И ситуация была не в пользу Егора. Ему или надо было найти кругленькую сумму, чтобы вернуть часть моих накопленных денег, или, выплатив кредит вместе со мной, продать машину и вернуть мне половину от её стоимости. В любом случае, его план оставить себе машину, а меня в дураках, прогорел по той простой причине, что закон в данной ситуации был на моей стороне.

— И зачем ты мне это говоришь? Чтобы ещё сильнее упасть в моих глазах? Так не старайся, ты и так уже на самом дне. Ниже падать просто некуда.

Егор надменно изогнул брови, смотря на меня как на что-то мерзкое. И было смешно оттого, как он пытался сделать меня крайней, так сказать, главной злодейкой своих неудач, лишь бы спастись от осознания, что это он никчёмный мужчина.

— Следи за языком! Иначе кто знает, вдруг, возвращаясь поздно домой…

— Егор Романович, я также советую вам следить за своим языком, — строго произнёс нанятый мной юрист, Арсений Елисеевич, — иначе озвученные угрозы сыграют против вас. И теперь, если с моей клиенткой что-то случится, я направлю полицию по вашему следу.

Чуть не подпрыгнув на стуле, Егор всё же сдержался, промолчав, но почти не участвовал в разговоре, сидя с видом человека, чью гордость задели.

И порой я искоса смотрела на бывшего, радуясь, что я полностью освободилась от флёра любви и зависимости, благодаря чему могу видеть его настоящим, без прикрас и смягчений.

Вроде бы прошло всего семь лет, как мы поженились, а с нашей первой встречи восемь, но за этот короткий срок Егор заметно изменился, будто вся та гниль, что в нём таится, стала просачиваться наружу, отображаясь на его внешности.

Его черты лица будто заострились, хотя тут напрашивается слово озлобились, взгляд стал тяжёлым, на лбу и под глазами появились дорожки из морщин, на висках уже виднелись залысины, и в глаза бросался нездоровый, желтоватый цвет кожи.

Спустя где-то час мы с бывшим вышли из юридического центра, собираясь разойтись разными дорогами. Но он взял и дёрнул меня за руку, агрессивно спросив:

— Ты же спишь с соседом? Просто признайся. Скажи правду. Я должен… Нет, я заслуживаю её знать!

— А зачем тебе это? Даже если я скажу, что не сплю с Пашей, ты мне не поверишь. Ну а если хочешь ещё сильнее меня возненавидеть, то просто спроси у своей матери, что она думает обо мне. Уверена, она обольёт меня грязью с ног до головы.

— Да ты и мизинца её не стоишь!

— Соглашусь. Мне очень далеко до такой женщины, как Ангелина Петровна. И я искренне надеюсь, что я никогда не буду на неё похожа.

Фыркнув в своей излюбленной манере, Егор отпустил меня, быстро поспешив в другую сторону, словно ему было невыносимо находиться рядом со мной и он пытался убежать.

Ну а я медленным шагом направилась вперёд, уже заметив высокую фигуру Паши, приехавшего меня поддержать.

На вид суровый мужчина, с которым порой было страшновато даже здороваться, ведь казалось, что ты или ему не нравишься, или он не в духе, на деле оказался вежливым и сопереживающим человеком, готовым прийти на помощь малознакомой девушке.

И я заметила, что Паша никогда не оставлял дела недоделанными, подводя всё к логичному завершению. Даже сейчас, словно взяв за меня ответственность, он поддерживал меня, без намёка на сексуальную заинтересованность, и оставался рядом, ничего не прося взамен.

А на мой вопрос, когда я набралась смелости его задать, пытаясь понять, почему он вдруг стал моей опорой, он коротко ответил, что его мать была в похожей ситуации, но в детстве он ничего не мог сделать, чтобы защитить её от отца-тирана.

Больше мы эту тему не затрагивали, стараясь говорить только о чём-то хорошем.

— Он опять тебя оскорблял? — сразу всё понял Паша, открыв мне дверцу машины.

— А он больше ничего и не может, кроме как оскорблять женщину, которая ни в чём перед ним не виновата.

— Если он ещё хоть раз попробует испортить тебе настроение, то сразу же звони мне. Я с удовольствием поговорю с ним по-мужски.

Улыбнувшись в ответ, я удобно устроилась на кожаном сидении, стараясь больше не думать о Егоре.

Хватит. Его и так было слишком много в моей жизни, чтобы он и дальше появлялся в моих мыслях.

Любовь этого мужчины, если она вообще была, худшее, что мне пришлось испытать на себе. И я хочу забыть её как страшный сон, стереть это мерзкое послевкусие и жить дальше, без оглядки назад.

Теперь я знаю, что всё у меня будет хорошо, ведь балласт, тянувший меня на дно, был наконец-то сброшен.

Шесть лет спустя

— Мамочка, смотли! — Всячески пытаясь привлечь моё внимание, Кирюша упорно крутил педали на своём первом велосипеде, пока я показывала грузчикам, куда складывать вещи.

— Молодец, солнышко. — Помахав сынишке рукой, я отыскала взглядом Пашу, медленно двинувшись в его сторону, чувствуя себя каким-то косолапым мишкой.

При первой беременности было не так. Она далась мне легко, и живот относительно был небольшим, что заставляло нервничать, хоть мой гинеколог повторял, что это нормально. Но вот со второй всё куда сложнее.

Только седьмой месяц, а живот уже ого-го какой большой, меня буквально выворачивает от половины продуктов, при том что когда я была беременна Кирюшей, у меня даже токсикоза не было, и хочется только спать, спать и ещё раз спать.

— Устала?

Осторожно прижав меня к себе, позволив уткнуться лбом в его плечо, муж бережно меня обнял, перед этим не забыв поцеловать.

— Да. Вроде бы я почти никак не участвую в переезде, а такое ощущение, как будто я тащила все эти коробки на себе.

— Ты просто слишком сильно нервничаешь. Ещё и по каждому пустяку. Лучше думай о том, что у нас теперь собственный дом и ты сможешь оформить спальню дочки на свой вкус.

— Папа! Я здесь! — Кирюша громко закричал, пытаясь вырулить на велосипеде к нам, но колёса путались в густом газоне, заросшем сорняком, который ещё предстояло привести в порядок.

— Вижу! — Улыбнувшись, Паша тоже помахал рукой сыну, после чего помог мне сесть на обмотанный плёнкой стул, которые грузчики не успели занести в дом.

— Скоро у Кирюши день рождения, и я уже знаю, что он у нас попросит.

— Собаку?

— Да, он мне все уши прожужжал ещё с той недели, когда в парке играл с чужим лабрадором. Так что скажи, что ты думаешь на этот счёт?

— У нас теперь есть дом, в котором полно места, не говоря уже про территорию с беседкой, поэтому я не вижу ничего плохого в том, чтобы купить собаку. Какого-нибудь небольшого пуделя или терьера.

— Говорят, пудели довольно агрессивные собаки. Может, заведём лабрадора? Да, это большая собака, но её называют детской. Ноль агрессии и море позитива.

— Лабрадор, — задумчиво протянул Паша, снова посмотрев на нашего сына, будто пытаясь понять, будет ли он в безопасности рядом с такой большой собакой. — Давай для начала посоветуемся с кинологом. А то я не хочу, чтобы потом пришлось разлучать Кирилла с щенком, если что-то будет не так. Да и для собаки в таком случае это будет большой стресс.

— Хорошо. Главное, пока не говори об этом своей маме. А то у её подруги питбулиха недавно ощенилась, так что как бы она не решила первой обрадовать Кирилла.

Паша улыбнулся, но согласился со мной, зная, что его мать просто без ума от внука, порой не слушая наших советов и поступая по-своему.

Ну а я не хочу, чтобы рядом с моим маленьким сыном была бойцовская собака. Лучше лишний раз перестраховаться, чем потом жалеть.

Ненадолго забыв обо всех хлопотах, мы с мужем наблюдали за сыном, и на душе было так спокойно, что мне хотелось как можно подольше задержаться в этом моменте.

Сейчас, если посмотреть назад, я удивляюсь своей выдержке, не понимая, как семь лет прожила с Егором, проглатывая его пустые обещания. И я рада, что доверилась Паше, который сначала стал мне другом, а потом и моим любимым, уже в следующем году позвав меня замуж.