Росс обычно не баловал себя десертами, но Лита в честь его приезда приготовила лимонный торт, и он не мог не съесть кусочек. Торт получился очень вкусным, о чем Росс и сказал хозяйке, а та ответила, что лимоны растут прямо за домом. Так Росс узнал, что в дополнение к обширному саду у Литы с Дейвом есть несколько фруктовых деревьев и они собирают лимоны, апельсины, яблоки и хурму.

Обед растянулся больше чем на час, и Росс, извинившись, поднялся со стула, не желая злоупотреблять гостеприимством хозяев. Лита казалась разочарованной и попросила его остаться, чтобы вновь предаться воспоминаниям об их детских годах, но он сказал ей, что у них еще будет на это время. Да и Дейв не просил его остаться. Росс же меньше всего хотел, чтобы из-за него ссорились, хотя его приезд уже послужил этому причиной.

– До завтра, ребята, – сказал он.

– Спокойной ночи, – ответила Лита. – Тебя позвать на завтрак?

– Нет, я себе сделаю овсянку. Не могу же я приходить к вам каждый раз.

– Это…

– И к тому же я не ахти какой любитель завтраков. – Он обратился к Дейву: – Я встану в семь и к восьми буду готов. Сюда прийти или… – Он не договорил.

– Я за тобой зайду.

Росс кивнул.

– Годится.

Остановившись в дверях, Росс помахал Лите и Дейву и зашагал к той тропинке, по которой пришел.

Он оставил свет включенным, но вокруг дома не было ничего, кроме тьмы, чернильной пустоты, что поглощала мир, насколько хватало глаз. Росс вновь почувствовал себя беспокойно, и это чувство не покидало его, даже когда он вошел в дом и запер за собой дверь. Он подумывал посмотреть телевизор, но ничего достойного не показывали, и Росс, отправив парочку эсэмэсок друзьям, следующий час провел в переписке, рассказывая про свой первый день в ссылке, а потом, переполненный грустью и одиночеством, пораньше лег спать. Он заснул под кудахтанье кур, бросавших вызов всеподавляющей тишине пустыни.

Утром Россу стало лучше. Он не знал, объясняется ли это тем, что у него сегодня будут заняты руки, или тем, что он уже начал привыкать к этому месту, но он, можно сказать, был рад, когда налил в пиалу с сухим завтраком молоко и заварил кофе. Помог ему и телевизор. Он посмотрел шоу «Сегодня», что делал и раньше, увидел толпы людей, пытающихся привлечь внимание синоптика, вышедшего из студии[6], и почувствовал, что не потерял связи с большим миром, но, услышав, что в следующем сегменте будет интервью с Маппетами[7], выключил телевизор. Он всегда чувствовал себя не в своей тарелке, видя, как уважаемый репортер, который обычно задавал вопросы главам государств, делает вид, что берет интервью у куклы, и заставляет себя смеяться, слыша дежурные ответы невидимого человека, манипулирующего мисс Пигги или лягушонком Кермитом.

Он почистил зубы, потом раздвинул занавески на окнах. Дейв уже нес к курятнику ящик с инструментом и лестницу. Росс открыл дверь и поспешил за ним.

– Я думал, ты за мной зайдешь.

– Я собирался – думал, принесу инструмент, потом гляну, встал ли ты.

Росс не был уверен, что правильно понял Дейва. У него создалось четкое впечатление, что Дейв не ищет его компании, но никакой открытой неприязни он не видел, а потому, надев туфли, поспешил в курятник.

Дейв уже приставил лестницу к стене и теперь находился на самом ее верху у почти горизонтальной крыши. Рядом с лестницей стояло пластиковое ведро с разными кровельными материалами.

– Подай мне его, пожалуйста, – сказал он, посмотрев вниз.

Росс поднял ведро за металлическую ручку – оно оказалось тяжелее, чем он предполагал. Он поднял ведро двумя руками до уровня плеча, где Дейв перехватил его.

– Спасибо.

Он поставил ведро на крышу рядом с ящиком для инструментов и спустился.

– Идем, – сказал он.

Курятник являл собой пространство гораздо большее, чем можно было подумать, глядя снаружи, а примыкающий к его задней стене двор был размером с бейсбольную площадку. Во дворе и курятнике бегали птицы в таком количестве, что подсчитать их было невозможно.

– Сколько у тебя кур? – спросил Росс.

– Сотня.

– Ух ты.

– Это не так уж много, как может показаться. Мы хотели бы взять еще сотню, но не можем себе это позволить. У чувака, у которого я покупаю животных, ферма со свободным выгулом за Уилкоксом, и у него пять сотен несушек. Мы бы неплохо зарабатывали, будь у нас столько птиц. Я бы, наверно, нанял одного-двух человек в помощники. – Он пожал плечами. – Но мы, конечно, на это не пойдем.

– Так что я должен делать? – спросил Росс.

– Собирать яйца.

– Окей.

– Сиди они по клеткам, это было бы гораздо проще, – признал Дейв. – Иди себе по проходу и доставай яйца с решетки. Но мы в это не верим. Это жестоко. Такие куры не имеют никакой свободы. Они даже повернуться толком не могут и приговорены к одному и тому же положению на всю их взрослую жизнь. Они превращаются в машины, чтоб нести яйца. А у нас, как ты видишь, они могут поскрести земельку, могут поваляться во дворе, чтобы пыль попала на перья, а это, хочешь верь, хочешь не верь, помогает бороться с паразитами. Мы к тому же не обрезаем им клювы, хотя на многих фермах, даже на так называемых «органических», это делают, потому что куры любят драться. Но у нас пока никаких драк не случалось.

– И как вы собираете яйца?

Дейв показал на сооружения, тянущиеся вдоль стен.

– Это куриные домики. Там они откладывают яйца. По большей части. Есть еще и несколько других мест, я тебе покажу, где ты, вероятно, найдешь несколько. В общем, берешь одну из этих корзинок, достаешь оттуда поднос, сбрасываешь с него корм, а когда курица отправляется клевать корм туда, куда ты его сбросил, ты достаешь из домика яйца и складываешь их в корзину. Наберешь полную – несешь в дом, ставишь ее там и возвращаешься, берешь другую корзину и работаешь в том же духе. Мы храним яйца в погребе рядом с сараем по другую сторону дома. Это такой естественный холодильник. Но прежде чем положить их туда, мы их очищаем, просматриваем, раскладываем по коробкам и только тогда опускаем на хранение.

– А потом продаете?

Дейв кивнул.

– У нас заключены контракты на длительные поставки с крупными покупателями, они приходят в течение недели и сами забирают товар, но немало продаж мы делаем и через фермерский рынок. – Он поднял руки, давая понять, что сказал все. – Вот, пожалуй, и все, добавить больше нечего.

Он прошел вместе с Россом мимо одного ряда домиков, наполняя первую корзинку, но процесс был довольно простым, курицы охотно бежали за зерном, и вторую корзинку Росс уже наполнял один, пока Дейв работал на крыше. В сборе яиц было что-то странно успокаивающее. Что-то буддистское, подумал Росс. Президенты и люди во власти всегда устраивали шоу вокруг физического труда в свободное время. Он всегда считал, что делалось это ради пиара, чтобы показать толпе простаков: власть – это не только яйцеголовые интеллектуалы, но и простые, честные работяги, коими чувствовали себя богачи. Россу это всегда казалось обманом, ухищрением. Но теперь, приобретя некоторый опыт сельской жизни, он понимал, что простой, однообразный труд может способствовать прочищению мозгов, может дать отдых от современной жизни, требующей постоянного напряжения.

На обед Лита приготовила фриттату[8], взяв парочку собранных яиц и законсервированные ею в конце сезона овощи с огорода. Получилось вкусно, Росс взял тарелку с остатками фриттаты с собой, намереваясь подогреть к ужину в микроволновке.

– Я рада, что ты приехал, – сказала Лита перед его уходом. – И что ты с нами.

Росс подумал о тающем банковском счете, о последних выплатах пособий по безработице и о кондоминиуме – удастся ли сдать его в аренду или продать.

– И я рад, – сказал он.

В течение нескольких дней Росс сумел выработать для себя что-то вроде распорядка дня. Просыпался он рано, готовил завтрак, а после шел собирать яйца. Он жил по собственному расписанию, и ему не нужно было ждать, пока Дейв позовет его; пару часов он работал в курятнике, а после брал наполненные корзинки и нес яйца в дом, где помогал Лите придать им товарный вид, рассортировать и уложить в картонные ячейки.