- Мне нужно забрать ее, - сказал я. - Ты поедешь со мной?

Улыбка, появившаяся на лице Лекса, была легкой и ласковой.

- Попробуй остановить меня, - сказал он. Он притянул меня к себе для быстрого поцелуя, а затем сказал: - Пойдем, привезем твою маленькую девочку домой.

И тогда я понял, что, что бы ни случилось, какие бы препятствия ни встали на нашем пути, мы будем действовать вместе.

Глава двадцать девятая

Лекс

- Я ее не вижу, - нервно сказал Гидеон, цепляясь за мою руку. - Что, если я ее не узнаю?

- Узнаешь, - сказал я, сжимая ее.

Я чувствовал, как Гидеон ерзает рядом со мной, но я мало что мог сделать, кроме как дать ему что-то, за что он мог бы держаться, пока он ждал, чем закончится этот момент в его жизни. На самом деле, это был момент в нашей жизни. Потому что с этого момента все, что случалось с одним из нас, случалось с нами обоими. Только встретив Гидеона, я понял, что это именно то, чего я искал с того момента, как узнал, что у меня нет такой семьи, как у многих других детей. Мне посчастливилось иметь братьев, которые научили меня, что значит любить и быть любимым, но именно Гидеон показал мне, что я достоин иметь мечты о собственном муже и детях.

Каждый достоин иметь это в своей жизни.

- Может, нам следовало позволить Марии и Хавьеру сказать ей первыми?

Я склонился к Гидеону и обнял его за талию. С тех пор как мы покинули Мэн, его одолевали эти и многие другие сомнения. Впервые в жизни я был более чем рад использовать каждый пенни и все связи, что у меня были, чтобы отправить Гидеона в Аргентину повидаться с его дочерью. Я взял на себя все хлопоты по организации поездки, в то время как Кинг согласился остаться в доме Гидеона с Брюером, чтобы нам не пришлось помещать собаку в клетку.

Представитель Кинга в Аргентине встретил нас в аэропорту. Нашей первой остановкой было поговорить с родителями подруги, у которой остановилась Эмма. Они были единственными, кто подтвердил, что Эмма не убегала от своих бабушки и дедушки; они выгнали ее, узнав о ее девушке. Гидеон едва сдержал ярость, когда узнал, почему его пятнадцатилетняя дочь была брошена на произвол судьбы в чужой стране.

Мария и Хавьер помогли уточнить и некоторые другие детали. После того, как они взяли Эмму к себе, они хотели найти Гидеона, но Эмма не пожелала назвать им свою настоящую фамилию. Она была убеждена, что после всего, что произошло между ней и ее отцом, он больше не захочет ее и не примет ее сексуальную ориентацию.

Гидеон был убит горем, узнав, что Эмма чувствовала себя недостаточно комфортно, чтобы обратиться к нему за помощью. После того, как мы покинули дом Марии и Хавьера с их благословением встретиться с Эммой в школе, мы отправились в наш отель, чтобы попытаться немного отдохнуть. Гидеон колебался между чистой яростью и душераздирающим отчаянием. Я знал, что его чувство вины за то, что, по его мнению, прошло слишком много времени, прежде чем он попытался связаться с Эммой, будет преследовать его вечно, но я также знал, что буду рядом, чтобы напомнить ему, что это нормально - оставить прошлое там, где ему и положено быть.

- Все будет хорошо, Гидеон, обещаю.

Он крепко сжал меня, а затем стал описывать сцену, представшую перед нами. Я поймал себя на том, что улыбаюсь, когда он начал жаловаться на то, что все девушки выглядят одинаково, поскольку носят форму. Он был как раз на середине этого заявления, когда его голос внезапно оборвался. Он сжал меня еще крепче.

- О боже, Лекс, я вижу ее.

Прежний я сокрушался бы из-за того, что не мог видеть того, что видел он. И я бы надеялся, что он расскажет мне все в подробностях, чтобы я не чувствовал себя таким потерянным, но я уже не был тем человеком. Время и Гидеон показали мне, что потеря зрения не означает, что я утратил способность видеть. Образы в моей голове были ясны как божий день. Мне просто нужно было найти другие способы получить их.

Похожий на тихий звон металла о металл звук, вероятно, был каким-то флагштоком. Звук колес, скрежещущих по цементу, вероятно, исходил от открываемых ворот, предположительно, чтобы позволить девочкам покинуть территорию школы. И девочки… Я слышал их смех и стук ботинок по земле. Мой нос улавливал различные цветочные ароматы, поэтому я знал, что нас, скорее всего, окружают самые разные растения и цветы. Позади нас по улице медленно двигались машины, так что я знал, что мы все еще в городе. Все эти мелочи были просто кусочками головоломки, которые я должен был сложить вместе, чтобы в моей голове сложилась картина… та, которую мои глаза больше не могли видеть сами по себе.

- Она такая красивая, Лекс. Ее волосы кажутся темнее. В последний раз, когда я их видел, они были коричневыми, но теперь, кажется, в них появилось немного красного. Она стала выше. Она выглядит такой взрослой. Она держится за руки с другой девочкой. Они обе смеются.

Гидеон продолжал делиться со мной всеми подробностями. Мне никогда не надоедало слушать, как он видит вещи. Время от времени мне хотелось посмотреть какие-нибудь из его старых фотографий, но когда я попросил его показать мне те, что были у него в телефоне, он описал их именно так, как хотел, чтобы люди их увидели, прочувствовали. Я не знал, что ждет нас обоих в будущем, но надеялся, что его любовь к познанию мира станет его частью.

Только когда голос Гидеона замедлился, а затем и вовсе умолк, я понял, что момент истины настал. Мне не нужно было долго рассказывать, чтобы понять, что Эмма, наконец-то, заметила своего отца. Прерывистое дыхание Гидеона и то, как он держал меня за руку, были тому доказательством. Я изо всех сил старался не обращать внимания на окружающие звуки. Это потребовало определенных усилий, но когда я услышал, как голос юной девочки недоверчиво позвал: «Папа?», я понял, что у меня получилось.

- Лекс, - тихо сказал Гидеон.

- Иди, - сказал я и отпустил его руку, потому что знал, что именно этого он ждал. Он боялся оставлять меня там одного, но в этот момент его дочь нуждалась в нем больше. А я не боялся. Даже если я не всегда мог отследить, где находится Гидеон, знал, что он всегда вернется ко мне. Он всегда находил меня.

Я стоял совершенно неподвижно и прислушивался к тяжелым шагам Гидеона, когда он удалялся от меня.

- Папа! - Я услышал, как Эмма всхлипнула.

Шаги Гидеона ускорились, и я понял, что он бежит. Болтовня всех девочек, которые окружали нас, выходя из школы, внезапно стихла, и я понял, что это означало, что у Гидеона и его дочери были зрители их встречи. Но я сомневался, что кто-то из них заметил это. Не тогда, когда Эмма рыдала, а Гидеон что-то шептал ей. Он был достаточно близко, чтобы слышать это, но недостаточно близко, чтобы я мог разобрать слова. Но это не имело значения, потому что я знал, что он утешал свою дочь и говорил ей, как сильно он ее любит, как скучал по ней и как ему жаль.

Я знал это, потому что знал Гидеона.

Я не мог сказать, как долго длились объятия Гидеона и Эммы, потому что на мгновение потерял их из виду, когда девочки вокруг меня снова начали двигаться. В конце концов, школьный двор опустел настолько, что я снова смог расслышать голос Гидеона. Я улыбнулся про себя, когда понял, что Эмма знакомит его со своей девушкой. Я слышал нервозность и вызов в голосе Эммы, когда она говорила. Я хотел сказать ей, что мужчина, стоящий перед ней, никогда, ни за что не осудит ее, но она сама скоро в этом убедится. Она узнает о своем отце много такого, чего никогда не знала.

Когда я услышал шаги, приближающиеся в моем направлении, я попытался переключить свое внимание в эту сторону. Я все еще был сбит с толку, не имея возможности сосредоточиться на чем-то одном. Мое зрение сильно упало для этого, и я больше не утруждал себя попытками различить какие-либо конкретные формы. Мне было легче воспринимать звуки, если я их не различал.

- Лекс, я хочу тебя кое с кем познакомить, - сказал Гидеон, переплетая свои пальцы с моими.