В начале времен был Хаос — неоформленное, неупорядоченное состояние мира. Но это и не была абсолютная пустота. О том, что наполняло Хаос, как в нем рождалась жизнь и как появились боги, наиболее подробно рассказывает Снорри Стурлусон в «Младшей Эдде». Однако к XIII в. представления о началах мира уже стали спутанными и непоследовательными — если они когда-то и были единообразными, а не существовали в разных вариантах. Кроме того, на них значительное влияние оказала христианская теория творения мира (см. главу 9). Поэтому в изложении Снорри остается много неясного, иногда расходящегося с «Прорицанием вёльвы». Но «Старшая Эдда» и Снорри не были первыми, описавшими космогонические представления в германском мире.

Тацит не писал о временах мирового хаоса: свой рассказ он начинает, как уже говорилось, с первопредков германцев. Однако отголоски представлений об изначальном состоянии мира сохранились в так называемой «Вессобруннской молитве», небольшом тексте на древневерхненемецком языке, созданном незадолго до его записи в рукописи, которую изготовили около 800 г. Поэма состоит из двух частей: девяти поэтических строк, написанных аллитерационным стихом, и небольшой прозаической молитвы к Всемогущему Богу, создателю земли и неба — христианскому Богу. Стихотворное описание мира до его творения Богом удивительно близко приведенной строфе из «Прорицания вёльвы».

Автор поэмы был, безусловно, христианином, и для него мир — творение Бога, но традиционные, языческие представления были еще живы в его сознании, и он отразил в своем сочинении то, что не противоречило христианскому вероучению: ведь по Библии мир до творения Богом неба и земли просто не существовал и потому никак не характеризовался. В германской же мифологической традиции описание этого мира до мира присутствовало: в нем не было того, что составляло окружение человека: суши и воды, солнца и луны, деревьев и травы, но при этом он не был и пустым.

Как разъясняют конунгу Гюльви Высокий, Равновысокий и Третий (Один) в «Младшей Эдде», в этом еще не организованном мире существует Нифльхейм «Мир тьмы», который «уже был сделан (остается неясным кем. — Е. М.) за многие века до создания земли». В середине Нифльхейма бушует поток «Кипящий котел». Из него вытекает десять рек, названия которых соответствуют необузданным силам природы: «Свирепая», «Буря», «Глотающая», «Молния», «Волчица» (Видение Гюльви, 4; МЭ. С. 15). Рассказывая далее о временах Хаоса, Снорри Стурлусон назовет изначальной Мировую Бездну (дословно «Зияющую Бездну»), Гиннунгагап, и свяжет с ней возникновение жизни. Ядовитые воды искони существующих рек (или реки) Эливагар («Бурные волны») заледенели, яд проступил наружу росой и превратился в иней, который постепенно заполнил северную часть Гиннунгагап. Южнее царили дожди и ветра, и сюда залетали искры из Муспельсхейма, который располагался к югу от Гиннунгагап. Муспелль или Муспельсхейм — «светлая и жаркая страна, все в ней горит и пылает». Эта «страна огня», которую защищает великан Сурт («Черный») с пылающим мечом в руке. Сурт и «сыны Муспелля» примут участие в битве богов и чудовищ и своим пламенем сожгут весь мир. «И если из Нифльхейма шел холод и свирепая непогода, то близ Муспельсхейма всегда царили тепло и свет. И Мировая Бездна была там тиха, словно воздух в безветренный день» (Видение Гюльви, 4–5; МЭ. С. 16). География Хаоса повторяет географию реального мира: на севере находится Мир Тьмы и холода, на юге — Мир огня и жары, между ними располагается Мировая Бездна, середину которой занимает умеренная зона.

Там, где иней и теплый воздух встречались, лед таял, и его капли ожили: взаимодействие двух стихий породило великана Имира, двуполое существо, которое стало прародителем великанов-ётунов, или турсов, исконных врагов богов-асов. От пота Имира у него под мышкой родились два великана, мужчина и женщина, а ноги породили шестиглавого сына. Имир питался молоком коровы Аудумлы, также возникшей из инея: из ее вымени текли молочные реки. Аудумле, как и Имиру, отведена роль демиурга, создателя мира. Корова лизала соленые, покрытые инеем камни, и к концу первого дня «в камне выросли человечьи волосы, во второй день — голова, а на третий день возник весь человек» (Видение Гюльви, 6; МЭ. С. 17). Так появился на свет Родитель — Бури, который был «хорош собою, высок и могуч». Очевидно, и Бури был двуполым, поскольку сам родил сына Бора («Рожденного»). И лишь Бор взял в жены великаншу Бестлу, которая родила ему трех сыновей: Одина, Вили и Ве. Так появились боги-асы, которые победили Хаос, упорядочили мир и создали человека, но которым суждено погибнуть в битве с хтоническими (т. е. связанными с царством мертвых) чудовищами в конце мира.

Триада братьев — распространенный мифологический и фольклорный мотив. Тацит пересказывает миф о происхождении германцев от трех сыновей Манна. В германских сказаниях о переселении отдельных племен на новые места (отголоски миграций эпохи Великого переселения народов) их предводителями оказываются три или два брата, как, например, Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской «Повести временных лет» или Хенгист и Хорса, вожди англов, саксов и ютов, завоевавших кельтскую Британию, в англосаксонской традиции. Младшие братья быстро исчезают со сцены: они умирают или бывают убиты, и старший из братьев становится прародителем народа или правящего рода. Вили и Ве, младшие братья Одина, не погибают, но их роль в мифологическом мире скандинавов крайне невелика. Ни один из них не становится героем известного нам мифологического сказания, и они не участвуют в битве Рагнарёка. Единственное упоминание о них содержится в «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусона, который рассказывает о том, что Вили и Ве остались править державой Одина, когда он ушел со своим народом на север (Сага об Инглингах, V).

Главная роль Вили и Ве — участие в сотворение мира, первом деянии асов. Вместе с Одином они убивают Имира и из его тела создают землю и небо, горы и море, а затем и различные живые существа.

Тело Имира было кинуто в Зияющую Бездну, и оно превратилось в землю. Асы бросили его мозг в небо, и он стал тучами, а его зубы превратились в валуны. Вытекшая из его ран кровь стала морем, и ее было столько, что в ней утонули все инеистые великаны, кроме одного, который сумел укрыться со своей семьей, и от них род инеистых великанов возродился. Кровь Имира асы собрали вместе и сделали из нее океан, окружающий землю (Видение Гюльви, 8; МЭ. С. 18). Представление о мировом океане было естественно для скандинавов, земли которых окружало море, но оно существовало с глубокой древности, в том числе в библейской космографии. Происхождению отдельных частей суши были посвящены самостоятельные мифы — так называемые топографические легенды. Например, благодаря асинье Гевьон возникли остров Зеландия и озеро Меларен в Средней Швеции. Она привела из страны ётунов четырех быков, своих сыновей от одного великана, и принялась пахать на них. Плуг так глубоко врезался в землю, что почва вздыбилась и быки потащили ее в море. У одного пролива Гевьон велела быкам сбросить землю и дала ей имя — Зеландия. А на месте выпаханной земли образовалось озеро Меларен (Видение Гюльви, 1; МЭ. С. 13). Этот топографический миф, пересказанный Снорри Стурлусоном, был широко известен в Скандинавии уже в IX в.: первый скандинавский скальд Браги Старый описал сцену «пахоты Гевьон», как предполагается, изображенную на щите:

Мотив пахоты, как правило женщин, был широко распространен в германском мире. Он был связан с культом плодородия и лежал в основе некоторых обрядов, что отразилось в более поздних сказках, записанных в Дании и Швеции. В Исландии в эпоху заселения острова (Х в.) женщина имела право на такой участок земли, который она могла вспахать за день, от рассвета до заката. В Англии понедельник после Рождества назывался «Плужным понедельником», когда плугом взрыхляли землю около поселения, чтобы обеспечить хороший урожай. Связь Гевьон с культом плодородия подчеркивается ее именем — «Дающая», и в ее образе иногда видят ипостась богини плодородия Фрейи.

Создав сушу и море, асы накрыли их черепом Имира — небосводом, а чтобы небосвод был устойчивым, загнули его на четырех углах. Позднее, после сотворения карликов-двергов, на эти углы посадили четверых из них, чтобы поддерживать небосвод. Их назвали Аустри, Вестри, Нордри и Судри — «Восток», «Запад», «Север» и «Юг». Имена карликов отражают издавна сложившуюся в Скандинавии систему ориентации пространства — по сторонам света с центром на Датских островах и его членения на четверти: восточную, западную, северную и южную. К ним относили страны известного скандинавам мира, путь к которым начинался в соответствующем направлении: так, к востоку относились Русь и Византия, к западу — Англия, Ирландия и Франкия вплоть до Испании, к северу лежала Норвегия (само ее название означает «Северный путь»), к югу — Германия и Италия.

Сотворенные асами земля и небо, однако, все еще пребывали в первичном состоянии Хаоса:

Существующие, видимо, изначально, небесные светила (звезды — это искры из Муспельсхейма) еще не имеют своего места в мире и «не ведают» своего предназначения, т. е. не упорядочены. Солнце «простирает руку» с юга, т. е. оно существует и находится на юге, но, вероятно, представляется неподвижным. Свершением асов было не создание небесных светил, а придание упорядоченного движения солнцу и луне. Солнце передвигается по небу, влекомое двумя конями: Скинфакси, приносящим день, и Хримфакси, приносящим ночь (Речи Вафтруднира, 12–13).

Представление о повозке, везущей солнце по небу, было широко распространено в индоевропейском мире: достаточно вспомнить древнегреческую мифологию, где солнце везет на колеснице, запряженной конями, бог солнца Гелиос. В Скандинавии этот образ восходит еще к бронзовому веку: уже упоминалось изображение солнечного диска на повозке с запряженным в нее конем. Одна сторона диска покрыта тонкой золотой пластинкой, видимо, символом сияния стороны солнца, обращенной к земле.

В «Младшей Эдде» рассказывается, что за солнцем и луной гонятся два чудовищных волка, порождение великанши из Железного Леса, и светила не могут замедлить свой бег, чтобы волки не пожрали их. Лишь в конце мира один из их собратьев по имени Лунный волк проглотит луну (Видение Гюльви, 12; МЭ. С. 20), а солнце померкнет.

Природное чередование дня и ночи в мифологической картине мира — тоже творение асов, которые вслед за определением мест для солнца, луны и звезд создают время — точнее, дают названия его отрезкам, что равнозначно их творению, и создают возможность «исчислить время»:

Ночь не случайно первой получает название, а день представлен как сын Ночи. Ночь — особое время суток, опасное и наполненное вредоносными для человека существами. Отсчет суток от ночи и счет по количеству ночей, а не дней был характерен для исландской культуры и в Средневековье: в сагах нередко говорится, что герой провел где-то три, пять, десять ночей. Даже пир может продолжаться несколько ночей, хотя в рассказе о нем упоминается, что по ночам все расходились спать и собирались вновь на следующее утро. Остальные части суток — это «отпрыски ночи».

Установив космический порядок, асы перешли к устройству собственного мира. Но к этому моменту асов оказывается уже далеко не трое. В основном это дети Одина: Бальдр, рожденный его женой Фригг, Тор — великаншей (или асиньей) Ёрд (Фьёргун), Тюр, Видар, Вали, Хёд, Хеймдалль — другими великаншами. К асам принадлежит и Локи, сын великанов, отданный родителями на воспитание в Асгард. Вторую группу богов составляют ваны, боги плодородия: Ньёрд и его дети-близнецы Фрейр и Фрейя. После войны с асами они были отданы победившим асам в заложники и остались в Асгарде (см. главу 3). В «Младшей Эдде» Снорри перечисляет 12 богов и 14 богинь, но в песнях «Старшей Эдды» и в скальдических кеннингах называется значительно больше богов (или иных имен этих же богов). Мир асов стал густонаселенным, и это нашло отражение в устройстве их обиталища — Асгарда.

На окраине земли, как рассказывает Снорри Стурлусон, на берегах океана они отвели место для великанов-ётунов, а среднюю часть суши оградили высокой стеной из ресниц Имира и назвали ее Мидгардом — «Срединной усадьбой», в котором будут жить люди. А в самом центре суши, на поле Идавёлль, Один собрал совет «правителей мира» (асов), чтобы решить, как построить свой «город» — Асгард («Усадьба Асов») и обустроить свой мир. Прежде всего они воздвигли святилище с двенадцатью тронами и престолом для Одина, который люди называют Чертогом Радости, и другой чертог — святилище богинь (Видение Гюльви, 14; МЭ. С. 21).

В «Видении Гюльви» Снорри помещает Асгард в центре Мидгарда, но в других источниках его положение иное. В «Речах Гримнира» рассказывается, что асы ежедневно спускаются к корням мирового древа Иггдрасиля, чтобы рядить суд, по мосту Биврёст, который отождествляется с радугой (Речи Гримнира, 29). Из этого можно заключить, что Асгард помещался на небесах. В другом тексте подразумевается, что Асгард парит над морем. Множественность местоположений Асгарда — результат прежде всего своеобразия представлений о мифологическом пространстве: оно не воспринималось как цельная протяженность, а состояло из отдельных участков, взаимное расположение которых в большинстве случаев неопределимо (см. главу 6). Поэтому и Асгард оказывается соотнесен с разными пространственными локусами, определить местоположение которых невозможно.

Асгард, как и Мидгард, огороженный ресницами Имира, должен был быть укреплен для защиты от великанов. Как рассказывает Снорри, однажды к асам явился «мастер» и предложил построить надежную стену вокруг Асгарда за три полугодия. В виде платы он хотел получить в жены Фрейю, а также солнце и луну. Посовещавшись, асы согласились на его условия, если он построит стену за одну зиму и не будет пользоваться чьей-то помощью. «Мастер» попросил разрешить ему взять себе в подмогу своего коня Свадильфари. По совету Локи, возражать асы не стали. С первым зимним днем «мастер» принялся за дело: конь привозил огромные каменные глыбы, а он выкладывал из них стену. Работа шла так споро, что, когда до первого летнего дня оставалось трое суток, стена была готова и нужно было построить только ворота. Асы заволновались: они не собирались отдавать великану ни Фрейю, ни солнце и луну. Но нарушить договор, заключенный при свидетелях и скрепленный клятвами, они не могли. Снова посовещавшись и вспомнив, что это Локи посоветовал им согласиться на условия великана, они призвали Локи и сказали, «что поделом ему будет лютая смерть, если он не найдет способа, как помешать великану выполнить условие сделки». В тот же вечер Локи преобразился в кобылу и увлек за собой Свадильфари, который умчался за кобылой в лес. Достроить ворота вовремя великан не успел и был убит подоспевшим из похода Тором (Видение Гюльви, 42; МЭ. С. 39). Этот миф имеется в виду в «Прорицании вёльвы» (25–26), где подчеркивается нарушение богами клятвы — первый, прецедентный, случай обмана.

Каждый из богов имеет в Асгарде свои палаты. В «Речах Гримнира» перечислены названия 12 палат богов и богинь, что соответствует числу богов, троны для которых были установлены в Чертоге Радости. Палаты имеют свое название и свои особые приметы.

^{Въезд в Вальхаллу и сражение эйнхериев, изображение на рисованном камне I, Hunninge, VIII–IX вв., остров Готланд, Швеция.}

^{Photo: Hejdström, Raymond / Gotlands Museum}

Называются палаты, принадлежащие Тору, Ньёрду, Уллю и другим асам. Среди них выделяется «самая лучшая из палат» — палата Одина Вальхалла. Она многократно упоминается в различных текстах, начиная с Х в., и изображается на готландских рисованных камнях VIII–X вв. (см. главу 7). Название Вальхалла означает «Палата павших», что полностью соответствует ее функции: здесь Один собирает погибших в бою воинов-эйнхериев (воин-одиночка), которые готовятся к битве богов с чудовищами в конце мира.

Вальхалла отличается от обиталищ других богов:

^{Валькирия встречает павшего воина, изображение на рисованном камне, Bro, VIII — Х вв. Готланд, Швеция.}

^{Photo: Hejdström, Raymond / Gotlands Museum}

Все детали указывают на воинский и магический характер жилища Одина, построенного из предметов вооружения. Волк и орел (ворон) — традиционные «звери битвы». В скальдической и эпической поэзии германцев они служили символами кровопролитного сражения, после которого погибшие на поле боя становились их пищей.

Вальхалла привлекала особое внимание создателей песен «Старшей Эдды», Снорри Стурлусона и многих скальдов не только потому, что это было обиталище Всеотца-Одина, но и потому, что в ней асы готовились к великой битве с чудовищами в конце мира. Она вмещает тысячи эйнхериев, которые пали в сражениях и были доставлены в Вальхаллу валькириями. Они прибывают на своих конях, конунги — со своей дружиной, их встречают валькирии, подносящие им рог с медовым напитком. Эйнхерии ежедневно упражняются в боевом искусстве: сражаются друг с другом, не причиняя себе при этом вреда.

Палата Одина мыслилась, видимо, как целый комплекс помещений: в «Речах Гримнира» упоминается, что в ней находится «самый просторный из всех чертогов» — жилище Тора, Бильскирнир («Удар молнии»), в котором «пять сотен и сорок» залов. А в «Прорицании вёльвы» упоминается, что в Вальхалле «пять сотен и сорок дверей». Здесь находится трон Одина Хлидскьяльв («Трон с широким обзором»), сидя на котором он осматривает все миры, а также двенадцать других «тронов могущества», на которых восседают боги, чтобы держать совет.

На крыше Вальхаллы стоят коза по имени Хейдрун и олень Эйктюрнир. Они поедают листву с ветвей Иггдрасиля. Из вымени козы вытекает мед — питье эйнхериев, а с рогов оленя стекает влага. Пищей эйнхериев служит мясо вепря, которого каждый день варят и который к утру оказывается цел.

^{Вальхалла, миниатюра из рукописи SÁM 66 fol., ХVIII в.}

^{Árni Magnússon Institute for Icelandic Studies / My Norse Digital Image Repository}

Обустройство Асгарда завершается, по словам Снорри Стурлусона, строительством дома, «в котором поставили кузнечный горн, а в придачу сделали молот, щипцы, наковальню и остальные орудия. Тогда они начали делать вещи из руды, из камня и из дерева. И так много ковали они той руды, что зовется золотом, что вся утварь и все убранство были у них золотые» (Видение Гюльви, 14; МЭ. С. 21). Снорри здесь пересказывает строфу 7 «Прорицания вёльвы», в которой, очевидно, суммировалось представление о богах как творцах не только космоса и мира, но и важнейших орудий труда. Подобно богам и героям других мифологических традиций, германские боги, видимо, считались создателями материальных ценностей: орудий труда и производственных практик. Однако значительно большее внимание в скандинавской мифологии отводилось приобретению богами, прежде всего Одином, «интеллектуальных» ценностей: знаний, мудрости, заклинаний, рунического письма, меда поэзии (см. главу 3).

Завершив благоустройство Асгарда, боги снова садятся «на троны могущества» и держат совет. На этот раз предмет их забот — создание живых существ. В теле Имира — земле — зародились черви. Они были преображены в карликов, которые «по воле богов обрели человеческий разум и приняли облик людей» (Видение Гюльви, 14; МЭ. С. 21). Карлики остались жить в земле и в горах и прославились как искуснейшие мастера, изготавливавшие волшебные предметы, оружие и украшения (см. о них в главе 4). Четыре карлика поддерживают небосвод по четырем его углам. Карлики играют в мифологической картине мира, а затем в верованиях средневековых скандинавов немалую роль, и в «Прорицании вёльвы» перечисляются имена более чем 60 карликов (строфы 10–16).

Вслед за карликами настал черед творения людей:

В «Младшей Эдде» спутниками Одина называются его братья Вили и Ве, но суть мифа остается неизменной. Трое богов — о роли триад прародителей / первопредков речь шла выше — нашли на берегу моря две деревяшки и оживили их, превратив в людей. Один вдохнул в них жизнь (дыхание), второй бог — разум (дух) и движение, третий — облик (тепло и румянец) и органы чувств. Не исключено, что Лодуром в этом мифе назван Локи (как и другие боги, он носил не одно имя). Однако роль Локи в мифологическом мире — роль разжигателя распрей и злокозненного вредителя. Поэтому его образ плохо согласуется с образом творца человека. Более вероятно, что исконной является версия Снорри: создателями человека являются три брата — первые из асов.

Асы поселили созданных ими людей и их потомков в Мидгарде, огражденном от ётунов стеной из ресниц Имира. Они озаботились не только созданием людского рода, но и установили в нем социальный, как выражаются современные историки, порядок. В эддической «Песни о Риге», не вошедшей в Codex Regius, но известной по рукописи XIV в., рассказывается о происхождении трех общественных страт: рабов, бондов (свободных крестьян, владевших наследственным участком земли) и знати.

Однажды Хеймдалль, странствовавший в мире людей и назвавшийся Ригом (полагают, что изначально героем песни был Один, с образом которого лучше согласуется содержание песни), зашел в дом, где жили прадед и прабабка «в уборе старушечьем». Риг дал им советы, а они угостили его своей пищей: грубым хлебом «пополам с отрубями» и похлебкой. Риг провел у них три ночи, а через девять месяцев старуха родила сына. «Он темен лицом был и назван был Трэлем» — «Рабом». Его внешность была отталкивающей: морщинистая кожа, толстые пальцы, длинные пятки и сутулость делали его безобразным. Но он был чрезвычайно силен и работал за двоих. Трэль женился на столь же уродливой девице «с кривыми ногами, грязь на подошвах… нос приплюснут», которую звали Тир — «Рабыня». Их многочисленные дети, носившие скорее уничижительные прозвища, нежели имена — Обрубок, Скотник, Грубиян, Пузатая, Оборванка и др., выполняли самую тяжелую и грязную работу:

От них пошел род рабов, низшая социальная группа древнескандинавского общества. Рабство в Скандинавии в эпоху викингов и в несколько последующих веков было довольно широко распространено: в рабов превращали захваченных во время грабительских походов жителей Ирландии, Англии, Франкии, Германии. Часть пленных продавали в той же Англии или Германии. Рабы были основным товаром, наряду с мехами, вывозимым скандинавами на Арабский Восток. Какое-то количество пленных привозили домой. Рабы жили в усадьбах своих хозяев и выполняли различные домашние и полевые работы, сопровождали своих хозяев в поездках. Они были лишены права носить оружие и участвовать в собраниях свободных — тингах. Нередко их отпускали на волю, и они продолжали жить на отведенных им участках, но не становились полноправными членами общества.

Дальнейшие скитания Рига привели его к дому, хозяевами которых были дед и бабка. Их отличает аккуратный внешний вид: мужчина — «с челкой на лбу, с бородою подстриженной, в узкой рубахе», женщина — «в безрукавке, на шее платок, убор головной и пряжки наплечные». Узкая рубаха говорит о том, что мужчина не занимается тяжелой работой, как раб. А женский костюм типичен для эпохи викингов: широкие бретели прикреплялись к длинному сарафану парой овальных фибул (брошей) — «пряжками наплечными», которые в большом количестве находят в женских погребениях в самой Скандинавии и в Западной и Восточной Европе. Использование бабкой овальных фибул, которые нередко изготовлялись из железа, но чаще из бронзы или драгоценных металлов, и тем более шейного платка — показатели зажиточности этой пары. Оба они трудились у огня: дед строгал вал для ткацкого станка, бабка пряла пряжу. Как и прежде, Риг дал хозяевам советы и провел в доме три ночи, после чего у бабки родился сын, которого назвали Карл — «Мужчина», т. е. свободный землевладелец, бонд; его участок земли должен был быть наследственным, принадлежать нескольким поколениям его предков. Он вышел «румяным, рыжим, с глазами живыми», и его занятиями были пахота, приручение быков, строительство домов. Его жену звали Сноха, и ее привезли к нему в одежде из дорогой козьей шерсти и с ключами у пояса — символом хозяйки дома. Имена их многочисленных детей — Парень, Бородатый, Житель, Жена, Невеста, Хозяйка и др. «Отсюда все бонды род свой ведут», — заключает рассказчик.

^{Овальные фибулы из женского погребения, бронза, X в., Бирка, Швеция.}

^{Photo: Voronin, Pavel, Historiska museet/SHM (CC BY4.0)}

Наконец, Риг приходит в дом, где на незапертой двери висело кольцо, а пол был устлан соломой — и то и другое — показатели богатства владельцев дома. Хозяева, Мать и Отец, красивые и богато одетые, «сидели, пальцы сплетая», Отец строгал стрелы и прилаживал тетиву к луку. Получив советы от Рига, Мать застелила стол узорчатой скатертью и подала белый пшеничный хлеб, жареных птиц, потроха и сало на серебряных блюдах, вино в кувшине. Через девять месяцев после трех ночей, проведенных Ригом в их доме, родился сын со светлыми волосами и острым, наводящим ужас змеиным взором. Его назвали Ярлом и «окропили водой» — обычай, существовавший и в дохристианской Скандинавии. Затем его обучили многим «искусствам», необходимым знатному человеку:

Слово «ярл» является собирательным и обозначает представителя высшей военной знати, к которой относились также херсиры и хёвдинги. Собственно ярлами в Скандинавии эпохи викингов назывались вожди племенных объединений, их статус считался чуть ниже статуса конунга. После возникновения государств в Норвегии и Швеции ярлы оказались в подчинении у норвежских и шведских конунгов, а еще позднее термин «ярл» стал титулом и придворной должностью. В «Песни о Риге», безусловно, имеется в виду именно вождь, военный предводитель, для которого главным является прекрасное владение оружием.

Вернувшийся Риг назвал Ярла своим сыном и начал обучать его: он посвятил Ярла в тайны рун и дал ему во владение наследные земли, насчитывавшие 18 дворов. Главное занятие Ярла — военная деятельность, и он обладает важнейшим достоинством военного вождя — щедростью:

Сыновья представителей знати и богатых бондов начинали свою воинскую деятельность очень рано, по нашим меркам: уже в 14–15 лет юноша мог принять участие в викингском походе: отец снабжал его оружием и мог подарить ему боевой корабль для похода.

Когда для Ярла настало время жениться, то брак был заключен в точном следовании обычаям: были отправлены посланцы к дому Херсира (вождя небольшой области и главы войска) сватать его дочь по имени Эрна — «Умелая», которая была «умная, с белым лицом и тонкими пальцами». Замуж Эрна выходит «в брачном покрове», т. е. их брак считается законным. Их род продолжают сыновья Наследник, Знатный, «а Кон («Отпрыск») был младшим». Далее он называется «Кон Юный»: в оригинале выражение Kon ungr созвучно слову konungr, наименованию верховного правителя нескольких областей, а затем короля всей Норвегии. Дальнейшее описание его знаний, умений и деяний отражает представления о достоинствах идеального конунга эпохи викингов, как военных, так и сакральных:

Описание воинских побед Кона Юного не сохранилось в дошедшем до нас неполном тексте песни, но из двух более поздних прозаических пересказов «Песни о Риге» следует, что Кон начал войну с данами, победил в кровавом сражении датских конунгов и женился на Дане, дочери Данпа. Он стал таким могучим правителем, что от его имени произошел титул конунга, — так завершается пересказ.

«Песнь о Риге» (Rígsþula, букв. «Перечень Рига») — прежде всего миф о происхождении социального устройства общества, в котором жили создатели этого мифа. Трехчастное деление общества как бы существует изначально, до путешествия Рига-Хеймдалля: он находит уже сложившиеся приметы трех пар прародителей, унаследованные их потомками: Прадед-Прабабка, Дед-Бабка и Отец-Мать отличаются друг от друга внешним видом, занятиями, степенью богатства, которые будут присущи рабам, бондам и знати. Хеймдалль — в «Прорицании вёльвы» он назван «отцом человечества» — не столько создает социальные группы, сколько закрепляет их статусы: рожденные от Прабабки, Бабки и Матери дети наследуют характеристики своих матерей, которые воспроизводятся в следующих поколениях.

Изображенное в «Песни о Риге» общество чрезвычайно архаично. Собственно, таким же или почти таким же оно представляется в описании германцев у Тацита: в нем существуют рабы, свободные земледельцы, они же воины, и знать. Отличие в основном касается состава и функций знати: Тацит различает военных (временных) вождей, которые возглавляют племена и их объединения в период войны, жрецов, функции которых не ограничиваются служением богам и гаданиями, а включают и управление жизнью племени в мирное время — наряду со старейшинами, которые вершат все дела, включая суд и законодательство. В «Песни о Риге» знать представлена только военным предводителем — Ярлом, и ему уделяется основное внимание. Его и только его Риг называет своим сыном и дает ему свое имя, наставляет в сакральных «искусствах», наделяет наследственными землями. «Усыновление» Ярла Ригом и наречение его именем (неясно каким — ведь имя Ярл было дано ему при рождении) предопределяет его совершенно иной — по сравнению с Трэлем и Карлом — статус, он становится сыном не только Отца и Матери, но и аса Хеймдалля, что представляет собой исключительный случай. В древнескандинавской мифологии, в отличие, например, от древнегреческой и древнеримской, боги вступают в связь с великаншами, но никогда — с женщинами. Поэтому происхождение Ярла и его потомков принципиально отлично от происхождения двух других «родов» и ставит знать в изначально привилегированное положение. Особое место отведено младшему сыну Ярла Кону, который совершенен не только в воинских «искусствах», но и в магии, что особенно подчеркивается в песни. Показательно, что Кон — конунг — представлен здесь пусть и выдающимся, но сыном Ярла, т. е. мыслится одним из представителей знати. В то же время, преуспев в магических знаниях, Кон «приобрел право назваться Ригом», т. е. из «Кона Юного» стать Конунгом: имя Риг (Rígr) означает «верховный правитель, король» (родственно латинскому rex «король»).

Мифологическая эпоха творения завершилась. Этиологические мифы объясняли происхождение всего сущего на небе и на земле. В них рассказывалось, как был создан и упорядочен природный мир, как асы построили свое обиталище — Асгард, а также обиталище людей — Мидгард, отгородив их от места обитания великанов-ётунов, как создали людей, карликов и другие существа и, наконец, как внесли порядок в мир людей, закрепив трехчастное деление общества во главе с конунгом. Однако порядок в созданном асами мире нередко нарушается, и о возникающих в нем конфликтах повествуется в многочисленных мифах, сохранившихся как в «Старшей», так и в «Младшей Эдде».