— Я не слышу. — через ватный туман в голове до него доносится голос здоровяка: — ты кто такой, дятел? И чего ты в лесу делаешь один?

— Я… — соображать требовалось очень быстро! От ответа сейчас зависела его жизнь, обычный ответ вроде «я в лес по грибы пошел» — не годится! Этот якут видит все насквозь, он видел и схрон, который он лапником пытался замаскировать и винтовку со спиленными номерами, и бинокль… а за поясом у него был старенький «ТТ» сорок четвертого года выпуска. Так по грибы не ходят, да и не сезон. Думай! Нужно что-то, что не даст им прямо сейчас перерезать ему глотку и бросить в провал, а в идеале что-то, что изменит их мнение о нем… сделает их его союзниками.

Наполи знал свои ограничения, он не был полевым агентом, не был диверсантом, не был подготовлен для того, чтобы со связанными за спиной руками вскочить и раскидать в стороны этих троих ударами ног… есть те кто смогли бы, но он — не такой. Однако его учили именно взаимодействовать с людьми, а эти трое — люди, со своими желаниями, страхами и мечтами. Значит… сперва выдохнуть. Успокоиться. Смириться с возможностью неудачи. Выбрать роль. Выбрать слова. Проникнуться. И…

— Эй, козел, ты чего, оглох? А ну…

— Да пошел ты! — отвечает он, поднимая голову и в его глазах горит ненависть: — пошел ты к черту! Ничего я тебе не скажу, Витькин приспешник! — он сплевывает в песок. Плевок собирается алым, но он — не обращает внимания.

— Слышишь, ты! — повышает он голос: — так и скажи ему, что я его все равно убью! Убью, суку такую! Как он посмел… — новый удар выбивает из него дух и он корчится на полу пещеры, перед глазами расплываются фиолетовые круги. Получилось? Они должны клюнуть на приманку! Любопытство и время… у них полно времени, они могут «развлекаться» с ним еще долго, а ведь они провели в этих пещерах почти две недели! Отсюда — жажда информации, скука, тоска. А тут такое развлечение… нет, они должны клюнуть!

— … слышь, ты. Берега попутал? Какой еще Витька? — раздается голос здоровяка и Наполи ликует — клюнули! Если бы на месте здоровяка был профессионал, то допрос шел бы по другому сценарию, из него вытащили бы все что нужно и перерезали горло. Потом — бултых в провал и все. Быстро и эффективно, без эмоций. Но это были не профессионалы, этим любопытно. Результат — они дают ему вести диалог, вести направление «беседы». А для беседы нужны двое, как минимум двое. Вовлекаться в разговор с разведчиком, с офицером ГРУ… это ошибка. Лучше бы сразу ему голову камнем проломить, но дать ему свободно говорить…

Он сделал вид что откашливается. Все под контролем. Теперь — все под контролем. Он — справится. Все что ему нужно — это убедительная легенда и она у него есть. Легенда, которая не только все объяснит, но еще и сделает этих людей его союзниками. Он откашливается и начинает говорить. Сперва — с ненавистью глядя на своих собеседников. Обзываясь и осыпая их проклятиями, за что получает еще несколько ударов. Наконец здоровяк не выдерживает и достает нож, узкое лезвие «финки» блестит в свете костра. И вот тут Наполи дергается вперед.

— Ну же! — кричит он: — давай! Я не боюсь смерти! А Витьку я на том свете зубами загрызу! Давай! Бей! Ну же!

— … определенно ты ебнутый. — качает головой здоровяк: — да кто такой этот Витька-то? Ты чего свиристишь на него?

— Витька. Полищук. — Наполи расслабляется и опускает голову, так, словно бы его охватило отчаяние. Его учили не играть, а быть и сейчас отчаяние и правда накатывает на него: — чертов Полищук. И чего она в нем нашла, а? Она такая хорошая, а он скотина и кобель, у него девушек штук сто наверное, он их всех обманывает! А Марина не такая!

— Бля, мужик, охолони. Погоди. — здоровяк потирает подбородок и бросает задумчивый взгляд на своего товарища, который сидит рядом и поправляет веткой угольки в костре: — так ты чего… типа ревнуешь?

— Не просто ревнует. — коротко бросает якут от костра: — мотоцикл. Веревки. Схрон. Винтовка. С собой пассатижи. Паяльная лампа. Знает, что делает. Мусор. Подготовка.

— Легавые так не делают. — говорит здоровяк и хватает Наполи за шиворот. Поднимает его с пола и прислоняет к стене пещеры, так что теперь он — полусидит, полулежит. Сам садится напротив, на корточки и заглядывает ему в глаза.

— Не, не мент. — говорит он: — менты так не умеют. Винтовка со спиленными номерами, у патронов головки крест-накрест надпилены. Так ты скажешь, что ты в лесу делал, а, Дата Туташхе? Или мне уголек из костра взять и в глазницу тебе вставить?

— Грибы собирал. — буркает в ответ Наполи, отводя взгляд. Он и так дал достаточно подсказок, если выложить все как на ладони, то это будет его версия, в которую могут поверить, а могут не поверить. А вот если этот здоровяк сам догадается, то в эту версию он поверит сразу же. Люди обожают считать себя умными, это в том, что скажет Наполи, они будут искать несостыковки и несоответствия, а в то что он сам себе придумает, здоровяк будет верить отметая любые мелкие детали. А еше… еще Наполи подмечает что никто не упоминает пистолет «ТТ», который у него был за поясом. Что это значит? А это значит, что якут утаил пистолет от здоровяка. И это в свою очередь значит, что эта троица вовсе не является спаянным коллективом, у них тут свои терки. Якут не доверяет здоровяку и в случае чего можно вбить между ними клин. А что третий? Это же этап на СИЗО, они все — случайные люди, никто друг другу… и это нужно использовать!

— Грибы говоришь… — здоровяк подбрасывает «финку» на ладони: — слышь, Понтовый, чего скажешь? Верим мы этому обсосу или как?

— Не сезон на грибы. — раздается голос сбоку. Наполи с трудом поворачивает шею и находит третьего. Тот сухощав и невысок, носит очки.

— Чингачгук сказал же что у него винтовка без номеров и головки пуль крест-накрест надпилены. Такое вот… превращает пули в «дум-дум». — поправляет очки третий зека: — запрещено Женевской конвенцией, потому как плоть в фарш превращает.

— Вот как. — здоровяк переводит взгляд на Наполи: — хочешь в Шерлока Холмса поиграть? Так поиграем. Винниту, кто там под скалой лагерем встал?

— Четверо. Белая «Нива». Трое мааны кыыс и один уолтаар. Такие кыыс, что… — якут жмурится: — ай, пальчики оближешь, кэрэ кыыс.

— Эй, Чингачгук, по-русски говори.

— Я говорю трое молодых. Девчонок. Не женщины, но и не дети уже. Это… мааны кыыс…

— Девушки?

— Вот! Девушки. Мааны кыыс. Кэрэ… красивые и молодые. Трое. С ними — мужик. Здоровый… плечистый. В лесу понимает, палатку правильно поставил, место нашел. И… глазами так водит… — якут показывает, как именно «водит глазами»: — нехорошо. Глазастый. Пришлось низом уходить. Но все равно городской.

— Хм. — здоровяк перевел взгляд обратно и уперся им в Наполи: — думаешь самый умный? Да ты у меня как на ладони. Ясно же что ты сделать хотел. Этот Витька у тебя бабу увел, а ты решил их тут подкараулить. С винтовкой. Вот только что ты хотел сделать, а? Вряд ли просто попугать…

— … тебе какое дело…

— Он уже делал так. — говорит якут, вытягивая ноги к костру: — дальше в пещере есть следы. Кого-то уже в воду бросали.

— Ты смотри-ка. Да у нас богатая добыча. Думал что ты сопля, а ты оказывается маньяк готовый. По сто второй часть три идешь. — рот здоровяка перекашивает злорадная ухмылка: — я так понимаю, что ты собирался этого Витьку не просто кончить, а сюда затащить. Иначе зачем тебе пассатижи и паяльная лампа? Или… или ты так со своей девкой решил развлечься? Или со всеми тремя?

— Да не стал бы я! Я только Витьку! — выдыхает Наполи, окончательно входя в роль. Ему легко, его этому обучали. Нельзя врать по-большому, представляясь тем, кем ты не являешься, это бросается в глаза. Желательно чтобы твоя ложь была совсем рядом с правдой. Вот и сейчас — он не врал. Да, он собирался вытащить Полищука в пещеры и провести полевой допрос, после чего ликвидировать… а мотивы… что мотивы. И на самом деле ему Марина нравится и даже ревность немного есть, чего уж там. Сейчас нужно прости эти чувства из глубины души вытащить, оттуда, где все подавленные чувства хранятся. Вытащить и выбросить наружу.