– И вы не слышали, чтобы к роману Таисии кто-нибудь проявлял профессиональный интерес? Профессиональный с моей точки зрения, – осторожно уточнил Феликс. – Никто не задавал вопросы, как столь молодой женщине пришла в голову идея написать такое произведение? Почему она выбрала именно эти преступления?

– А почему кто-то должен интересоваться подобными вещами? – искренне удивился Эммануил. – Насколько я знаю, Тая законным образом собрала информацию из… доступных источников… – Он явно хотел сказать «открытых», но в последний момент опомнился. – Из ей доступных источников. В выходных данных указано, что книга основана на реальных событиях, true crime, так сказать… На презентации присутствовали ваши коллеги из пресс-службы МВД, так что нет: никто к нам не приходил и странных вопросов не задавал. По крайней мере, мне об этом ничего не известно. – Он вытащил из ящика стола пачку сигарет, посмотрел на неё и бросил обратно. – Дал себе слово не курить в кабинете, а то по полторы пачки в день улетает. Но мы ведь сейчас не пойдём на улицу, да?

– Не пойдём, – вздохнул Вербин, которому тоже захотелось покурить.

– Так почему кто-то должен был интересоваться романом? Как вы говорите, «профессионально»? И зачем вы ко мне пришли?

– Меня заинтересовала книга.

– Читали?

– Ну, раз я сказал, что заинтересовала…

– Понравилась?

– Я ведь сказал.

– Вы сказали, что она вас заинтересовала, – уточнил Тюльпанов. – В ваших устах это может значить что угодно, вы уж простите за прямоту. Надеюсь, вы не хотите сказать, что обнаружили в тексте какую-нибудь запрещённую тему?

– Например? – не понял Вербин.

– Ну, там, гомосексуализм или наркотики.

– Там нет гомосексуализма, – протянул сбитый с толку Феликс.

– Ну, было бы желание, или поставлена задача… И найдётся, – махнул рукой Эммануил. – Но знаете, как показывает опыт, лучше всего ищут те, кто хорошо разбирается в вопросе. Если вы понимаете, что я имею в виду. То есть я, конечно, никого не имею в виду, просто мысли вслух, безотносительно… Так зачем вы пришли? Поговорить о книге?

В начале разговора Тюльпанов нервничал. Не хотел показывать, конечно, но нервничал, прикрываясь напускной вальяжностью, что, в общем, было естественной реакцией на визит полицейского. Теперь же успокоился, а в том, что иногда начинал говорить слишком быстро, была виновата манера разговора: быть всегда по-настоящему вальяжным у Эммануила не получалось.

– Мне понравился роман, – негромко произнёс Феликс.

– И вы пришли выразить своё восхищение? Лучше бы самой Тае. Авторам нравится, когда поклонники хвалят книги. Помните, у Булгакова: без ласки они хиреют. Ну, или как-то так… Если вдуматься, я тоже своего рода Воланд – пытаюсь управляться с этими демонами, уговариваю сдать рукописи в срок, ругаюсь во время редактуры, из-за обложек… – Тюльпанов резко замолчал, несколько мгновений смотрел Вербину в глаза, после чего улыбнулся: – Простите, увлёкся.

И снова посмотрел на ящик стола.

– Я уже выразил Таисии своё восхищение…

– Вы встречались?

– Да.

– Зачем же вы здесь?

– Поговорить о книге.

– Разговора с Таей вам не хватило?

– Понимаете, я не очень силён в литературе. Книги, конечно, читаю…

– Если не секрет, какие? – заинтересовался Тюльпанов.

– Классику.

– Навёрстываете упущенное?

Шпилька не осталась без ответа:

– Люблю, когда мозги работают, а не засоряются.

– А-а. – Развивать тему Эммануил не стал.

– Так вот, поскольку я в этом деле профан, хотел посоветоваться со знающим человеком.

– Вы сказали, что ведёте какое-то расследование? – припомнил Тюльпанов.

– Занимаюсь одним из тех дел, которое описано в романе, – соврал Феликс. Он понял, что, если скажет правду, завтра его слова станет перевирать вся литературная Москва.

– Что же вы раньше молчали?! – широко улыбнулся Тюльпанов. – И где вы раньше были? Знаете, мы очень хотели, чтобы вы возобновили следствие – для продвижения романа это стало бы настоящей находкой. Но, увы, ваши коллеги сказали, что дела тщательно изучены и смысла к ним возвращаться нет никакого.

– Так иногда бывает.

– Вы не будете против поговорить с шефом нашего отдела маркетинга?

– Можно я сначала закончу расследование? – скромно поинтересовался Вербин.

– Конечно! – Эммануил окончательно повеселел. – Так о чём вы хотели поговорить?

– Таисия не рассказывала, как ей пришла в голову мысль написать книгу?

– Говорила, что читала много детективов, смотрела фильмы, сериалы, и с детства любит этот жанр. Она ведь по профессии журналистка, работала в криминальных новостях, насмотрелась, знаете ли. Ну и скажу, как профессионал: true crime сейчас на подъёме. Людям нравится читать о том, что действительно было, а не выдуманные истории. Настоящее сильнее щекочет нервы.

– Ещё как, – хмыкнул Вербин.

– Вам тоже?

– Я сейчас не о книгах.

– Извините. – Тюльпанов вспомнил, с кем беседует.

– Я задал вопрос, потому что у меня сложилось впечатление, возможно ошибочное, что «Пройти сквозь эту ночь» – глубокое, сильное произведение, написанное опытным человеком. Я был очень удивлён, узнав, что книгу написала молодая женщина.

– Хотите сказать, что в данном случае имеет место парадокс Шолохова?

Феликс не сразу понял, о чём говорит Тюльпанов, затем припомнил разные скандальные высказывания в адрес великого писателя, и согласился:

– Что-то вроде.

– Ваши сомнения абсолютно понятны: трудно поверить, что молодая девушка написала такой роман. Тае тогда было всего двадцать шесть… – Эммануил почесал кончик носа. – И знаете, я тоже был удивлён. Почти три года прошло, а я до сих пор помню эмоции, которые испытал после первого прочтения… Сначала решил, что автор – кто-то из ваших коллег, который взял женский псевдоним. Ну, знаете, есть знаменитые писательницы: Устинова, Маринина, Михалкова… Эти имена на слуху, у них большая аудитория, попасть в которую очень выгодно с карьерной точки зрения, и молодой автор не удержался от соблазна. Или же в этом был расчёт, поскольку «Пройти сквозь эту ночь» – роман совсем не «женский».

– То есть его написал мужчина? – тут же спросил Феликс.

– А у вас есть сомнения в авторстве Таи?

– А у вас?

Тюльпанов вновь посмотрел на ящик стола и вновь отказался от мысли предложить гостю пойти перекурить. Вместо этого объяснил:

– Говоря «не женский», я имел в виду довольно поверхностное, не всегда правильное понимание расхожего выражения «женский детектив». У него есть свои особенности, или правила, которые определяют своеобразное восприятие этих книг. Поймите правильно, я не даю оценочное суждение, это не хорошо и не плохо, это так, как есть. Это как с фантастикой. Кому-то нравится наличие в произведениях фантастического допущения, кто-то бежит от него, как от чумы, но это ни хорошо, ни плохо – это закон жанра, внутри которого есть как плохие, так и хорошие книги. То же самое с «женскими» детективами. Это не значит, что их не могут читать мужчины, это значит, что женщинам они ближе. Всё нормально – мы разные. Что же касается романа Таи, то это классический и очень хороший триллер. И он до сих пор отлично продаётся, что большая редкость в наше время.

– А что с эмоциями? – неожиданно поинтересовался Вербин.

– Извините?

– Вы сказали, что помните эмоции, которые испытали после первого прочтения книги. Вы имели в виду удивление?

– Нет. То есть не только. – Эммануил вновь почесал нос. – Когда я читал, то видел происходящее как наяву, переживал его, находился внутри текста, а я, поверьте, читал много книг, в том числе – детективов и триллеров, меня трудно «пробить», но Тае удалось. Она заставила меня пережить свой текст. – Пауза. – Неужели вы ничего не почувствовали?

– Чтобы «пробить» меня, требуется чуть больше, чем книга. Даже хорошая.

– А-а. Понимаю. То есть, наверное, понимаю, – смутился Тюльпанов. – Я просто хотел подчеркнуть, что книга написана необычайно сильно.