— Предплечьем? — Лиля хмурится и Маша невольно подбирается, готовая снова вцепится ей в плечи и оттащить ее назад от Железновой, но девушка не предпринимает попытку наброситься на свою соперницу. Вместо этого она чешет себе лоб.

— У кого мяч есть? — спрашивает Лиля: — ага. Киньте мне. Ага, спасибо. — она принимает в руки мяч от Кати Громовой и крутит его вокруг своей оси: — как это — предплечьем? Вот так?

— Ээ… ну удар кистью, «ковшиком» он более управляем, конечно… но не такой жесткий. — поднимает голову Арина и делает неуверенный шаг вперед: — можно? — она осторожно забирает мяч из рук у Лили и показывает движения, замахиваясь: — можно «лапу медведя» сделать или «кума-дэ» как в Японии это называют, тогда удар жестче будет и быстрей, но теряет в управляемости и предсказуемости траектории… вот так. — девушка складывает пальцы, показывая «лапу медведя»: — но если хочешь чтобы удар короткий и резкий был, то бей предплечьем… вот этой косточкой… вот так…

— Да так же мяч черте-куда улетит… — гудит за плечом у Маши Валя Федосеева: — так ни управляемости, ни предсказуемости… как так вообще хоть куда-то попасть можно?

— Именно поэтому Железнову и зовут «гением поколения». — вздыхает Сабина: — она может. Чертовы вундеркинды…

— Как я тебя понимаю. — вслед за ней вздыхает и Маша Волокитина: — все со своими заморочками.

— И не говори. — кивает Сабина: — молодым кажется, что они все лучше тебя знают, а как до дела доходит так обязательно обосрутся где-нибудь.

— Погоди… предплечьем… вот так?

— Ага. Вот так.

— А я-то думала, почему у меня удар жестким не получился с первого раза… пришлось три раза бить…

— Это было больно!

— Если бы я с самого начала умела бить предплечьем…

— Кайзер! — раздается голос Наташи Мордвиновой: — твоя очередь!

— Чего? Ах, да. — Лиля снимает свои темные очки и передает мяч назад, Вале Федосеевой: — Арина, я прошу прощения что била тебя три раза. Если бы тебя не увели с площадки, то я бы избивала тебя до конца матча и… ай! Маша!

— Лилька!

— Кайзер!

— Ну хорошо. — Лиля потерла локоть: — ладно. Мне жаль, что я била тебя три раза. Если бы я умела бить предплечьем, то вырубила тебя с первого же… ай! Хватит меня щипать!

— Маш. — Мордвинова поворачивает голову к Волокитиной: — я слышала, что вы теперь в сборной играть будете. Что новый состав, все дела. Если ты капитаном в основном составе будешь… в общем… — она качает головой: — имей в виду, Кайзер тебе все карты попутает. Она такая же как наша Арина — авторитетов не признает, за счет своей природной одаренности выезжает, а в результате другие на нее смотрят, и дисциплина по одному месту идет. Если вы серьезно в первую лигу вознамерились идти, то тебе нужно научиться ее на место ставить.

— Спасибо за совет, но я сама разберусь. — хмыкает Маша Волокитина: — без сопливых скользко, Наташ. Ты лучше скажи как ты в Москве устроилась, не скучаешь?

— По вам? По этим разборкам? По Бергштейн, которая вечно творит всякую дичь? По этой холодной стерве Синицыной… кстати, где она?

— Не пришла. — пожимает плечами Маша.

— И не придет. Она с людьми не сближается, я же говорю, Синицына — это баллистический калькулятор, скрещенный со стервозным характером. С коллективом в выходные — это не ее. — кивает Мордвинова.

— Как я посмотрю, у нас много общего. — говорит Сабина: — одни и те же проблемы у капитанов команд.

— Как иначе. — кивает Маша Волокитина: — будь ты хоть в Африке, а все так же. Ладно, я рада что мы конфликт уладили. И что девочки извинились и помирились. И Лиля тоже рада, правда же, Лиля?

— Очень. Просто сейчас усрусь от радости.

— Ну вот и отлично. Наверное… — Маша думает, что самым разумным было бы разойтись. Команды у них разные и горячие по-своему. Играли друг против друга они совсем недавно, просто «Крылышки» задержались в городе, говорят на базу отдыха выезжали, отдыхали и релаксировали на горячих источниках, вот и случилась такая встреча в парке. Наверное, они на днях уже уедут и в следующий раз встретятся нескоро. Если встретятся. Для того, чтобы в реальном матче сойтись с «Крылышками» нужно было сперва в высшую лишу попасть, а для этого — в первой лиге призовое место занять. Долгая дорога… и не факт, что они дойдут. Несмотря на «ничью» в товарищеском матче они и «Крылышки» — слишком далеки друг от друга. Они не равные, чтобы там не говорили. «Крылья Советов» — команда высшей лиги и все тут. Игроков из нее приглашают даже в состав международной сборной страны, ту же Железнову, например. А они, кто они такие? Да тьфу, областная команда, даже если регистрация в минспорта пройдет, и «Стальные Птицы» станут командой первой лиги — все равно до «Крылышек» им как до Пекина раком. Так что лучшим выбором будет взять эту Бергштейн под микитки, чтобы не натворила чего и раскланяться. По морде лица же видно, что эта Бергштейн ни черта Железнову не простила и только ждет своего шанса, хулиганка. А им неприятности ни к чему, если Лильке дать волю, так она ее покалечит, чего доброго, и вместо первой лиги поедет на нары сухари сушить.

— Ладно. — говорит Маша: — что же… рада была увидеть вас. Матч был хорошим, играли вы круто. Увидимся еще. — и она протягивает руку для рукопожатия.

— Точно. Тоже рада. — Сабина пожимает протянутую руку: — ты моих архаровцев извини, сама видишь с кем дело приходится иметь. Все тут звезды, примадонны и принцессы, чтоб их.

— Такая же история. — кивает Маша: — все точь-в-точь. У тебя Арина Железнова, а у меня Лиля Бергштейн. Эти двое друг друга стоят… и ну… нам пора наверное… — она оборачивается и смотрит на своих девчат. Как ни странно, уходить не хочется. Девчата из команды — ее подруги и товарищи, партнеры… но они ее не поймут. Потому что только она тут капитан и только она знает, что такое — нести ответственность. Тяжесть шапки Мономаха, тяжесть выбора и ответственности за всю команду — никто тут ее не поймет. Но вот эта смуглая капитанша «Крылышек» и Наташа Мордвинова — они ее понимают. На какой-то миг ей захотелось остаться… просто поговорить по душам со своими коллегами, с теми, кто понимает ее… но привычным усилием воли она преодолела секундную слабость.

— Нам и в самом деле пора. — сказала она и потянула Лильку за собой: — увидимся, «Крылышки».

— Точно пора? — задумчиво произнесла Сабина: — а то… посидели бы. У нас сегодня выходной.

— Вообще-то у нас тоже! — влезла Алена Маслова: — тоже ничего не делаем!

— Тогда тем более. — кивает Сабина: — конфликт исчерпан, все помирились. Так может все вместе погуляем? Город нам покажете, вы ж местные. Поболтаем о том, о сем…

— Ну… — говорит Маша, колеблясь.

— Об «особых тренировках» вашего тренера поговорили бы…

— Да нет никаких «особых тренировок»! Это все брехня!

— Ну-ну…

Воскресное солнце щедро разливалось по аллеям парка, где, казалось, собралась вся жизнь Колокамска. Здесь, среди тополей, лип и аккуратно подстриженных кустов, теснились разноцветные киоски с газировкой и мороженым, пахло свежей ватой и поджаренными на шампурах шашлыками. Над дорожками протягивались гирлянды из флажков, а из старых динамиков на столбах лился то ли «Голубой вагон», то ли популярная эстрада в исполнении Пугачёвой. Парк был устроен по-советски основательно: вдоль центральной аллеи — клумбы с бархатцами, за ними — площадка с каруселями, где радостно визжали дети в выцветших панамках, а неподалёку — аттракционы для постарше: тир, «Попади мячом», силомер с кувалдой, автомат с газировкой за три копейки, а у входа — обязательно киоск «Союзпечати» с горой свежих газет и журналов. По дорожкам неспешно гуляли семьи, бабушки с внуками, школьники, парочки — кто со скамейки, кто с лодочной станции, где лениво плескалась вода в заросшем пруду. Вдалеке, у эстрады, репетировала духовая музыка — готовились к вечернему концерту. Воздух был напоён запахом сирени, тополиного пуха и чуть-чуть — разогретого асфальта. Иногда сквозь общий гул всплывал голос диктора, который приглашал всех желающих принять участие в конкурсе частушек или соревновании по городкам.