Мать смотрела на мой живот радостным, полным надежды взглядом.

— Ой! — только и смогла выдохнуть она. — Ты что, беременна?!

Брат, всё такой же хмурый, но с восторженными искорками в глазах, спросил дрожащим голосом:

— Нин? Это правда?!

Я кивнула, не в силах вымолвить и слова.

Мать расплакалась и бросилась обнимать меня. Брат тоже неловко обнял нас за плечи.

— Это так чудесно. Ты беременна, а Вадим купил квартиру. У вас всё будет замечательно. Он ищет тебя, выжидает под нашим подъездом, — будто заклинание повторял брат. — Понимаешь? Он любит тебя.

Ледяная волна накатила.

— А ещё, он изменил мне, — отрезала я, вырываясь из их объятий.

— Нина! — мать всплеснула руками. — А ты с ним вообще говорила? Может, всё не так?

— Зачем, если я всё увидела своими глазами! — крикнула я, и голос сорвался.

— И что ты там увидела-то, а? Нин? — в голосе брата звучало не сочувствие, а вызов.

И перед глазами всё поплыло. Тот ужас. Красный кузов. Запотевшие стёкла. Буся, привязанный снаружи, жалобно скулящий. И эта спина… эта рука…

— Хватит меня мучить! — закричала я, схватив сумку с Бусей на руки. — Хватит! Буся был пристегнут к машине, пока Вадим…

Я не смогла договорить и потянулась за дорожной сумкой.

— Подожди, я помогу, — брат сделал шаг ко мне.

— Не надо.

Но он всё равно вышел следом, выхватил у меня из руки сумку и молча пошёл рядом вниз по лестнице.

Мы с братом вышли из подъезда на холодный воздух.

И я снова увидела его. Вадим стоял у своего внедорожника, лицо измождённое, но с новой искоркой надежды. Он сделал шаг вперёд.

— Нина, пожалуйста, просто дай мне сказать… — начал он. — Я…

И тут, паркуясь у тротуара, подъехала знакомая красная машина.

Это Катя.

Мир накренился, и меня снова мысленно отбросило на промозглую парковку, в тот ужас.

Из машины вышла Катя.

Обрадовалась мне, как ни в чём не бывало. А следом за ней вышел… её муж. Сергей. Высокий, добродушный увалень, которого я знала все эти годы.

— Нинуль! — Катя радостно бросилась ко мне, раскинув руки для объятий. — Мы мимо ехали, а Вадим сказал, что ты здесь! Ой, а что это у вас тут? — её взгляд скользнул по моему лицу, по мрачному Вадиму, по сумке в руках у брата.

Я отшатнулась так резко, что брат едва удержал меня за локоть.

Вадим и Катя замерли с одинаковым недоумённым вопросом в глазах.

А я смотрела на Сергея. На его спокойное, ничего не подозревающее лицо. И мне стало до тошноты жаль его.

— Отстаньте от меня, — прошипела я, обращаясь к Вадиму и Кате. — Или я всё ему расскажу. Прямо сейчас.

Вадим побледнел.

— Расскажешь что? — в его голосе искренняя растерянность.

«Играют. Оба играют», — пронеслось у меня в голове, и от этой мысли стало душно.

Они стояли передо мной — мой муж и моя лучшая подруга — с одинаковыми масками непонимания на лицах. И это было невыносимо.

— Я всё видела! Ясно вам? — мой голос дрожал от ярости и отчаяния.

— Я не понимаю, о чём ты! — в голосе Кати прозвучала уже лёгкая паника.

— Правда? — сказала я, и голос мой прозвучал хрипло и чуждо.

— Да! — выкрикнула Катя раздраженно.

— Хорошо… Сами напросились.

Я повернулась к Сергею, который смотрел на нас всеми с нарастающим беспокойством.

— Сергей, я… они…

Но слова застряли в горле. Как выложить на него всю эту грязь?

— Да хватит уже! — не выдержал брат, обратив на себя все взгляды. — Нина думает, что Вадим ей изменил! С твоей женой! — он ткнул пальцем в Катю.

Наступила полная, оглушающая тишина.

Длилась она, наверное, всего секунду, но показалась вечностью.

Я видела, как лицо Сергея из добродушного и немного сонного стало настороженным и твёрдым.

Как Катя медленно, очень медленно подняла руку и прикрыла ею рот.

Как широко раскрылись её глаза.

Первый пришёл в себя Сергей.

— Объяснитесь, — тихо сказал он, обращаясь к Кате с Вадимом.

— Да, объяснитесь! — подхватила Катя, и в её голосе зазвенела истерика. — Что ты такое несешь, Нина?

Её реакция была настолько неподдельной, что во мне что-то пошатнулось.

Она требовала подробностей. И я, запинаясь, сбиваясь, сквозь слёзы унижения и боли, рассказала. Всё. Парковку. Красную машину. Запотевшие стёкла. Обнажённую женскую спину. Мужскую руку. Бусика, привязанного на улице.

Когда я закончила, воцарилась тишина.

А потом…не крик, не ругань, а… странный, сдавленный звук, вырвавшийся из груди Кати. Нечто среднее между смешком и всхлипом.

И вдруг она и её муж залились громким, несдержанным хохотом.

Вадим стоял как истукан, но на его лице медленно проступала не злость, а какое-то обалделое понимание. Озарение.

— Подожди, — Катя подняла руку, её лицо исказилось от смеха и неверия. — Ты думала, что я была в машине с твоим мужем?

— А с кем ещё? — выдохнула я, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

— Со мной! — почти крикнул Сергей, обнимая за плечи хохотавшую Катю. — Это были мы! Я тем вечером Катьке эту машину подарил! И мы решили… э-э-э… опробовать её, — он смущённо улыбнулся.

Мир перевернулся. Все детали, все ужасные картинки в моей голове закрутились, перестраиваясь, складываясь в новую, нелепую и пошлую картину.

— Но… Бусик у машины, — выдавила я, чувствуя, как почва уходит из-под ног. — Выходит, Вадим солгал, что выгуливал его. А где же тогда он был?

— Я оформлял документы на квартиру! — почти крикнул муж, и в его голосе прорвалось всё накопленное отчаяние и облегчение. — Я готовил тебе сюрприз! Хотел отвезти тебя туда и сразу же показать!

— Прости, что заморозили твоего пса! — виновато выдавил Сергей. — Не представляешь, что с нами было, когда он пропал. Все избегали. А потом Вадим перезвонил и сказал, что пёс нашелся.

Сергей вытащил из машины поводок Бусика и ту самую курочку.

— Но почему вообще он был у вас? — моё сознание цеплялось за каждый кусочек пазла, всё еще не веря в это объяснение.

— Он его нам отдал, чтобы алиби было железное! — расхохотался Сергей. — Будто он всё это время с собакой гулял. А не к риэлторам ездил.

Я ничего не понимала.

Ноги подкосились, и я обмякла, почувствовав, как валюсь назад.

Но Вадим оказался рядом, он подхватил меня, прижал к себе.

Его объятия были твёрдыми, безопасными. И в его глазах я увидела безумное, всепоглощающее облегчение и понимание.

— Ты… — он смотрел на меня, и его взгляд был полон слёз. — Ты нашла Бусика, пристегнутого к машине, увидела на заднем сиденье парочку, а подумала, что там я?

Я могла только кивнуть, всё ещё не веря всему происходящему.

— Но там его курочка резиновая внутри лежала… И ваши с Катей разговоры, взгляды.

— Мы же мой сюрприз для тебя обсуждали, глупышка.

— Но я же не знала… — слезы хлынули по щекам. Слёзы стыда, радости, невероятного освобождения.

И тогда Вадим, не выпуская меня из объятий, опустился на одно колено, приложив ухо к моему животу.

— Скажи, — он посмотрел мне в глаза снизу вверх, его голос дрожал. — Ты беременна?

Я кивнула, глупо улыбнувшись.

И тогда он подхватил меня на руки и начал кружить, прямо посреди двора, не обращая внимания ни на кого. На его глазах, в которых только что была боль, теперь сияли слёзы счастья.

— Прости, — рыдала я, вцепившись в его куртку. — Прости, я…

— Тихо, — он прижал меня к себе, целуя в мокрые от слёз волосы. — Всё кончено. Теперь всё будет хорошо.

Я вдыхала сладковатый, молочный запах нашего сыночка, который теперь стал самым главным человеком в мире.

Всего восемь месяцев назад я думала, что мой мир разлетелся на куски, упал и разбился на грязном асфальте у чужой машины. Но оказалось, я ошиблась.

Я осторожно, будто неся бесценный приз, выбралась из салона, прижимая к груди запелёнутое одеяльце. Из него торчал крошечный розовый кулачок. Маленький Елисей.