1818

60

В сей книге, в кипе сей стихов Найдут следы моих мечтаний, Которые, как жизнь блестящих мотыльков, Как сны волшебные младенческих годов, Исчезли – а меня с толпой забот, страданий Оставили бороться одного. Я благодарен вам, о боги! ничего Не нужно для моих умеренных желаний. Я много получил, чтобы в родной стране, Трудяся, счастливой предаться тишине: Спокойствие души, запас воспоминаний И бедный к песням дар, но вами ж данный мне. 13 ноября 1818

61. УТЕШЕНИЕ БЕДНОГО ПОЭТА

Славы громкой в ожиданьи Много я терплю, Но стихов моих собранье Все хранить люблю. Мне шепнули сновиденья: “Закажи ларец, Спрячь туда свои творенья И залей в свинец! Пусть лежат! чрез многи лета, Знай, придет пора, И четыре факультета Им вскричат “ура!”. Жду и верю в исполненье! Пролетят века, И падет на их творенье Времени рука. Пышный город опустеет, Где я был забвен, И река позеленеет Меж упадших стен. Суеверие дух_а_ми Башни населит, И с упадшими дворцами Ветр заговорит. Но напрасно сожаленье! Здесь всему черед! И лапландцам просвещенье Весело блеснет. К нам ученые толпою С полюса придут И счастливою судьбою Мой ларец найдут. В Афинее, осторожно Свиток разверня, Весь прочтут и, сколь возможно, Вознесут меня: “Вот Дион, о, сам Гораций Подражал ему! А Лилета – дело граций, Образец уму!” Сколько прений появится: Где, когда я жил, Был ли слеп, иль мне родиться Зрячим бог судил? Кто был Лидий, где Темира С Дафною цвела, Из чего моя и лира Сделана была? Други, други, обнимите С радости меня, Вы ж, зоилы, трепещите - Помните, кто я. ‹1819›

62. ЭПИТАФИЯ

(Экспромт) Прохожий! здесь лежит философ-человек, Он проспал целый век, Чтоб доказать, как прав был Соломон, Сказав: “Все суета! все сон!” ‹1819›

63. ПЕСНЯ

Как ни больно сердца муки Схоронить в груди своей, Но больнее в час разлуки Не прижать родную к ней, Не услышать слово “милый”, Не понять понятный взгляд И мучений ждать уныло Вместо всех себе наград. Все ж не больно, есть больнее, Чем страдаю, что терплю! Я б хотел любить нежнее, Некому ж сказать “люблю”. Сердце ищет разделиться, Но кого и где найти? Как слезам из глаз не литься, Как цветку не отцвести. ‹1819›

64. К ЕВГЕНИЮ

За то ль, Евгений, я Гораций, Что пьяный, в миртовом венке, Пою вино, любовь и граций, Как он, от шума вдалеке, И что друзей люблю – старинных, А жриц Венеры – молодых. Нет, лиру высоко настроя, Не в силах с музою моей Я славить бранный лавр героя Иль мирные дела судей - Мне крыльев не дано орлиных С отверстым поприщем для них. К тому ж напрасно муза ищет Теперь героев и судей! Дамон бичом отважно хлыщет По стройному хребту коней, А Клит в объятиях Цирцеи Завялою душою спит. Кого ж мне до вершин Парнаса, Возвыся громкий глас, вознесть? Иль за ухо втащить Мидаса И смех в бессмертных произвесть? Вернее в храме Цитереи, Где сын ее нам всем грозит, Благоуханной головою Поникнув, Лидии младой Приятно нежить слух игрою, Воспеть беспечность и покой, И сладострастия томленье, И пламенный восторг любви, Покинуть гордые желанья, В венок свой лавров не вплетать И в час веселого мечтанья Тихонько Флакку подражать В науке дивной, в наслажденьи, И с ним забавы петь свои.

1819

65. Е. А. Б-ВОЙ

(ОТСЫЛАЯ ЕЙ ЗА ГОД ПРЕД ТЕМ ДЛЯ НЕЕ ЖЕ НАПИСАННЫЕ СТИХИ) Когда Амур еще был вашим богом И грации вас кликали сестрой, Когда самой Психее красотой Вы уступить могли, ей-ей! не в многом - Я как поэт, как важной музы жрец, Лишь истине и красоте служащий, Дерзал вас петь и свежестью блестящий Вам из цветов парнасских плел венец, И, признаюсь, я часто в восхищеньи Вас представлял читающих тайком Мои стихи в безмолвном умиленьи И жадно ждал, когда своим певцом, Счастливого, меня вы назовете И уголок мне в сердце отведете! Я так мечтал! Вдруг добрый Гименей Сменил у вас повесу Купидона, И от харит вас приняла Юнона - Я в радости возжег мастики ей (Хотя не так люблю я эту даму: Не стыдно ли ей к мужу ревновать?) И написал притом эпиталаму. Но вот беда! мне страшно показать Вам прежние стихи мои, Елена! Что, если ваш супруг, хоть он поэт (Но у меня к женатым веры нет), Вообразит, что я согнул колена, Как влюбчивый пред вами Селадон! Нет, можно ли, чтоб так ошибся он? Мне нечего поэта опасаться! Я вас предам потомству, хоть в мечте: Он знает, мы привыкли поклоняться, Как божествам, уму и красоте.

1819

66

Друзья, поверьте, не грешно Любить с вином бокал: Вино на радость нам дано, Царь Соломон сказал. Будь свят его закон! Солгать не смел ты так в Библии дерзко, Мудрец и певец Соломон! Что ж Соломону вопреки Глупцы вино бранят? Простить им можно: дураки Не знают, что творят. Таков второй закон! Хмельной, забыл о нем в Библии, верно, Мудрец и певец Соломон. Любил плясать король Давид, А что же Соломон? Он о прыжках не говорит; Вино все хвалит он! Великий Соломон! Друзья! признайтеся, в Библии точно Мудрец и певец первый он.

1819

67. В ДЕНЬ МОЕГО РОЖДЕНЬЯ

С годом двадцать мне прошло! Я пирую, други, с вами, И шампанское в стекло Льется пенными струями. Дай нам, благостный Зевес, Встретить новый век с бокалом! О, тогда с земли без слез, Смерти мирным покрывалом Завернувшись, мы уйдем И, за мрачными брегами Встретясь с милыми тенями, Тень аи себе нальем. 6 августа 1819

68. ВИДЕНИЕ

(Кюхельбекеру) В священной роще я видел прелестную В одежде белой и с белою розою На нежных персях, дыханьем легким Колеблемых; Венок увядший, свирель семиствольная И посох деву казали пастушкою; Она сидела пред урною, из ливающей Источник светлый, дриад омовение, - По плечам кудри, свиваяся, падали. “Кто ты? – я думал, – откуда, гостья Небесная? Не ты ли радость, любимица Зевсова? Но ты уныла! Не ты ли Фантазия, Подруга граций и муз, о небе Поющая? Иль, может, призрак, душа отлученная От нашей жизни, впоследнее слушаешь И шепот листьев, и плеск и лепет Источника?” Но взор желанья, на волны потупленный, Но вера в счастье, беспечность невинности В простых движеньях, в лице являясь, Прелестную Моею звали сестрой по созданию. Вдали за рощей и девы и юноши Хвалили Вакха и в хороводах Кружилися; Сатиры, фавны, в порывах неистовых, Делили с ними земные веселия И часто, в рощу вбежав, над девой Смеялися. Она в молчаньи фиалки и лилии В венок вплетала. О други, поверите ль, Какое чудо в очах поэта Свершилося! Еще восторги во мне не потухнули, Священный ужас томит меня, волосы Дрожат, я слышу, глаза не видят, Не движутся. Вотще манила толпа, упоенная И негой страсти и жизнию младости, Во храм роскошный златой Киприды Невинную! Она молчала, не зрела, не слушала! Вдруг ужас, смертным доселе неведомый, Погнал от рощи непосвященных, И амброю Древа дохнули, запели пернатые, Источник стихнул, и все обновилося, Все отозвалось мне первым утром Создания, Прекрасным мигом рожденья Кипридина Из недр Фетиды, Олимпом ликующим, Когда с улыбкой Зевес внимает Гармонии. И ждал я чуда в священном безмолвии! Вдруг дева с криком веселья воспрянула, Лазурный облак под ней, расстлавшись, Заискрился, Одежда ярким сияньем осыпалась, К плечам прильнули крыле мотыльковые, И Эрос {*} принял ее в объятья Бессмертные! Все небо плескам созданья откликнулось, Миры и солнца в гармонии поплыли, И все познали Хаос улыбкой Разгнавшего, Любовь, связь мира, дыханье бессмертия, Тебя познали, начала не знающий, О Эрос! счастье, воздатель чистой Невинности. Ты видел в юной любовь непорочную, Желанье неба, восторгов безоблачных, Души, достойной делиться с нею Веселием; И тщетно взором искал между смертными Ты ей по сердцу и брата, и равного! Вотще! Для неба цветет в сей жизни Небесное! Метатель грома здесь сеет высокое, Святое – музы, ты ж, дивной улыбкою Миры создавший, – красу, невинность И радости! Лишь ты небесный супруг непорочности! С тобой слиявшись, она, упоенная, В эфире скрылась! Тебя я славлю, Божественный. 1819 или 1820 {* Эрос – любовь, первый и древнейший бог греческой мифологии, создатель вселенной, не имеющий начала, и отец всех богов. Мы встречаем в стихотворцах, и особенно в философах Александрийской школы, другого еще Эроса, сына, а иногда брата Венеры Урании, бога чистой любви, которого не должно смешивать с Купидоном, греческим Приапом, известным из творений новейших поэтов под названиями Амура, Эрота и Цихрепора. Здесь оба божества слиты в одно, как то часто случается у поэтов греческих, например Гелиос и Аполлон, Немезида и Венера, Немезида и Диана нередко означают разных, нередко одних и тех же богов и богинь. (Примеч. первой публикации. – Сост.)}