провёл толстым пальцем по карте, рисуя невидимую линию через зелёную пустоту. — Единственная, времён эпохи Магов. Камень врос в землю, но идти можно. Она идёт с севера на юг, через сердце леса. Но там почти никто не ходит.