Всё, что оставалось живым, всё, что могло шевелиться, пришло в движение.

Корни под землёй заскрежетали, рванулись вперёд, прорезая почву. Громадные, переплетённые, они вспарывали землю, вздымали пласты, ломали каменные дорожки.

Кроны деревьев качнулись, наклоняясь в одну сторону — туда, где стояла группа беглецов.

Паника.

Крики.

Император и его советники бросились назад, но корни уже сомкнулись за ними стеной.

Трава превратилась в болото, обвила их ноги, превращаясь в живые путы.

Деревья, что сошли со своих мест и окружили их кольцом, склонили над ними свои острые ветки.

А та ведьма все приближалась.

Босая. Платье на ней было разодрано в клочья, серое, облепленное грязью и кровью. Волосы — некогда светлые — теперь были почти седые, тяжёлые, влажные, трепетали на ветру.

Кожа — бледная, словно давно не видела солнца, — светилась зелёными узорами, которые пробегали по вискам, спускались по шее, по ключицам, будто внутри неё текла сама магия.

Заострённые черты лица делали её похожей на хищницу — высокие скулы, вытянутый подбородок, тонкий, словно вырезанный из мрамора нос.

Кроваво-алые губы потрескались, но от этого не теряли своей выразительности, лишь придавали лицу дикости.

Глаза… зелёные, горящие изнутри, в них смешались боль, безумие и сила.

Она была старше меня лет на двадцать, но красивая, несмотря на весь тот ужас, что творился вокруг.

На руках у неё были металлические кандалы — тяжёлые, грубо выкованные, с острыми краями, но цепь посередине уже была разорвана.

На ногах — кровавые борозды от кандалов, но их уже не было.

На шее темнело толстое красное кольцо, след от ошейника.

Самого ошейника уже не было, но след говорил о нём красноречивее любых слов — кожа вспухшая, местами рассечённая, и по ней ещё стекали тонкие капли крови, оставляя дорожки на бледной коже.

Боги…

Её держали в застенках.

Она шла легко, ступая по траве, а та, в свою очередь, зацветала под её ногами чистым изумрудом, густо, мягко, будто приветствуя хозяйку.

Контраст был страшный: вокруг — разорённый парк, изрытая земля, кровавые пятна, хруст сломанных веток. А она — будто из другой реальности. Под ее ногами зеленела трава и расцветали маргаритки.

Она хохотала.

Громко, надсадно, не по-человечески.

Голова склонена набок, губы растянуты в безумной улыбке.

Смех этот был острым, как нож, пронзал воздух, как треск ломаемых веток.

Я застыла.

— Тик-так, Дарий. Тик-так, Лайяна, — пугающе холодным голосом прошептала ведьма, удерживая открытие портала.

Хотя та самая Лайяна и пыталась его распахнуть, все её потуги выглядели смешно и жалко.

Эта ведьма была в разы сильнее.

— Я ведь говорила — дождусь момента, когда смогу вырвать твоё чёрное сердце, да? А ещё станцую на теле твоего истинного… да, Дарий… А потом станцую на твоих костях, мой милый, истинный. Верный имперский пес, Варис. Я дождалась! Ахахаха.

— Марго. Послушай. Давай договоримся, — вдруг произнёс тот самый Варис, шагнув вперёд. Его лицо было изуродовано шрамом.

В висках застучало.

Не может быть!

Нет! Этого просто не может быть…

Марго.

Марго…

Так звали мою мать.

— Договоримся? — с хищной усмешкой протянула ведьма, медленно поворачивая голову в сторону Вариса. — И что же ты, милый мой, хочешь мне предложить?

— Денег… — поспешно заговорил он, осипшим голосом, пятясь на шаг. — Сколько захочешь. Золото, серебро, руду — всё будет у твоих ног. Свободу, Марго. Свободу!

Она засмеялась. Сначала тихо, потом всё громче, и этот смех заполнил весь парк. Безумный, отчаянный, горький.

— Я похожа на ту, которой нужны деньги? — прошипела она, и в глазах её вспыхнул зеленый огонь. — А свобода… так я уже свободна.

— Мы ведь истинные, Марго, — попытался воззвать к ней Варис, голос его дрожал, он выставил руки вперед, защищаясь от нее. — Как ты можешь… Я ведь пощадил тебя!

— Пощадил?! Ты посадил меня на цепь! — ведьма рванула воздух, и вихрь травы закружился вокруг неё. — Ты, мерзкое драконье отродье, просто боялся подохнуть! Жалкий, подлый трус! Хотел жить в золоте, тепле, достатке! Да не просто жить — иметь свой личный рудник, делить пирог с императором! Поэтому и притащил ему меня, да? — её голос дрожал от ярости. — Да я проклинаю тот день, когда призналась тебе, когда позволила себе поверить тебе! А ты… ты воспользовался мной!

Она подняла руку, и воздух задрожал.

— Разговора не будет. И договариваться мы не будем, Варис.

Голос её сорвался на шепот, от него стыла кровь в жилах.

— Знаешь, о чём я мечтала все эти десятилетия в подвале? Не о разговорах с тобой, не о желании узнать от чего ты решил предать меня. Я мечтала лишь об одном — как буду медленно отрывать тебе руки и ноги.

Она улыбнулась, и эта улыбка была страшнее любого заклинания.

— Так что… прощай, — прошептала ведьма.

Она повела запястьем — движение было плавным, почти красивым, и в тот же миг из земли вырвались корни. Толстые, почти черные. Они взвились, как кобры, и проткнули ноги Вариса насквозь.

Он закричал — отчаянно, пронзительно. Император побледнел, рот его дрожал, Лайяна тоже вся затряслась, отшатнулась, прижимая руки к груди. Их всех била дрожь — от страха, от осознания, что смерть пришла за ними.

Я обернулась. Даже не на звук — здесь всё грохотало и ревело, — а просто почувствовала. Позади был Арагон.

Он стоял весь в пыли, с мечом в руке, с лицом, на котором читалась решимость.

За ним появились его люди — те самые десять, что вошли с ним во дворец. Они выбрались через тайные ходы и теперь встали рядом, плечом к плечу.

— Генерал! — истошно взвизгнул Дарий, голос его сорвался на визг. — Я приказываю тебе… убить эту ведьму!

Арагон медленно повернулся к нему. На лице полное спокойствие. Он стряхнул с клинка кровь.

— Ты больше ничего не можешь приказывать, — строго и отчётливо произнёс Арагон. — Твою судьбу будет вершить народ.

Он шагнул вперёд, взгляд его был холоден, как сталь.

— Ты больше не император, —  а потом посмотрел на ведьму. — Марго, ты обещала предать их честному суду, — твёрдо сказал мой муж.

Я видела, как она вздрогнула, едва заметно, нервно, будто эти слова обожгли ей кожу. Видела, как ей не хотелось отступать.

— Обещала, дракон, — прошипела она. — Но обещала только отдать Дария.

Она подняла голову, зелёные узоры на висках вспыхнули ярче.

— А вот мой истинный умрёт от моей руки.

Она взмахнула пальцами — резкий, точный жест, как удар хлыста.

Корни деревьев, толстые, живые, хищные, рванулись в сторону Вариса.

Он взвизгнул, отшатнулся, но корни были слишком быстрыми, они уже летели к нему, чтобы разорвать.

Но я не позволила.

Я сбила траекторию корней, резко увела их в сторону, глубоко в землю. Корни ударились в почву рядом, взметнув землю, но не коснулись Вариса.

Тот распахнул глаза — огромные, безумные — не веря, что остался жив после такого удара.

Всё внимание ведьмы было приковано уже не к нему.

Ко мне.

Я вышла из укрытия природы, опустила свои щиты. Марго склонила голову к плечу. Её глаза, широко раскрытые, горящие зелёным пламенем и безумием, уставились прямо на меня.

А я смотрела на неё.

— Ты не будешь убивать его сама, — произнесла я тихо, но твёрдо. — Он тоже понесёт заслуженное наказание.

Марго застыла. Мгновение — едва уловимое — и всё вокруг будто выдохнуло. Деревья замерли, корни перестали рваться из земли, даже воздух стал менее вязким и тяжелым.

Она стояла напротив меня, словно окаменев.

Горящие зелёные узоры по вискам дрогнули, вспыхнули, как при толчке. Она будто впитывала в себя происходящее.

А потом…

Повернула голову чуть в сторону, как делает зверь, уловивший новый запах. Её грудь вздрогнула.

Она… вела носом.