Харви не привлек в Фишер-Коув толпы туристов, но дал городу с населением в триста человек повод для разговоров на круглый год. Для горожан было неиссякаемым источником веселья наблюдать, как городские приспосабливаются к немногочисленным магазинам и предприятиям, поддерживающим город на плаву. Это было похоже на зоопарк или аквариум наоборот. Экспонаты доставлялись к нам, и мы неизбежно оказывались в нетерпеливом ожидании следующей семьи или пары, которые приезжали и развлекали нас своей городской атмосферой.
Кроме меня. Я боялся новоприбывших, потому что это означало, что мне приходилось надевать маску привет-я-ваш-добрососедский-смотритель-здесь-чтобы-услужить-вам.
Я ненавидел эту ебаную маску.
Так что я должен был бы вздохнуть с облегчением, узнав, что новый жилец «Домиков в Бухте» не стал сдерживаться, накануне показав свое истинное лицо. Мне следовало бы с нетерпением ожидать того, что, по сути, могло было стать своего рода отпуском, тем более что таинственный арендатор Березового домика также снял в аренду два других домика.
Один парень.
Три домика, в каждом из которых могут разместиться шесть человек.
В этом не было никакого смысла.
Но мне платили не за то, чтобы я в этом разбирался. Мне платили за то, чтобы клиенты были довольны и чувствовали себя комфортно.
Если только они не были грубыми говнюками… тогда эти уебки сами по себе.
Пока я шел к своему грузовику, насвистывая Брюеру на ходу, мои мысли вернулись к грубияну, из-за которого я всю ночь ворочался с боку на бок. Я мало что смог разглядеть, кроме того, что на нем было дорогое пальто, которое наверняка не согреет, если он осмелился выйти из хижины на какое-то время. Единственной физической чертой, которую я смог заметить, были его темные волосы, аккуратно подстриженные по бокам и немного длиннее на макушке.
Я остановился на полпути, когда мое тело отреагировало почти так же, как накануне, когда я вспомнил одну очень неприятную деталь о волосах мужчины.
Мне захотелось прикоснуться к ним.
Это было самое странное. Этот мудак изводил меня своей чушью о том, что он не хочет, чтобы его беспокоили, но я думал только о том, какими шелковистыми выглядят его волосы, и хотел знать, будут ли они такими на ощупь, когда заскользят между моими пальцами.
Это желание было в равной степени тревожным и возбуждающим. Даже если бы парень не выгнал меня, я, скорее всего, все равно убрался бы оттуда к чертовой матери, потому что не знал, что делать с этим странным ощущением.
К тому времени, как я лег спать прошлой ночью, то осознал, что смотрел на этого человека так, словно он был по другую сторону моей камеры. Было время, когда вся моя жизнь была сосредоточена на том, чтобы запечатлеть такие вещи, как текстура и цвет, через объектив фотоаппарата и заставить людей захотеть сделать то, что хочу я.… протянуть руку и потрогать что-то. Хотя дни за камерой давно прошли, очевидно, у меня оставалось некоторое желание вернуться к моей предыдущей карьере.
Я гордился собой за проявленную логику и рассуждения о новом арендаторе, но возникла только одна маленькая проблема…
Ни разу я не реагировал на что-либо по ту сторону камеры так, как на мужчину, одиноко сидящего за кухонным столом. Конечно, у меня и раньше возникала эта странная нервозность, например, когда я снимал в зоне активных боевых действий или фотографировал местные племена в таких местах, как Конго и Западное Папуа, но это не сопровождалось странной потребностью в чем-то большем.
Отбросив необъяснимые и очень неприятные мысли о человеке в Березовом домике, я отогнал грузовик от маленького дома, который был моим домом последние пару лет. Как всегда, боль пронзила мое сердце, когда я смотрел на это маленькое потрепанное строение.
- Не сегодня, - пробормотал я себе под нос. Это обещание я давал себе каждый день. Обещание отпустить прошлое и сосредоточиться на настоящем.
Мне все еще не удавалось сдержать это обещание. Ни разу за два года, прошедшие с тех пор, как я вернулся в Фишер-Коув.
Сдав грузовиком назад, а затем, развернув его в нужном направлении, я опустил стекло и свистнул. Я не мог сдержать улыбки, когда Брюер выскочил из-за деревьев и на бешеной скорости помчался к грузовику. Солнечный свет отразился от его блестящей серебристой шерсти, когда он спрыгнул с борта грузовика на лежанку. Я завел грузовик и, преодолев несколько миль, отделявших арендуемые домики от моего дома, принялся изучать окрестности. Из-за выпавшего снега в некоторых местах на земле лежал слой толщиной в добрых три фута. Весна в Фишер-Коув всегда приходила поздно, и новое скопление снега означало еще более длительное ожидание, прежде чем сойдет снег и из-под влажной земли начнет пробиваться свежая поросль.
Несмотря на то, что зима выдалась суровой с точки зрения погоды, домики были забронированы на большую часть сезона, поэтому я продолжал расчищать подъездную дорогу, ведущую к ним. Но из-за непогоды прошлой ночью дороги вокруг Фишер-Коув были в ужасном состоянии.
Не то чтобы дорог было так уж много изначально.
Но это означало, что и снегоочистителей было не так уж много. Ну, на самом деле, их не было ни одного, кроме того, что стоял на моем грузовике. Единственный городской грузовичок коммунального назначения сломался в прошлом году, а в бюджете не хватило денег на покупку нового. Поэтому, хотя официально это не входило в мои обязанности, я взялся расчищать главную подъездную дорогу, проходившую через город, а также несколько небольших дорог, ведущих к озеру Фишер.
Поскольку засранец из Березового домика никуда не собирался уходить, я поехал в город и стал расчищать улицу, а также различные служебные парковки. Поскольку буря началась с мокрого снега и дождя, а затем перешла в снегопад, мне потребовалось некоторое время, чтобы все расчистить и посыпать солью.
Не говоря уже о том, что каждый житель, которого я видел, настойчиво останавливал меня, чтобы пожаловаться на погоду, как будто это было чем-то таким, с чем они не сталкивались каждый год, прожитый в Фишер-Коув.
Когда я добрался до дома, известного как Березовый домик, время близилось к обеду. Я уже проверил два других домика на соседних участках. В обоих за ночь отключилось электричество. Поскольку в домиках никого не было, я не стал включать генератор, так как температура в течение дня не должна была опуститься ниже нуля. Это означало, что трубопроводам ничего не угрожало.
Хотя все домики были подключены к одной и той же электросети, я ожидал, что обстановка в Березовом домике будет другой. Хотя мне не должно было показаться странным, что там не горел свет, тот факт, что из воздуховода сбоку здания не выходили выхлопные газы и из трубы не поднимался дым, был необычным. Несмотря на то, что ночью температура была недостаточно низкой, чтобы внутри стало почти холодно, мистеру Мудаку определенно должно было быть не очень некомфортно. Даже если этот человек проспал бурю и отключение электричества, наверняка, проснувшись сегодня утром, он заметил, как холодно на улице.
Я вздохнул, напомнив себе, что слишком верю в этого человека. Черт возьми, насколько я знал, он мог уже поджать хвост и сбежать. Накануне я не видел ни одной машины на улице, но Богатенького Ричи наверняка могли подвезти.
Я молча проклял этого придурка за то, что он уехал, не предупредив меня по телефону, чтобы я мог не торопясь добраться до хижины и расчистить дорогу…
Мои осуждения мгновенно прекратились, как только я нажал на тормоз и уставился на свежий покров снега передо мной. Следов шин видно не было. Даже если бы парня подобрали накануне вечером, были бы какие-нибудь доказательства того, что шины проезжали по подъездной дорожке.
Когда я снова нажал на газ, у меня чуть-чуть свело живот. Логически я понимал, что даже если этот парень все еще здесь, ему ничего не угрожает. Если уж на то пошло, он просто взбесится из-за того, что ему пришлось провести несколько часов без отопления. Но что-то при виде безжизненного дома заставило меня прибавить скорость. Я не мог не думать о парне, что слегка сгорбившись, сидел за кухонным столом, уставившись на телефон в своих руках. В его фигуре было что-то до боли знакомое. Нет, я его не узнал, но за те несколько секунд до того, как он открыл рот, чтобы послать меня подальше, я ощутил странное чувство родства с ним. В конце концов, было много вечеров, когда я вот так же сидел за своим кухонным столом, уставившись в пустоту.
