– А в марках при этом разбираешься.

– Брат в юности был помешан на автомобилях.

– Понятно. – На губах Алисы промелькнула саркастическая улыбка.

От внимания официантки эта реакция не ускользнула.

– Наверно, думаете, – сказала она, – что занимался угоном?

– Какая догадливая. Мысли мои читаешь.

– Он сейчас в Питере. Работает врачом. Ведёт частную практику.

– Вот как, – искренне удивилась Алиса. – Что же не заберёт тебя из этой тмутаракани? Вы с ним ладите?

– Летом езжу к нему в гости. Послушайте… У меня нет желания продолжать диалог. Я ответила на ваш вопрос. До свидания.

– Постой. – Алиса сделала ещё один глоток и с удивлением поняла, что кофе очень хорош. Пожалуй, даже в питерских кофейнях такой не всегда можно найти. Однако вслух она этого не сказала – похвалу Алисы Воронцовой заслужить трудно. Ведь она, если бы захотела, одним своим словом могла бы превратить эту забегаловку в кофейную мекку. А могла бы и вычеркнутьиз реальности. Одним ядовитым постом, одной тщательно срежиссированной историей, как делала это не раз. Все эти не знакомые люди в зале не понимают, кто сидит с ними в этот момент по соседству. Вот уж воистину полученная вовремя информация правит миром.

– Вот, возьми. – Воронцова протянула официантке свою визитку. – Поинтересуйся, кого тебе посчастливилось сегодня обслуживать. И слушай… – Она ещё раз внимательно всмотрелась в лицо девушки. – Я обязательно что-нибудь придумаю по поводу нашего с тобой сходства. Это будет весело. Интернет-то хоть в этой дыре есть?

– Есть, – сказала девушка, повертела в руках визитку и убрала в карман фартука. – Только нестабильный.

– А почему такие проблемы?

– Здесь недалеко закрытый объект. Мы думаем, что это из-за него.

– Вы думаете? То есть, ничего не знаете о настоящих причинах?

Девушка ничего не ответила.

Алиса сделала последний глоток.

– Я расплачусь, – сказала она, встала из-за стола и достала из сумочки кредитку. Но в ту же секунду почувствовала, как стали подкашиваться её ноги. Ей почудилось, что вместо твёрдого пола под ней вода, в пучину которойона стремительно начала погружаться. Прежде чем потерять сознание, Алиса успела заметить испуганные глаза официантки и услышать, как с грохотом упал из её рук круглый поднос.

Когда очнулась, вокруг уже столпились все посетители кафе: мужчины из-за стойки, семейка с шаловливым ребёнком, официантка и ещё какой-то парень, возможно, работник из кухни.

– Эй, эй, – склонившись над ней, негромко сказала официантка. – Скорая уже подъехала. Не делайте резких движений.

– Скорая? – с трудом шевеля языком, переспросила Алиса. – На кой чёрт? Отойди.

Она неуклюже, хватаясь то за стул, то за ножку стола, всё-таки сумела подняться на ноги. Толпа в растерянности чуть расступилась. Только знакомая официантка продолжала поддерживать Воронцову под локоть.

Дверь кафе открылась, звякнув колокольчиком, и в помещение ввалились ещё двое мужчин в светло-зелёных халатах.

– Так, – громко сказал один из них. – Что тут у вас? Кому плохо? Соня.

Это имя было обращено к официантке. Видимо, фельдшер был знаком с девушкой.

«Красивое имя», – подумала Алиса.

– Вот, – сказала Соня. – Женщина потеряла сознание.

– Позвольте. – Фельдшер окончательно рассеял толпу, подошёл к Воронцовой и положил тяжёлую руку ей на плечо, подталкивая к стулу. – Вы присядьте пока.

Такая бесцеремонность взбесила Алису. Она смахнула руку фельдшера со своего плеча.

– Руки уберите, – сказала уверенно. – И дайте пройти.

Фельдшер слегка изумился, но на всякий случай сделал шаг в сторону, освобождая для Воронцовой путь к выходу.

Она сделала пару шагов. Голова кружилась. Но оставаться здесь и уж тем более ехать на скорой бог весть куда она не собиралась. У неё есть личный лечащий врач. Через пару часов она будет дома, а завтра проконсультируется по поводу этого нелепого обморока. Эти всё равно ничем не помогут. Откуда здесь взяться хорошим специалистам? Впрочем, скорая приехала очень быстро. А может… Чёрт! Может, все тут в сговоре? И обморок этот неслучаен. Подсыпали что-то в кофе. Отработанная схема, потому и врачи оказались на месте за считанные минуты. Алиса уже с испугом посмотрела на Соню. Но у той был такой вид, что никак нельзя было заподозрить её в такой преступной афере. Уж что-что, а человеческие эмоции и намерения Воронцова научилась считывать на раз-два – годы тусовок среди демонического бомонда оттачивали подобную прозорливость. И всё же холодная волна подступала к вискам, сдавливая горло, и знакомый ужас, против которого бессильны все её деньги и вся её слава, медленно заполнял её изнутри.

– Да расступитесь же наконец! – выкрикнула она. – Дайте пройти.

– Женщина, – растерянно произнёс фельдшер, – я бы вам не советовал.

– Иди в задницу, – прошипела Алиса и, шатаясь, направилась к своему «Ламборджини».

В полумраке спальни дрожал тёмно-оранжевый огонёк сигареты. Через открытую балконную дверь доносился далёкий лай потревоженной чем-то собаки. Остывший за ночь воздух приятно обжигал плечо Марины Орловой. Май в этом году выдался жарким, к полудню прогревая Невский до плюс тридцати двух.

Марат Волков уже минут десять молчал, пуская в потолок струйки ароматного дыма. Марина смотрела на него и с трудом узнавала. Строгий профиль его скуластого лица больше походил сейчас на античный бюст олимпийца. Если бы не сигарета, то Марат вполне мог сойти за музейный экспонат, случайно оказавшийся с Мариной в одной постели.

Познакомились они два года назад. Орлова тогда сумела раскрыть своё первое громкое дело и тем самым стала известна в тех кругах, куда ноунеймам вход был заказан. Хотя и с некоторой осторожностью, но люди с именами стали присматриваться к её детективному агентству – у каждой из этих персон неизменно водились в шкафу скелеты, иногда появляющиеся даже без их на то воли, и в таких случаях приватное расследование становилось единственной панацеей, избавляющей жизнь от подозрительных артефактов.

Волков обратился с каким-то пустячным делом, которое Марина довольно быстро довела до нужного результата. Потом он позвонил просто для консультации, а через неделю они уже обедали в «Саду» прямо под цветущими яблонями, после чего в этой же самой спальне безудержно занимались сексом.

Не то чтобы Марат сильно нравился Марине. Он, конечно, был мужчиной с характером и с харизмой. При этом красавчик. С перспективным будущим и с деньгами. Но возможности углубиться в свои чувства кое-что Орловой мешало. Волков работал в компании «Неокорп», возглавлял службу безопасности. То есть, участвовал в самых тёмных делах корпорации, подчищал за ней, если та успевала где-нибудь недвусмысленно наследить. А «следила» «Неокорп», надо полагать, постоянно. Потому что то, чем она занималась, не могло целиком и полностью уместиться в рамки закона – так уж устроен человек, что вечно привлекает его запретный плод. «Неокорп» занималась боди-рентой. Это явление стало набирать популярность в самом конце двадцатых годов, сначала не афишируя себя и работая полуофициально. Но уже в две тысячи тридцать третьем приняли закон, разрешавший людям сдавать свои собственные тела́ в аренду теперьлегально. Прежде всего это коснулось актёрской среды, поп-идолови звёзд модельного бизнеса. Повсеместно вытесняемые персонажами, созданными нейросетями, живые артисты не могли найти для себя работу. Театры и корпоративные вечеринки уже не кормили настолько сытно, да и сил отнимали немерено. А те же самые корпоративы для певцов и певичек мало чем отличались от боди-ренты – артистов покупали, как обезьянок, и те вынуждены были так или иначе исполнять все прихоти своих заказчиков.

Успевшие в своё время обрести популярность артисты и модели были самым востребованным товаром. Большое кино и большая эстрада давали шансы для стремительной популярности. За сеанс боди-ренты «Неокорп» расплачивалась щедро. Поэтому, одолжив своё тело на три дня, можно было потом прожить на широкую ногу в течение целого года. И для многих этот постыдный при иных обстоятельствах шаг становился большим соблазном. Разве что для эскортниц это было относительно привычной работой.