Ладный мир всегда пах смородиной, даже когда переплетался с Явным. Аромат ягоды был настолько сильным, что мог перебить химический запах бензина. И в последнее время этот запах все чаще стал появляться там, где ему было не место. Пахло рядом с Литинститутом, в сквере, где любили тусоваться студенты. Одно неаккуратное движение – и провалится весь курс куда-то между Явным и Ладным миром, где не найдет их ни Стража, ни всякий-разный.

Вечерело. Несколько человек стояли возле проходной и курили. Дешевые сигареты смешивались со сладким паром и вонью айкоса – запах всех студентов, даже тех, кто никогда не курил. Он всегда будет ассоциироваться именно с этим временем. А еще – дешевый растворимый кофе из пакетика, лапша, заваренная кипятком, и старая пыльная бумага.

Курящие расступились, пропуская к двери. Охранник коротко кивнул, щелкая кнопкой и открывая турникет.

– Александр Александрович, вы опоздали. У вас час назад лекция с первым курсом должна была быть. – Возле крыльца стояла деканша, низкая полная женщина с пушистыми завитыми волосами.

– О которой я узнал за час до лекции. – Александр вежливо улыбнулся. – Мне пришлось отложить все планы, чтобы приехать к вам и лично обсудить расписание.

Женщина кивнула и повела за собой в деканат. За глаза студенты звали ее Макошь. Сильная, властная, она во многом зависела от своего настроения и от того, что происходило вокруг. Не раз доставалось несчастному, который вовремя не понял, что Макошь не в духе. Александр помнил, как в первый день своего знакомства с ней он огреб так, что потом месяц боялся проходить мимо деканата.

– Валерия Ильинична. – Он не сразу запомнил ее настоящее имя и про себя продолжал звать ее Макошью, древнее имя подходило. – Прежде чем мы перейдем к расписанию, давайте сразу определимся, какое количество часов я посвящаю Литинституту.

– Занудству вы научились. – Макошь тронула мышку, и под столом заворчал системный блок, который Александр не сразу заметил среди бумаг. – Присаживайтесь, я сейчас найду расписание, все обсудим.

Предложенный стул не внушал доверия. Александр с сомнением посмотрел на тонкие деревянные ножки и остался стоять.

– Садитесь, – нетерпеливо сказала Макошь. – Он и не таких выдерживал.

Стул жалобно скрипнул, но выдержал вес крупного мужчины.

– Значит, – Макошь крутила колесико мышки, – Александр Александрович Буров.

– Так точно.

– Мы с вами обсуждали, что вы возьмете все курсы на этот год и поможете тем, кто возьмет научно-исследовательскую работу по вашему предмету.

– Речь шла только про лекции и семинары. – Буров нахмурился.

Макошь развела руками.

– У меня записано, что за вами еще дополнительные часы.

– Еще скажите, что элективы за мной, – мрачно пошутил Александр.

– Если вы можете, – оживилась Валерия Ильинична.

– Нет.

Следующие полчаса прошли в препирательствах с деканшей и спорах, в какие дни Буров готов приходить читать лекции.

– У нас принтер в другом кабинете. Я распечатаю, принесу вам сейчас бумажку с вашим расписанием.

– Лучше пришлите на почту.

– Сейчас приду.

Буров закатил глаза. Бесконечные бумажки уже старались выселить его из собственной квартиры. А учебный год только-только начался. Ждать Макошь было скучно, поэтому Александр решил посмотреть, что интересного есть на столе.

Рядом с клавиатурой лежал открытый недозаполненный журнал первого курса. Почему его заполняла Валерия Ильинична, Буров так и не понял. Пробежался глазами по списку. Все под своими именами – ни кличек, ни прозвищ, ничего, что может защитить от колдуна, который, если захочет, заберет и ум, и тело. Интересный курс. У одного через имя проглядывает знающий, двое прыгают через сон в Ладный мир. А если постараться, то каждый на этом курсе сможет войти в Лад по своей воле и выйти. Главное, дать им надышаться смородины с той стороны.

План родился сам собой. Простой в своей сути, несложный в исполнении. Самый тяжелый пункт – студенты должны доверять. Без доверия ничего не получится. Наверное, неплохо, что придется чуть ли не каждый день кататься в институт, – больше возможности пересечься с ребятами.

Дверь открылась. Буров замер над столом, ожидая увидеть Макошь, и очень удивился, когда в кабинет ввалился, припадая на одну ногу, человек, которого он с радостью никогда бы в жизни не встречал. Мужчина держал трость с набалдашником в виде змеи, а ногу ставил неестественно вывернуто.

– А ты что здесь делаешь? – вместо приветствия спросил Буров.

– Я мастер, веду семинар. Встречный вопрос: что ты здесь делаешь?

– Я лектор, учу истокам.

– Надеюсь, твои истоки не повредят моим студентам.

– Надеюсь, твои семинары тоже.

Буров отошел от стола и встал напротив мастера. Александр был выше его на целую голову, отчего вошедшему пришлось отступить.

– А, Лёшенька, – вернулась Валерия Ильинична, – я тебе сейчас твое расписание скажу. У тебя первый курс будет.

Макошь вручила Бурову листок, а сама снова заворковала у компьютера.

– Значит, Полозов, во вторник. Время можешь сам поставить.

Алексей Полозов улыбнулся и кивнул.

– Значит, мастер. – Александр изучал Полозова, задержался взглядом на его ноге, осмотрел набалдашник трости. – А что, в Ладном мире надоело?

– Так, мальчики, давайте не тут. – Макошь не поняла, о каком месте говорил Буров, но ей хватило внутреннего чутья, чтобы разобраться: эти двое не ладят.

Александр сложил лист, убрал в карман и вышел, нарочно потеснив Полозова.

– Удачи, мастер.

– И вам, лектор.

Они оба нарочито медленно вышли из здания. Буров проследил взглядом, как Полозов, хромая, покинул территорию вуза, а сам направился к скверу. Среди деревьев стоял памятник Герцену, окруженный кустами шиповника и снежноягодника. Ни одной смородины. Но именно тут запах чувствовался лучше всего. Среди кустов нашли для себя лазейку всякие-разные и потихоньку выбирались из Ладного мира.

«Крысы бегут с корабля первыми», – говорил дед маленькому Саше.

Правила изменились, а Ладный мир, похоже, на самом деле гибнет.

Буров нахмурился и, больше нигде не задерживаясь, вышел со двора Литинститута. До дома доехал без проблем – час пик уже прошел, в вагонах было пусто. Среди редких пассажиров дремала нечисть, прикидывающаяся бомжами. Их стало больше в последнее время. Повылезали.

Александр переводил взгляд от пассажира к пассажиру, пока не остановился на огромном коте, сидящем напротив.

Животное наклонило голову набок, лениво обмахивая себя хвостом.

– Ну что, придумал? – спросил кот.

Буров нахмурился.

– Я же сказал, что придумаешь. – Кот улыбнулся и вышел на следующей станции.

На улице в наушниках, дома тоже в наушниках. Ангелине было так проще – не слышно невозможно сахарных воркований мамы по телефону, не слышно, как за стенкой сосед орет на своего ребенка, как надрывается собака. Весь этот гомон закрывается музыкой, щедро подкинутой сервисом.

К воркованию мамы присоединился второй голос. Перед тем как уйти в свою комнату, Ангелина всегда делала потише, чтобы избежать скандала: мол, опять не поздоровалась.

Мама вышла с кухни, услышав, как хлопнула входная дверь.

– Как первый день?

– Нормально. – Надо было побыстрее выпутаться из кед, чтобы уйти к себе.

– Привет, – послышался мужской голос сквозь музыку.

– Мм, привет. – Опять она с этим своим ухожором! Такими темпами он не только ухо отъест – всю ее сожрет. Было неприятно смотреть, как чужой человек нарушает границы своего, родного. Но мама молодая, и разрыв с отцом тяжело переживала. В целом пофиг, с кем она будет заново выстраивать свой разрушенный внутренний мир. Главное, чтобы Ангелина не была этому свидетелем.