— Давайте уплачу в полной мере и не будем морочить голову, — слабо улыбнулся я. — Есть ещё один вопрос, договор составить надо, где банк будет финансовым контролёром исполнение. Договорённость с Лесными братьями тут одна… Подряд.

Управляющий кивнул. Банк умел хранить тайны и тайн у него было чрезвычайно дохрена.

Я не был уверен, что у этих странных ребят, разбойников и предателей, получиться свергнуть власть хотя бы в одном городе, но даже попытки создадут проблемы Вейрану, отвлекут силы, ослабят поступления в казну.

В общем, если эти козлы хотя бы дров наломают, уже хорошо. Да, спору нет, вновь созданные республики Южных городов мне ни разу не друзья. Не надо обольщаться, я тут громлю их сограждан, они не станут мне помогать или делать мне добро.

Для кого-то тут я не положительный герой, а угроза.

…

Из банка я пошёл к Центральным воротам. Навстречу мне шёл сводный патруль, бойцы Зойда и стражники Эклатия. Не сказать, что между ними было тепло и понимание, но работу свою они делали.

Горожане видели, что порядок и власть имеют место быть.

Проходя мимо, они отдали мне воинское приветствие. В Штатгале сложились два варианта: либо приложение развёрнутой ладони к боковой-нижней части шлема, в районе правого уха, либо же рука, сложенная в кулак, двукратный символический (а иногда и весомый) удар в район собственного сердца. То есть, когда ты сам себя стучишь в районе сердца по нагрудной пластине.

Я постучал по пластине, потому что был без шлема, мои бойцы вытянулись и поприветствовали так чётко и синхронно, что стражники Эклатия смущённо и нелепо повторили их жест.

Не удивлюсь, если традиция приживётся и после ухода Штатгаля.

Они уже прошли, но я чуть покачнулся. Перед глазами всё кружилось. Чёрт.

Я вытянул руку и схватился за бревно, опирающее крышу над крыльцом лавки местного ювелира.

За моей спиной послышалось отрывистое:

— Продолжать движение!

Это был капрал Лавр.

Здоровенный мужчина, мрачный, спокойный, сильный, не жестокий и не азартный, но в бою в глазах у капрала Лавра разгоралось пугающее пламя. Пламя человека, которому если придать пулемёт, он будет защищать свой Сталинград до последнего патрона. Будет воевать и убивать, совершенно игнорируя ценность своей жизни. Не жертвуя ей, не как дурак, не трусливо оберегая её, а просто не беря в расчёт, когда речь идёт о чём-то более важном.

Я успел мельком подумать, что знаю лично если не всех, то чертовски многих солдат, капралов, сержантов и офицеров Штатгаль. Их прошлое, их нынешнее, характеры, боль, личность — были мне знакомы.

И хотя я иной раз возвращался мыслями к Земле, к прошлому. Надо признать, что количество событий, знакомства и связи в мире Гинн на голову превосходили моё общение на Земле.

Внезапно я покачнулся, но чьи-то руки подхватили меня.

Капрал Лавр. Я глянул по улице и увидел, что остальной патруль двигался дальше, но их командир оставил их и позаботился обо мне.

— Командор! — рыкнул он мне в лицо. Я слабо улыбнулся. Когда-то, на острове Штатгаль я вводил это правило, что любой боец Штатгаля мог обращаться ко мне таким образом.

— Вы как? Что-то случилось? Ранение, яд? Позвать лейтенанта Зойда?

— Зови, чего уж там, — выбрал я из предложенного и позволил себя усадить на какой-то стульчик.

Лавр показал себя как организатор, он остался при мне, при это зычно велел остальному патрулю выполнять своё задание по патрулированию, а за Зойдом послал одного из них, сняв из патруля.

Через несколько минут появился Зойд. Он не бежал, но шёл быстро.

— Командор, — Зойд махнул рукой Лавру, чтобы тот уходил. — Командор, что с Вами?

Глава 22

Прибыли и прибыль

— Да ты знаешь, брат-орк, что-то разболелся я.

— Как же Зульген… Ай, демоны, охраняющие реку забвения, он же в обозе!!

— Вот именно. И всё же я не хотел бы, чтобы кто-то знал, что я болею. Ты понимаешь, на меня постоянно смотрят, меня видят сотни глаз, а враги, если узнают, могут попробовать воспользоваться слабостью… Кабздец нам, если что.

— Я понял, босс. Но тогда Вы уж поверьте мне и моему опыту…

— Поверить в чём? — не понял я.

Вместо ответа Зойд помог мне встать и, внезапно, пьяным голосом воодушевлённо запел:

— Под скалой горит родной наш очаг, ха-А!

Кружка в руке, и лес вокруг — не враг, ха-А!

Выпьем мы за бой, пусть род наш победит, ха-А!

Пьём до тех пор, пока сердце стучит, ха-А!

Это он пел. Песни у орков и по тексту, и по стилю исполнения очень специфические, от их протяжных воплей трезвеешь, если, конечно, выпил. С болезнью так сильно не помогло, хотя мозги прочистились.

Я немного охренел от такого разгона, потому что орк Зойд, а был он ниже меня, коренастее, легче — тащил как раненого товарища с поля боя, но сам при этом изображал пьяного и пел.

Пара секунд в моём состоянии мне понадобилось, чтобы понять, что всё это — образ, игра, артистизм, театр. Он сейчас создаёт образ, что мы с ним перепили вина вместе (не было очевидно, кто тут кого тащит), идём домой или же, напротив, в очередной кабак.

И он сейчас руководствуется орочьей мудростью (вообще-то Зойд не чистокровный орк, но орки к таким вещам относились намного более лояльно, чем другие). Ну и быстрой, убойной и, скорее всего, не особенно продуманной в плане последствий, логикой. Он понял, что мою болезнь, как нечто не подлежащее афишированию, нужно скрыть. А скрыть он её решил, показав себя и меня пьяными.

Ну, то есть, как если скрыть тараканов на кухне при помощи пожара.

Как орк, он считал, что бухой командир и не просто командир, а целый генерал, это нечто более понятное, этически приемлемое и не осуждаемое, чем больной командующий.

Поскольку сейчас был тот редкий случай, что у меня не было никакого плана, то я решил довериться Зойду и его странной идее изображать пьяных.

Так он и довёл меня до ворот Дома Бургомистра и даже не до территории, а именно до дверей, где передал в руки моих телохранителей.

…

Несмотря на своё разбитое состояние, я проснулся, умылся и даже немного поел, после чего вышел в город.

У ворот меня ждал Зойд, хотя я не припомню, чтобы давал приказ меня опекать. Наверное, у него собственная инициатива.

Внутренности словно постанывали, побаливали при движении, поэтому вместо прогулки я скорее совершал короткие переходы от лавки к лавке. Здесь я уточню, что отнюдь не к торговой, а между банальными скамейками. Надо сказать, что меня и тут в меру своих возможностей прикрывал сердобольный Зойд.

Как только появлялся прохожий, он делал вид, что докладывает мне о работе комендантской роты, причём его доклад каждый раз повторялся (видимо, фантазия у полуорка не особенно работала). Зато так прохожие думали, что офицер докладывает мне, а я в задумчивости слушаю.

В какой-то момент подбежал худосочный солдат из комендантской роты и откозырял мне, потом Зойду и отрывисто доложил о приближении неизвестной колонны по дороге.

Я активировал Рой, чтобы узнать наверняка.

Свои.

Это своевременно прибывал на место новой дислокации Штатгаль, а вовсе не нарисовалась армия возмездия.

— Пойдём-ка, друг-орк, к городским воротам, да откроем их пошире, потому что прибыли наш обоз и основные силы.

Зойд помог мне встать с лавки и мы ускоренным темпом проследовали к району ворот.

…

Камни мостовой под моими ногами мелко вибрировали. Этот звук нельзя было спутать ни с чем иным. Ритмичный, тяжёлый гул тысяч сапог, впечатывающихся в брусчатку. Монотонный лязг металла о металл. Скрип колесных осей и фырканье лошадей. Звук военной машины, которая входит в свою новую гавань.

Я стоял, прислонившись спиной к стене караулки охраны ворот, внутри которой царило оживление, отдавались команды, готовились открыть ворота. Шершавый кирпич холодил затылок сквозь ткань капюшона куртки. Это было приятно. Холод немного сбивал жар, который медленно, но верно поднимался внутри меня с самого утра.