В домике послышалось движение, видимо, ребята повиновались. Ник не решался заглянуть в окно – слишком рано. Если он выдаст свое присутствие, всему конец. А может, он, наоборот, станет участником событий? Может, удастся подействовать на случившееся изнутри?

Ведь если…

Если предотвратить все сейчас, пока ничего не случилось? Тогда не образуется петля, не случится пожар и все встанет на свои места. Никита спокойно вернется домой, а Яна… Что станет с Яной? Вернется ли она домой? Исчезнет ли навсегда? Что будет с лагерем? Старик не ответил на эти вопросы. Свалил, когда был так нужен!

– Это что, кровь?! – донесся визг Нины. – Ты сумасшедшая дура!

– Новикова, ты что творишь! – заскулил Костя. – Прекращай! Это уже не смешно!

Пока Никита размышлял, внутри сарая что-то произошло. Судя по визгам Нины и бранным словам мальчишек, Ник снова пропустил нечто важное. Он решительно подтянулся и взглянул в окно, остолбенев от увиденного: в центре комнаты стояла Яна, сжимая в руках книгу. Ту самую, которую нашел Никита на руинах лагеря. Ту самую, которую… он же и потерял в домике девочек.

В тусклом свете свечей лицо сестры казалось зловещим. Только сейчас Ник заметил, что она стоит в центре круга, внутри которого ровными линиями умещалась звезда. Пентаграмма. Такая же, как в дневнике. Неужели Яна решила провести описанный на древних страницах ритуал? Но зачем?!

– Magna Belial… – медленно произнесла Яна все тем же не принадлежащим ей голосом. С первых же букв, произнесенных ею, пламя свечей дернулось. – Frugativi et apellavi.

Ребята смотрели на Яну, испуганные и недвижимые. Никто не обращал внимания на новенького, пялящегося в окно. Взгляды ребят были прикованы к Новиковой. Снова слова на незнакомом языке – пламя вновь дернулось, устремившись вверх. По щекам Нины покатились слезы.

– Хватит! – крикнула девочка. – Достаточно! Остановись!

Но Яна не слушала. Она вновь и вновь читала текст, не обращая внимания ни на что вокруг. Огонь вспыхнул, резко дернувшись, почти доставая до хлипкой крыши. Нина вздрогнула. Мальчишки испуганно отпрянули.

– С меня хватит! – воскликнула девушка, давясь слезами, и выскочила из домика, убегая все дальше от старого сарая.

– Новикова, – позвал Серый. – Прекращай!

Но Яна не ответила, продолжая таращиться в книгу. Переглянувшись, Тимур, Костя и Серый кивнули друг другу и прокрались в сторону выхода. Огонь в свечах заискрил, а дверь распахнулась от порыва ветра. Внезапно небо озарила яркая вспышка. Мальчики, взвизгнув, выскочили из домика и побежали прочь, оставляя Яну в полном одиночестве внутри пентаграммы, нарисованной белым мелом.

Яна

Перед тем как двери с грохотом захлопнулись, Новикова вскинула пустые глаза и заметила взгляд Серого, брошенный через плечо. Она точно знала, что он побежал звать на помощь. Только вряд ли мальчик успеет.

Яна тихо выдохнула, чувствуя, как некая сила сдавила ей грудную клетку. Ноги стали ватными, руки онемели. Дышать было невозможно – внутри все стянулось в болезненный узел, который пытался взорваться. Девочка проморгалась и тихо сглотнула. Единственное, что она могла делать, – смотреть по сторонам.

– Маленькая глупая Яна… – зашелестел незнакомый голос, прозвучал над самым ухом, словно в голове. – Обиженная на весь мир…

Девочка снова сглотнула, но уже громче. Она похолодела от ужаса. Это был не розыгрыш, не шутка, а что-то совершенно нереальное, злое и пугающее. Что-то, что одним своим существованием проникало внутрь, под кожу, впитывалось в кости. Яна в одно мгновение оказалась окутана дымом и сделала вдох.

Огонь взвился вверх, вспыхнув и жадно лизнув полуразрушенный потолок. Капли начавшегося дождя шипели, исчезая в диком пламени. Яна подняла глаза, всматриваясь в эту опасную красоту наверху, где огонь лихо танцевал, уворачиваясь от порывов ветра. Сарай, что удивительно, оставался цел, не загораясь, хотя пламя то и дело дотрагивалось до сухого дерева.

– Впусти меня, Яна… – прошептал голос снова, теперь он звучал тихо, мягко. – Впусти, и вместе мы наведем здесь порядок.

Девочка прикрыла глаза. Издевательства, шутки, унижения, презрение во взглядах, отвращение к самой себе – все это заставляло ее внутренне сжиматься, вздрагивать от каждого звука, озираться на любой шорох. Новикова не могла спокойно пройти по лагерю, чтобы не почувствовать на себе насмешливые взгляды. Мальчишки от души постарались отравить ей существование в этом месте. Могло ли что-то быть хуже всего этого?

– Впусти меня… – повторил голос чуть более настойчиво, более уверенно, но все так же вкрадчиво. Новикова боялась открывать глаза, хотя и так отчетливо видела перед собой образ. Темная фигура, окутанная легкой дымкой, замерла в огне. Движения незнакомца были плавными, спокойными. Он вскинул руку, мягко покрутив кистью, и пошевелил пальцами, отчего огонь вспыхнул сильнее. Взметнувшись вверх, пламя охватило весь сарай целиком, закрывая собой двери и окна, заполняя все пространство.

– Впусти меня…

Яна зажмурилась. Она чувствовала, как огонь проникал в нее, разъедал кожу, кипятил кровь, заставляя ту бурлить и вырываться наружу. Девочка закашлялась, ощущая ком в горле. Ноги подкосились, и она упала на колени, упираясь ладонями в деревянный пол. Мелом очерченный круг превратился в кровавый котел. Всюду была кровь, алая и бурая, смешанная и разлитая, размазанная и собирающаяся лужами. Яна с ужасом взглянула на свои ладони, на колени и подняла взгляд, полный животного страха, на силуэт. Тот сделал шаг навстречу и опустился на корточки перед девочкой.

– Ты просила о помощи, малышка. Ты ее получишь, – прошептал он, касаясь дымчатой рукой лица Новиковой. – Впусти меня. Впусти добровольно. – Незнакомец погладил девочку по щеке, шее, коснулся плеча. Яна с отвращением дернулась, но полноценно шевелиться до сих пор не могла. Тело словно онемело, пальцы впились в пол, короткие ногти сломались от напряжения.

Яна сомневалась. Возможно, она и хотела отомстить своим обидчикам, преподать им урок, напугать до потери сознания. Возможно, она планировала даже показать им на что способна. Доказать, что не боится ничего. Но в этот самый момент Новикова поняла, что не готова к мести. Огонь пугал ее, и она точно знала: что-то ускользало от ее внимания. Что-то, связанное с пламенем, но вспомнить Яна не могла.

Кажется, кто-то говорил ей о каком-то пожаре, но кто? И какой… что?

Новикова честно попыталась отвлечься от жуткого силуэта, который продолжал почти ласково касаться ладонью ее волос и плеч. Но все, что она помнила, это ужасное утро, когда мальчишки облили ее ледяной водой, когда в столовой посмеялись над ее аппетитом, а днем случилась ссора с Ниной. И в завершении дня Яна нашла книгу под шкафом, как знак, что надо действовать. Но в самом ли деле надо?

Голос звучал теперь в голове. Он словно сливался с ее сознанием, будоража и раздражая. Почувствовав, что может шевелиться вновь, влажными пальцами Яна впилась себе в виски, сгибаясь и касаясь лбом окровавленного пола. Ей хотелось кричать, стонать и извиваться от боли, почти физической, которая пронизывала ее изнутри. Девочка ощутила толику свободы и со всей силы приложилась о половицы, разбрызгивая кровь в стороны. Она могла дать свое согласие и прекратить эти пытки, но внутри все было смято, сковано, и внутренний голос, перебивая тот, зловещий, истерично кричал: «Нет!»

Яна выгнулась и упала на спину, чувствуя, что начинает задыхаться. Пламя охватило ее целиком, но вреда не причиняло. Только глаза щипало до слез, мешая рассмотреть что-либо перед собой. Силуэт растворился в огне, но голос продолжал звучать. Он словно доносился отовсюду одновременно, будто бы заполнил собой всю вселенную, сводя с ума. Яна зажмурилась от боли, чувствуя, как мышцы на ногах напряглись. Судорога мгновенно примчалась, болезненно лизнув голень. Новикова тихо вскрикнула, но ничего не смогла поделать с этим.