Резким движением она с размаху вонзила нож в крышку черной бочки.

Никто не пошевелился. Впрочем, ее признание не столько потрясло или удивило нас, сколько вызвало некоторое замешательство, словно Дорр – нелюбимая всеми маленькая девочка, которая врет лишь затем, чтобы привлечь к себе внимание. Даже несмотря на кровь на ноже, никто не воспринял ее всерьез. Внучка служителя Патриарха не могла быть убийцей – просто сошла с ума от отчаяния.

Девушка посмотрела на нас и, скорее всего, тоже увидела в наших взглядах лишь жалость и недоверие.

– Это в самом деле сделала я! – сердитым тоном проговорила она. – Потому что он был свиньей.

– Дорр… – снова начала Стек, но ее перебила Лита:

– Тихо, Дорр! Здесь его семья.

– Моя внучка выжила из ума! – громко заявил Хакур, ткнув в ее сторону костлявым пальцем. – Ступай домой, женщина!

– Ты знаешь, что я не женщина! – И Дорр здоровой рукой задрала свое простое полотняное платье выше пояса.

Она носила плотные белые трусики, впрочем, не скрывавшие очертания пениса и яичек. Под платьем действительно ничего такого не проступало, но сейчас, в ярких лучах солнца, предательские контуры были хорошо видны.

Служитель судорожно закашлялся. Лита озабоченно посмотрела на него. «Они и в самом деле любовники», – подумал я. Хакур наверняка давно рассказал Лите о Дорр, и сейчас наша жрица намного больше беспокоилась за старого змея, чем за его сумасшедшую внучку.

Дорр отпустила подол платья, даже не пытаясь его пригладить.

– Боннаккут все знал про меня, – сказала она. – Он иногда бывал у нас дома и обсуждал с моим дедом разные законы. Видимо, он заметил во мне что-то такое, что вызвало у него подозрения.

«Конечно, – подумал я. – Просто случайно». Я мог себе представить, как Дорр изводила своего деда, когда в доме появлялся Боннаккут, туманно намекая на свой истинный пол лишь для того, чтобы заставить старика в очередной раз вздрогнуть. Она могла «случайно» сесть, чуть шире раздвинув колени, или почесаться, как мужчина, и в конце концов Боннаккут обо всем догадался.

– Когда появились лорд Рашид и его бозель, они чем-то вывели Боннаккута из себя, и он решил отыграться на мне.

Я посмотрел на Стек. На ее лице отражались испуг и смятение, и, на мой взгляд, вполне справедливо. Боннаккут был именно из тех, кто пришел бы в ярость, поняв, что ничего не может сделать против нее, и перенес свой гнев на другую нейт, у которой не было защитника в лице Лучезарного.

– Он подкараулил меня в лесу и схватил, – продолжала Дорр. – Он сказал, что расскажет всем про мою тайну, если я не… – Она замолчала и перевела взгляд на Ивис, которая слушала ее в полном недоумении, словно речь шла вовсе не о ее отце. – Он угрожал мне, – сказала Дорр чуть тише. – И я очень, очень разозлилась. Боннаккут, видимо, не знал, насколько я могу разозлиться, – пока мы говорили, он повернулся ко мне спиной. И тогда я…

Она протянула руку к ножу, все еще торчавшему в крышке бочки, и погладила пальцами его рукоятку.

– И ты взяла его пистолет? – спросил Рашид.

Дорр посмотрела на него и, помолчав, ответила:

– Да. Я взяла его пистолет.

– И что ты ним сделала?

– Выбросила.

– Куда?

– Просто выбросила. – Она взглянула на нож. – Тобер-Коуву не нужны пистолеты.

Лорд повернулся к Стек, но та уставилась в землю, словно чувствуя собственную вину в случившемся – вину нейт, обрекшей на позор и изгнание другую, подобную ей. Лучезарный вновь обратился к Дорр.

– Значит, ты убила Боннаккута, потому что он угрожал выдать твою тайну. Но ведь сейчас, всего лишь час спустя, ты добровольно рассказываешь о ней всему поселку – притом что никто тебя ни в чем не обвинял и даже ничего не спрашивал об убийстве.

Она посмотрела на него и пожала плечами.

– Правда все равно бы рано или поздно всплыла. Я больше не могла ждать.

– Значит, говоришь, ты его убила, – вдруг послышался голос Минца.

– Да, перерезала ему горло, как хряку.

Копье Минца лежало рядом с ним на земле. Подняв его, он направил острие на Дорр, но Рашид быстро шагнул вперед, заслоняя девушку своим одетым в броню телом.

– Давайте не будем спешить, – сказал он. – Тоберы верят в честный суд, не так ли?

– Над нейт? – рассмеялась Дорр, будто действительно услышала нечто смешное. – Их убивают и изгоняют лишь за то, что они существуют. А уж если кто-то из них совершил убийство…

Она выжидающе посмотрела на Минца и остальных воинов, но у тех не было никакого желания второй раз за сутки связываться с Лучезарным. Минц опустил копье.

– Очень хорошо, – кивнул Лорд-Мудрец. – Впредь всем нам стоит быть умнее.

– Жаль. – Дорр смотрела на воинов. – У вас был шанс.

Ее свободная рука метнулась к перевязи, на которой висела другая рука. Выхватив бурдюк, горловина которого была уже открыта, она опрокинула его в рот, полилась коричневая жидкость. Стек бросилась к ней, но Дорр уже сделала глоток.

Она улыбнулась, словно была вполне довольна собой.

Схватив Дорр под мышки, Стек грубо толкнула ее на траву. Глаза самоубийцы удивленно расширились, но рот оставался закрытым.

– Открой! – крикнула Стек, пытаясь раздвинуть пальцами ее губы. – Открой рот!

Дорр покачала головой.

– Что попало внутрь, точно так же может выйти и наружу. Если ты не позволишь мне сунуть пальцы тебе в горло, я просто дам пинка тебе в живот. Фуллин! – позвала Стек. – Помоги!

Я присел и придержал голову Дорр, пока Стек пыталась разжать ее челюсти. Девушка, сопротивляясь ее усилиям, продолжала улыбаться. Глаза ее блестели.

– Не делай ей больно! – крикнул Хакур. – Ей же больно!

– Это не она, – ухмыльнулся Минц. – Это оно. Стек яростно уставилась на него – и вдруг со всей силы ударила основанием ладони в живот Дорр. Та судорожно дернулась, ее рот на мгновение приоткрылся, и я сумел сунуть туда пальцы. Выражение глаз девушки безмолвно говорило: если я не уберу руку, она укусит ее со всей силой, на какую только способна.

Я осторожно убрал руку, но до этого она успела слегка лизнуть мои пальцы. А ведь она меня целовала…

– Да, – проговорила Дорр хорошо знакомым мне полушепотом. Возможно, ее слышали только я и Стек. – Твой отец никогда не простит мне, если я причиню вред тебе… твоим рукам скрипача.

– Дай нам помочь тебе! – крикнула Стек. – Мы не хотим тебя потерять!

Дорр подняла руку и погладила Стек по щеке.

– Позаботься о нем. Ты всегда была…

Неожиданно она закашлялась, словно к ее горлу подступила тошнота без какой-либо нашей помощи. Дорр судорожно дернулась, и я вдруг понял, что крепко держу ее, почему-то веря, что с ней будет все в порядке, если я смогу сделать так, чтобы она перестала дрожать.

Рашид наклонился ко мне.

– Можешь сказать, что именно она выпила?

Я покачал головой.

– Она хорошо разбирается в соках растений. Научилась у своей матери.

Хакур застонал. Лита стояла рядом с ним, держа его за руку.

Агония длилась еще двадцать минут. В конце концов нам удалось вызвать у Дорр рвоту, после того как она слишком ослабла для того, чтобы сопротивляться. К этому времени каждые несколько секунд ее сотрясали судороги, от которых тело выгибалось дугой.

В конце концов Вин, до этого с каменным лицом наблюдавшая за смертью своей внучатой племянницы, оттащила меня от трупа.

– Ты ничего не сможешь сделать, – сказала она. – И ты ведь не хочешь стать ее посмертным мужем, правда?

Я не знал, может ли у нейт быть посмертный муж… Однако искренне надеялся, что хоть кто-то из богов примет Дорр.

Рашид отнес Дорр в здание Совета, где можно было в относительном уединении совершить последний ритуал. Он сказал, что прикосновение к трупу его нисколько не беспокоит, так как его защищают доспехи.

Хакур и Лита вместе вошли в зал. Судя по выражению их лиц, в зрителях они не нуждались, поэтому мы тихо вышли через боковую дверь.