В каком-то месте асфальт совсем стерся, и Росс не был уверен, по грунтовке он едет или по асфальту, что был покорен пустыней после проигранного сражения с песчаными бурями, атаковавшими именно эту часть штата.
Никаких знаков, указывающих на то, что впереди городок, не было, и не было ничего, что сообщило бы ему, сколько миль осталось до мексиканской границы. С хайвея он съехал уже час назад и теперь собирался достать телефон и попытаться позвонить Лите, чтобы убедиться, что он не сбился с пути (при условии, конечно, что сигнал сюда доходит), но тут впереди у основания одной из невысоких скалистых гор, блокировавших линию горизонта, он увидел солнечного зайчика. Зайчик исчез, когда дорога пошла под уклон, а после, когда дорога пошла вверх, появился снова. Объект, пускающий зайчиков, впереди был явно не один, и Росс понял, что это, вероятно, металлические крыши или городские водонапорные башни.
До дома Литы еще оставалось много миль, но Росс уже мог разглядеть между ярких солнечных зайчиков очертания темных объектов, зданий и, наконец, белую букву «М» на поросшем кустарником склоне горы, своими очертаниями напоминавшей каминную трубу, что выросла на границе города.
Магдалена.
Лита и ее муж и впрямь оставили городскую суету. Место это было настолько далеко от цивилизации, насколько его двоюродной сестре удалось отыскать. И хотя пейзаж вокруг вызывал восхищение, а суровая пустыня безусловно была прекрасна, Росс ощутил странный укол беспокойства. Он был городским парнем, родился и вырос в Финиксе. Для него дикая природа была местом отдыха во время отпуска, а не для постоянного проживания. И все же, хотя он, вероятно, не захочет осесть здесь навсегда, тут можно быть перевести дух и привести в порядок свои мысли и планы.
Он сбросил скорость. Тот, кто называл Магдалену «городком», допускал некоторое преувеличение. Она скорее походила на деревню или поселок, здесь была всего одна улица, она же главная и она же дорога, по которой приехал Росс, и дорога эта заканчивалась тупиком за кирпичным сооружением, которое, вероятно, служило церковью; а дорога превращалась в туристическую тропинку, уходившую к склону горы. То, что показалось ему городским центром, состояло из нескольких небольших домиков и торговых лавочек, здесь же велась и торговля покрупнее, а при рыночной парковке располагалась независимая заправочная станция.
Росс взглянул на дорогу перед ним – Лита сказала, что к ее дому нужно ехать по второй грунтовке справа. Он свернул туда, миновал довольно убогий салон красоты, три или четыре ветхих домишки и вновь оказался на открытом пространстве, где в трех милях после испанских ворот[2], точно в том месте, какое указала Лита, увидел старинный металлический почтовый ящик с выведенным сбоку черной краской по трафарету числом «11». Следуя инструкциям кузины, у почтового ящика Росс свернул налево и поехал по выбоинам к дому в стиле ранчо, который казался на удивление новым и совершенно чужеродным. Слева от дома располагался загон для скота, а за ним – длинное низкое сооружение, напоминающее сарай. Лите и ее мужу явно нравилось быть фермерами.
Росс остановился у запыленного пикапа перед домом. Он обещал явиться к обеду, но выехал позже намеченного, а на дорогу ушло больше времени, чем он рассчитывал. Шел третий час. Он надеялся, что Лита и Дейв уже поели и не стали дожидаться его.
Росс закрыл дверцу машины, и Лита, услышав хлопок, вышла из дома. Она приветствовала кузена радостным визгом, а подбежав к нему, обхватила за шею двумя руками. Ее муж Дейв проявился на крыльце и скромно остановился там.
За те десять лет, что он ее не видел, Лита почти не изменилась. Волосы она теперь стригла короче, и они немного повыцвели, а вот морщин заметно не было. Росс вдруг осознал, что за последний год слегка располнел.
– Как я рада тебя видеть, – восторженно проговорила она. Она ткнула пальцем ему в живот. – Я смотрю, ты набрал несколько футов.
– Когда живешь на одном фастфуде, это неизбежно. На фастфуде и стрессе.
– Если уж мы заговорили о еде – ты наверняка голоден. Или по дороге перекусил?
– Нет. Просто поездка заняла больше времени, чем я рассчитывал.
– Нужно мне было тебя предупредить. Идем. – Она провела его на веранду. – Ты помнишь Дейва.
Росс обменялся рукопожатием с мужем Литы, а тот улыбнулся и сказал:
– Рад вновь повидаться.
Они уже поели, но Лита приготовила на обед гамбо[3] и держала его на слабом огне, чтобы не остыл. Дейв, мужчина довольно крупный, сказал, что проголодался, и присоединился к Россу за столом. Лита пила холодный чай и вспоминала вместе с Россом о местах, которых больше нет, – таких как парк аттракционов Ледженд-Сити или подземный кинотеатр в молле в Лос-Аркосе. Они смеялись, вспоминая их поездку в Таинственный замок Южной горы, где гид запретил чересчур любопытному Россу задавать все новые и новые вопросы, и Лита признала, что у нее больше никогда не было таких чудесных каникул.
– А почему ты перестала приезжать? – недоуменно спросил Росс. – Я этого никогда не мог понять. С деньгами туго было?
Лита пожала плечами.
– Может быть. Отчасти так и было. У моих родителей тогда начался разлад, и это было своего рода начало конца. Они развелись, когда мне было пятнадцать, и после я жила с матерью, денег определенно не хватало.
– А мне не хватало тебя, – сказал Росс.
Она положила свою руку на его.
– И мне тебя тоже.
Она спросила его про других членов семьи, про его родителей, про брата и сестру, и он рассказал ей все, без прикрас.
– Мне твоя сестра никогда не нравилась, – призналась Лита. – Вот почему я всегда уходила вместе с тобой и твоим братом. Хотя мне, если говорить откровенно, было совершенно все равно, есть он или нет его. Может, потому, что он был старше. Он всегда производил такое впечатление, будто оказывает нам огромную услугу своим присутствием.
– В этом весь Рик. Каким был, таким и остался.
– Помнишь, вы с ним как-то подрались и ты потянул руку?
– Помню.
– Помнишь, какие слова ты всегда говорил, когда хотел выставить себя этаким крутым парнем? «В пятницу вместо жалованья я тебе дам поджопник».
Росс рассмеялся.
– И что это значило?
– Понятия не имею. Мне казалось, что это круто.
– Ты выглядел полным идиотом.
– Ну, а что ты?
– Что я?
Он пытался вспомнить какой-нибудь похожий конфуз с ее стороны, но под давлением ему это никак не удавалось, и он сдался, рассмеявшись.
– Согласен, я был полным идиотом.
Росс не жалел, что приехал, а когда трапеза закончилась, хозяева повели его показывать их владения. Они и в самом деле фермерствовали, и их ранчо имело название L Bar-D[4]. У отца Дейва, выросшего в Конойте, была скотоводческая ферма, но он разорился, и ему после сорока пришлось резко менять работу – он поступил на почту, мечтая обзавестись стадом коров. Сейчас у Дейва с Литой были только конь, коза, несколько пчелиных ульев, дававших экологически чистый мед, который они продавали, и полный курятник птиц, приносивший им яйца, продажа которых и составляла бо́льшую часть их небольших – по их собственному признанию – доходов.
– Но нам многого и не нужно, – настаивал Дейв. – Живем мы просто.
Лита, сияя, взяла мужа за руку.
– И счастливо.
Домишко, в котором они жили, пока строился большой дом, и который они предоставляли в распоряжение Росса, находился слева от курятника и являл собой нечто гораздо большее, чем можно было предположить, услышав слово «домишко». Это был дом, который они купили и собрали своими руками; внутри он представлял собой некое подобие квартиры-студии, где узкий стол отделял кухонную часть от спальни и небольшой ванной комнаты с туалетом, раковиной и узенькой душевой кабиной. Росс решил, что домик этот теперь использовался как гостевой, и он не мог не признать, что содержалось это жилище в прекрасном состоянии. Через переднее окно была видна пустыня.
