– Нет ума – нет мыслей. Излагать нечего.

– Всё связано.

– А как же знаменитые истории о гениальных учёных, которые не могли двух слов связать?

– Не в тех случаях, когда эти истории служат оправданием глупости или косноязычия, – тут же ответил Вербин. – А исключения лишь подтверждают правило.

Калачёва была не прочь поболтать, и Феликс не видел причин мешать: в таких разговорах человек открывается быстрее, чем отвечая на полицейские вопросы.

– Ваша фраза о том, что я могу гордиться, родилась сейчас или вы изучили мои социальные сети?

– Если бы не изучил, фраза бы всё равно прозвучала.

– Спасибо за комплимент.

– Такие комплименты приятно делать.

– То есть вы полазили по моей страничке?

– Разумеется.

– Профессиональный интерес?

– Исключительно.

Таисия посмотрела на Феликса очень внимательно. Изрядная разница в росте за столиком не исчезла, молодая женщина смотрела на Вербина снизу вверх, но не испытывала дискомфорта, как это часто бывает. Ответила же чуть более серьёзным тоном:

– Из-за старых фотографий меня часто принимают за ту, кем я не являюсь.

– Почему вы их не удалите?

– Чтобы продолжали принимать. – Она слегка удивилась вопросу. – Это даёт определённое преимущество в начале разговора и позволяет выбрать манеру поведения.

– Почему не прикинулись дурочкой в нашем разговоре?

– Мне показалось, что я бы всё испортила. – Таисия вновь улыбнулась. – Я ошиблась?

– Вы дали мне огромный кредит доверия.

– Я ошиблась? – повторила она.

– Нет, – признался Феликс. – Я ведь читал вашу книгу.

– Её не могла написать дурочка?

– Я был бы сильно разочарован.

– Спасибо. – Таисия сделала маленький глоток сока.

Кофе Вербина давно остыл, но он не допивал и не заказывал новый.

– В молодости я наделала достаточно глупостей. Впрочем, не могу сказать, что с тех пор я сильно повзрослела. А вы когда повзрослели? – Она чуть подалась вперёд. – Вы заметили, что повзрослели или до сих пор воспринимаете себя таким, как пятнадцать или двадцать лет назад? Простите мой интерес, но я пишу книги…

– Почему вы говорите о ней во множественном числе?

– Любите использовать в разговоре цитаты? – Калачёва вопросительно изогнула бровь.

– Как интересно, что вы её опознали.

– Я люблю этот фильм[4]. А вы правда полицейский?

– Хотите задержу вас на сорок восемь часов?

– Давайте завтра? – Таисия с лёгкостью поддержала игру. – Сегодня у меня маникюр. И вы до сих пор не ответили, когда повзрослели.

– А я до сих пор не понимаю, почему вы не волнуетесь?

– Может, потому что не чувствую себя виноватой?

– Забавно.

– Что именно?

– Вы не сказали, что ни в чём не виноваты.

– Не придирайтесь к словам.

– Вы пишете книги, вы должны понимать важность слов.

– В наше-то время?

– Даже в наше время читатели ценят хороший слог, – убеждённо ответил Вербин. – Но я не имею в виду чиновников от филологии, которые хотят сделать кофе среднего рода.

– Вы читаете?

– Не без этого.

– И мою книгу читали?

– Я ведь ответил.

– Вы могли солгать.

– Я прочитал, и мы встретились.

– А я думала, мы встретились, потому что ко мне приходил ваш коллега. – Она вновь попыталась надавить, и вновь безуспешно.

– И поэтому тоже, – безмятежно отозвался Вербин. – Видите, у вас уже два внимательных читателя.

– Намного больше.

– Я не хотел вас обидеть, Таисия, – тут же поправился Феликс. – Я говорил о по-настоящему внимательных читателях, о тех, которым важна не только красота слога.

– Ваш друг не производил впечатление такого человека, – прохладно произнесла Калачёва. – Тоже без обид.

– Пашу интересовало другое, – не стал отрицать Феликс.

– А вас? Неужели вы хотите поговорить исключительно о литературных достоинствах моего романа? Или вас интересует то же, что и вашего друга?

– Приблизительно.

– Тогда давайте я отвечу на ваш вопрос так же, как ответила ему. – Для деловой части разговора Калачёва выбрала прохладный тон и больше ему не изменяла: – Можете отправляться в архивы, в которых я провела изрядно времени, отыскать все те дела, которые меня заинтересовали, и проверить, что я выдумала, а что нет.

– Чем вас заинтересовали именно эти дела?

– Тем, что они идеально вписывались в замысел книги.

– Это был ваш первый опыт?

– Да. И что?

– Просто уточнил. – Феликс не хуже Таисии умел говорить отрывистыми фразами. – Почему именно книга?

– А почему нет?

– Мне интересно.

– Ваш вопрос связан с расследованием?

– Напрямую.

Ответ прозвучал настолько жёстко, что молодая женщина вздрогнула и слегка растерянно переспросила:

– Напрямую?

– Да, – прежним тоном подтвердил Вербин. – Так почему книга?

– Амбиции есть не только у мужчин. – Таисия коснулась пальцами бокала, но брать его в руку не стала. – В какой-то момент я поняла, что хочу чего-то добиться. Чего-то значимого.

– Почему не стали искать себя в профессии? В журналистике?

– Люблю новое. Я решила стать писательницей – и я стала. Разве это плохо?

– Нет.

– Вот и я подумала, что нет.

– Любите добиваться своего?

– А кто не любит?

– Большинство хочет получать то, что считает своим, – заметил Феликс. – Не добиваться. Не работать. Получать.

– Спасибо.

– Я не собирался делать вам комплимент.

– Но он у вас получился.

– Рад, что вам понравился.

Таисия ответила чем-то похожим на улыбку.

– Так вот. Я хотела написать детектив, но у меня в голове был только образ сыщика…

– Оперативного сотрудника, – поправил её Феликс.

– Если бы я знала, какими бывают оперативные сотрудники, то обязательно сделала вас прототипом главного героя. – Фраза получилась подчёркнуто язвительной.

– Спасибо, – кивнул Вербин.

– Я не собиралась делать вам комплимент.

Он улыбнулся, но промолчал. Она подождала, поняла, что комментариев не последует, и вернулась к рассказу.

– Благодаря знакомствам я сумела получить доступ к полицейским архивам и стала просматривать дела, в надежде отыскать что-нибудь особенно интересное. Искала долго. Вы наверняка знаете, что основная масса дел – это либо безыскусная бытовуха, как правило, по пьяни или под воздействием веществ, либо криминальные разборки. Ни то ни другое мне не подходило. Я искала нечто особенное и неожиданно наткнулась на ту ночь. Пять лет назад. Три убийства. Ни одно не раскрыто. Трое незнакомых людей убиты в одну ночь. И никаких следов. Никаких мотивов. Ничего! Уверена, вы не представляете, какая это удача для писателя – наткнуться на подобную тему. Замысел книги сложился мгновенно. Я сидела в архиве, но видела не разложенное на столе дело, а свой роман. Там я придумала его от первой до последней строчки. Но при этом сразу решила, что для настоящего триллера трёх убийств будет мало, и добавила ещё два: просмотрела дела за следующие дни и выбрала подходящие.

– Нераскрытые.

– Совершенно верно.

Свою историю Таисия рассказала очень эмоционально, ярко и уверенно, в неё невозможно было не поверить. Ни в словах, ни в тоне Феликс не нашёл ни одной огрехи и потому спросил:

– Каким будет следующий замысел?

– Что? – Он хотел сбить её с толку и сбил: Калачёва явно ожидала продолжения расспросов о книге. – Какой замысел?

– Вы ведь работаете над следующей книгой?

– Обдумываю её.

– Разве двух лет недостаточно, чтобы написать роман?

Таисия ответила избитой фразой из своего блога:

– Хорошие книги пишутся долго.

– Ваша и впрямь хороша.

– Жаль, что вы не захватили её с собой.

– Вы сами сказали, что это не последняя наша встреча.

– Я не ошиблась?

– Думаю, нет.

– Теперь вы скажете, зачем пришли и какое преступление расследуете?

– А вы по-прежнему не волнуетесь.