Россу не нравилось возиться с курицами, но он привык к этому, хотя время от времени воспоминания о прошлой жизни мелькали перед глазами, воспоминания о той жизни, которую он считал настоящей, и в эти минуты Росс думал: «Я в это время должен был бы присутствовать на летучке, или в обед идти в Старбакс с Алексом, или разрабатывать технические характеристики для новой системы контроля полетов». Этот поворот в его жизни на сто восемьдесят градусов казался ему нелепицей, но он не позволял себе долго думать об этом из страха погрязнуть в жалости к самому себе.
Отбыв «повинность», как он в шутку называл ежедневный труд, Росс обедал – иногда у себя, иногда вместе с Литой и Дейвом. А к вечеру садился за компьютер, делал пару телефонных звонков, рассылал резюме или писал друзьям. Обедал он всегда с хозяевами, считая это своим долгом, а еще потому, что Лита была гораздо более умелым поваром, чем он.
В четверг они отправились на фермерский рынок продавать товар. Он поставил свой будильник на пять, но Лита и Дейв в это время уже не спали: Лита наклеивала этикетки на последние банки с медом, Дейв осторожно ставил ячейки с яйцами и банки с медом в более крупные коробки, прокладывая их слоями пупырчатой пленки. Рынок открывался в девять, но в шесть тридцать они были уже готовы, а потому вместе без спешки позавтракали, отсчитали деньги для сдачи, положили их в коробочку, загрузили в багажник пикапа столик и стулья и отправились в город, усевшись втроем на переднем сиденье в маленькой кабине пикапа.
После зубодробительной езды по ухабам на явно страдающей подвеске они приехали в Магдалену, где последний участок улицы перед церковью был заблокирован двумя козлами для распилки дров, хотя нужды в этом, вероятно, не было, поскольку Росс сомневался, что в рабочий день здесь может образоваться сколь-нибудь напряженный трафик. Дейв высунулся из окна и дал знак старику в ковбойской шляпе, давно перешагнувшему седьмой десяток, и тот отодвинул стоявшие справа козлы, чтобы пикап мог проехать. Дейв припарковался в дальнем конце фермерского рынка рядом с семьей индейцев, выставивших на продажу ювелирные и кожаные изделия, аккуратно разложенные на складном, укрытом скатертью столике. После чего они все трое вышли из машины.
Посмотрев на церковь в конце улицы и на кирпичные здания за пикапом, Росс почувствовал себя так, будто он уже не в Аризоне. Он родился и вырос в этом штате, но, в отличие от Калифорнии или Нью-Мексики, в которых было сильно испанское влияние, Аризона всегда казалась ему весьма «английской», дух ковбоев и индейцев чувствовался здесь сильнее, чем где бы то ни было на юго-западе, а вот Мексикой и не пахло. Но Магдалена словно располагалась к югу от границы. Даже именем она словно сторонилась своих американских соседей – Уилкокса, Бенсона, Бисби, Дугласа или Тумстоуна… Магдалена.
Никогда Росс не чувствовал себя так далеко от дома.
Он помог Дейву выгрузить и поставить стол и стулья перед откидным задним бортом кузова, Лита тем временем осторожно распаковывала картонки с яйцами, доставала банки с медом, выставляла их на столе. Дейв достал из машины крупную деревянную табличку со словами «РАНЧО L BAR-D. ЭКОЛОГИЧЕСКИ ЧИСТЫЕ ЯЙЦА И МЕД» и установил ее перед столом, подперев с помощью палок и кирпичей.
По словам Литы и Дейва, фермерский рынок приносил им значительную часть их, судя по всему, довольно скудных доходов, но Росс не мог понять, как это происходит. Даже если каждая семья в городке сделает у них по покупке, их заработок вряд ли превысит сотню долларов, а на такие деньги не проживешь.
Он помог расставить банки меда по сортам и разложить яйца: темные отдельно от светлых. Пока они готовились, появились другие продавцы, и Лита сказала:
– До официального открытия еще десять минут. Хочешь, проведу небольшую экскурсию?
– Конечно.
Дейв остался у стола, а Росс и Лита пошли по улице, разглядывая продукцию разных фермеров. Прежде, если он и задумывался об этой части штата, то предполагал, что здесь простирается бесплодная, забытая богом пустыня. А потому удивился, увидев такое разнообразие продуктов: всевозможную выпечку, вяленое мясо по-индейски, тамале[9] и сыры. Пока Лита покупала лук и чеснок, Росс купил кусок вяленой индейки и кварту нефильтрованного яблочного сока. Он оглянулся и увидел, что несколько других продавцов покупают мед и яйца у Дейва.
Последний столик, который они посетили (а на самом деле первый, поскольку он стоял ближе всего к козлам, блокирующим въезд на рынок), напоминал увеличенную в размерах версию психиатрической кабинки Люси из комикса «Мелочь пузатая». Табличка над палаткой яркими буквами всех цветов радуги сообщала: ГРИБОЧКИ! Перед стендом стояла хорошенькая маленькая девочка лет четырех-пяти, на ней была длинная юбка, напоминала она ребенка-хиппи. Девочка нараспев повторяла: «Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай! Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай!»
– Что такое пикадильский мясной пай? – спросил у девочки Росс.
Девочка захихикала и отвернулась. Женщина за столом улыбнулась и сказала:
– Она это сама придумала. Ей просто нравится, как это звучит. Но фермерские грибы у нас есть. Экологически чистые.
К грибам Росс был равнодушен, но женщина с дочкой показались ему такими милыми, что он из чувства вежливости принялся рассматривать выставленные корзинки с товаром. Лита улыбнулась женщине.
– Привет, Хэтти.
– И тебе привет, Лита.
– У тебя есть шампиньоны?
– Конечно, есть. Сколько тебе надо?
– Я пока возьму три.
Лита заплатила за грибы, сложила их в маленький пакет и вместе с Россом направилась туда, где их ждал Дейв, а девочка за их спиной снова распевала: «Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай! Свежие грибочки с фермы, пикадильский мясной пай!»
Они вернулись к своему столику, когда подошел полный человек в рясе священника и принялся разглядывать яйца.
– Доброе утро, отец, – сказала Лита, обойдя стол.
Мужчина добродушно улыбнулся.
– Добрый вам день, Лита. И вам, Дэвид. Насколько я понимаю, это ваш новый гость?
Слухи о Россе уже явно поползли по городку.
– Мой кузен Росс, – представила его Лита. – Отец Рамос.
– Рад познакомиться, – сказал священник, протянув руку.
Они обменялись рукопожатием, у священника оно было сухим и на удивление твердым.
– Ну, и на сколько вы меня ограбите на этой неделе? – спросил священник у Дейва.
– Вас? – усмехнулся в ответ Дейв. – Как и всех. На три доллара за дюжину.
Священник рассмеялся.
– Я уже говорил об этом. Вы были бы ценным кадром в нашем приходе. Я увижу вас в церкви в воскресенье?
– Вы никогда не сдаетесь, правда?
– Это часть профессии. Так как насчет воскресенья?
– Мы подумаем, – ответила ему Лита, улыбнувшись.
– Все, что может человек, это попытаться. – Он посмотрел на Росса. – Приходите и вы. Все приходите.
Росс кивнул, благодаря за приглашение, однако ничего не ответил. Он был не из тех, кто ходит в церковь, да и никогда туда не ходил, но отец Рамос ему понравился и он не хотел его обидеть. Священник расплатился, забрал яйца, и сказав: «Мир вам всем», – перешел к столику индейцев.
Росс посмотрел на свою кузину.
– Если я правильно помню, ты каждое воскресенье ходила в церковь. Что говорить, когда ты приезжала, нам всем приходилось идти в церковь, тогда как в это время хотелось играть.
– Я не католичка.
– А кто ты?
– Никто. Ходила одно время в методистскую церковь, и, ты прав, каждую неделю мы ходили в церковь. Но после того, что случилось с моими родителями, я отвернулась от церкви. Трудно верить в доброго, всемогущего бога, когда видишь, как плохие вещи случаются с хорошими людьми.
– А я всегда был язычником, – услужливо сказал Дейв.
Росс рассмеялся. Он посмотрел на кирпичную церковь в конце улицы.
– Значит, это и есть храм божий отца Рамоса?
