Литмир - Электронная Библиотека
A
A

13

Суббота в конце мая снова была ясной и погожей.

Семейство Юй поехало на экскурсию в Сад Роскошных зрелищ, что в шанхайском округе Цинпу.

Пэйцинь здесь была в своей стихии; она захватила с собой книгу «Сон в Красном тереме» [11]. Она давно уже мечтала побывать здесь.

– Смотри, там та самая бамбуковая роща, где Сянъюань дремлет на каменной скамье, а Баоюй стоит и смотрит на нее, – сказала Пэйцинь, увлеченно листая страницы в поисках нужной главы.

У Циньциня тоже было хорошее настроение; он носился вокруг, то исчезая в старинном китайском парковом лабиринте, то появляясь вновь.

– Сфотографируй меня у Киноварного павильона, – попросила Пэйцинь.

Юю было грустно, но он всячески старался скрыть свое настроение от жены. Он понимал, как много этот парк означает для Пэйцинь. Группа туристов тоже остановилась у беседки, и экскурсовод начала восхвалять чудо древней архитектуры. Пэйцинь внимательно слушала и на некоторое время забыла о нем. Юй стоял в толпе, кивая, но думая о своем.

В управлении на него сильно давили. Работать с комиссаром Чжаном было неприятно – особенно после последнего совещания особой следственной бригады. Старшего инспектора Чэня еще можно терпеть, но он, очевидно, припрятал в рукаве какой-то козырь. Партийный секретарь, который благоволит Чэню и Чжану, всячески давит на него, Юя, а ведь он даже не главный в следственной бригаде! Не говоря уже о том, что на него свалились все остальные дела бригады.

После нового похода к таксомоторному парку и турагентствам выяснить удалось мало. На объявление о награде всем, заметившим что-то подозрительное в ту ночь в районе канала Байли, так никто и не откликнулся. Впрочем, иного Юй и не ожидал.

Самому Чэню тоже ничего не удалось узнать в версии насчет икры.

– Парк разбит в XX веке в точном соответствии с романом «Сон в Красном тереме», произведением классической китайской литературы, самым известным романом, который пользуется особой славой начиная с середины XIX века, – бойко частил экскурсовод, держа в руке сигарету с длинным фильтром. – Не только резные ставни, двери и деревянные колонны точно соответствуют дизайну, но и мебель отражает удобства того времени. Взгляните только на тот бамбуковый мостик! И на папоротниковый грот. Вы как будто вступаете на страницы романа.

В самом деле, Сад Роскошных зрелищ был настоящим подарком для любителей романа. Пэйцинь уже пять или шесть раз просила мужа поехать сюда. Отложить визит было невозможно.

Поросшая мхом тропинка вела в просторный павильон с продолговатыми витражными окнами. Изнутри внутренний садик казался прохладным и манящим. Но Юю уже расхотелось бродить по парку. Стоя рядом с Пэйцинь в толпе туристов, он казался себе полным идиотом, которому здесь не место. Однако он усердно делал вид, что ему так же интересно, как и всем остальным. Многие беспрерывно щелкали затворами фотоаппаратов. У грота странной формы стояла импровизированная будка фотографа, где желающие могли взять напрокат костюмы и украшения – якобы эпохи Мин. Какая-то девушка позировала в тяжелом древнем золотом головном уборе, а ее приятель переодевался в шелковый халат с вышитыми драконами. Пэйцинь тоже преображалась благодаря великолепию Сада; она деловито сравнивала комнаты, каменные беседки и круглые ворота с картинами, созданными в ее воображении. Глядя на жену, Юй почти поверил в то, что она – одна из героинь романа и ждет, что из бамбуковой рощи вот-вот выйдет Баоюй – молодой и красивый герой.

Пэйцинь не упустила возможности поделиться знанием классической китайской литературы с Циньцинем.

– Когда Баоюю было столько же лет, сколько сейчас тебе, он уже знал наизусть Четырехкнижие [12].

– Четырехкнижие? – переспросил Циньцинь. – В школе нам о нем не рассказывали.

Не получив от сына ожидаемого ответа, Пэйцинь повернулась к мужу.

– Знаешь, ведь это, должно быть, тот ручей, где Дайюй хоронит облетевший цветок! – воскликнула она.

– Дайюй хоронит цветок? – растерялся Юй.

– Помнишь стихотворение Дайюй: «Сегодня я хороню цветок, но кто похоронит завтра меня?»

– Ах, вот ты о каком стихотворении!

– Гуанмин, – Пэйцинь нахмурилась, – твои мысли где-то блуждают!

– Нет, что ты! Я наслаждаюсь каждой проведенной здесь минутой, – поспешил заверить жену Юй. – Но я читал «Сон в Красном тереме» очень давно – когда мы с тобой еще были в Юньнани, помнишь?

– Куда пойдем дальше?

– Если честно, я немного устал, – признался Юй. – Давай сделаем так. Вы с Циньцинем пойдете дальше, во внутренний садик. А я посижу здесь несколько минут, докурю, а потом догоню вас.

– Хорошо, только много не кури.

Юй смотрел, как Пэйцинь ведет Циньциня в привлекательный своей необычностью внутренний дворик через ворота в форме тыквы. Казалось, ноги сами несут ее – как будто она возвращалась в родной дом.

Только вот он не Баоюй и никогда не собирался им становиться. Он – сын простого полицейского. И сам полицейский. Юй раздавил окурок подошвой ботинка. Он старается быть хорошим полицейским, но ему все труднее.

Пэйцинь другая. Нет, она не жалуется. И даже вроде бы довольна жизнью. Трудясь бухгалтером в ресторане, она прилично зарабатывает, вместе с чаевыми выходит около пятисот юаней в месяц. Сидит в крошечном отдельном кабинетике; ей не приходится общаться с посетителями. И дома, как она часто уверяет мужа, ее тоже все устраивает, несмотря на то что комната у них очень маленькая.

Но Юй понимал: жизнь Пэйцинь могла бы сложиться совсем по-другому. Например, как у Дайюй или Баочай, одной из талантливых красавиц из знаменитого романа.

В начале «Сна в Красном тереме» говорится о «Двенадцати шпильках» – двенадцати красавицах, которым суждено выполнить свою любовную карму, ниспосланную каждой из них небесной волей Судьбы. По мнению автора, любовная связь заранее предначертана любовникам, бродящим под луной в Саду Роскошных зрелищ. Конечно, «Сон в Красном тереме» – вымысел. Но ведь и в реальной жизни случаются вещи куда более странные, чем в романах.

Он полез за очередной сигаретой, но в пачке больше ничего не осталось. Он повертел в руках мятую обертку от «Пиона». По карточкам ему в месяц полагалось всего пять пачек высококачественных сигарет, таких как «Пион» или «Великая стена». Он уже выкурил свой лимит. Юй полез в нагрудный карман и достал металлический портсигар, где держал самокрутки, которые скручивал втайне от Пэйцинь: жене не нравилось, что он много курит.

Они с Пэйцинь знакомы с раннего детства.

Друзья детства вместе играют;
На бамбуковых лошадках друг за другом гоняют,
Срывая незрелые цветки со сливы.

Доктор Ся подарил им на свадьбу красиво переписанные на двух красных шелковых лентах эти строки из «Чжанганской песни» Ли Бая.

Их детство вовсе не было таким романтически невинным. Пэйцинь с родителями переехала в тот квартал, где жила семья Юя, в начале шестидесятых. Они вместе ходили в среднюю школу, а потом учились в старших классах. Однако они не искали общества друг друга; предпочитали держаться на расстоянии. В Китае шестидесятые годы были революционным пуританским периодом. И речи быть не могло о том, чтобы мальчики и девочки в школе держались вместе.

Другим разъединяющим фактором было ее буржуазное происхождение. Отца Пэйцинь, до 1949 года владевшего парфюмерной фабричкой, в конце шестидесятых отправили в исправительно-трудовой лагерь. Ему дали несколько лет, не объяснив за что. В лагере он и умер. Еще до того родителей Пэйцинь выселили из собственного дома в районе Цзиньгань; они вынуждены были переселиться на чердак дома в том квартале, где жил Юй. Худая девочка со впалыми щеками, с крошечным хвостиком, перевязанным резинкой… Пэйцинь можно было назвать кем угодно, только не горделивой принцессой. Хотя училась она лучше всех в классе, другие дети из рабочих семей часто обижали и травили ее. Однажды утром несколько маленьких хунвейбинов попытались даже отрезать ей волосы. Дело зашло слишком далеко, и Юй вступился за нее. Он, сын сотрудника народной полиции, пользовался известным авторитетом среди соседских ребят.

33
{"b":"95588","o":1}