Когда появились академики, Брежнев воскликнул:

– А, бомбовики пришли!

Леонид Ильич весело рассказал, что его отец считал тех, кто создает новые средства уничтожения людей, главными злодеями и говорил: надо бы этих злодеев вывести на большую гору, чтобы все видели, и повесить.

– Теперь я и сам занимаюсь этим черным делом, как и вы, и тоже с благой целью, – сказал Брежнев.

Он внимательно выслушал академиков, что-то записал в блокнот и резюмировал:

– Я вас вполне понял и посоветуюсь с товарищами. Вы узнаете о решении.

Он прислушался к академикам. Постановление Совета министров не было принято…

Член политбюро Виталий Иванович Воротников вспоминал, как Брежнев побывал на куйбышевском заводе «Прогресс». Это бывший московский велосипедный завод «Дукс», который появился в конце XIX века. После революции его переименовали в Государственный авиационный завод № 1. В войну эвакуировали в Куйбышев. Завод выпускал самолеты, последним был стратегический бомбардировщик Ту-16. В конце 1957 года заводу поручили выпуск первой межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 конструкции Сергея Павловича Королева.

В цехах Леонид Ильич поговорил с рабочими, произвел на всех благоприятное впечатление. Статный, улыбчивый, общительный, с неизменной сигаретой в мундштуке, Леонид Ильич легко входил в контакт, хотя и несколько позировал. На острые вопросы рабочих отвечал просто и терпеливо. Сам задавал вопросы по делу.

Осенью 1958 года Воротников побывал у Брежнева в Москве. Секретарь ЦК был бодр, активен, непрерывно курил. Держался просто и приветливо. Несколько раз отвлекался на телефонные разговоры. Одному из собеседников недовольно сказал:

– Избавь меня от своих забот. Я и так завален делами, раньше девяти вечера не ухожу из ЦК.

Леонид Ильич хотел показать посетителям, что он очень занятой человек, но для них нашел время. Он действительно внимательно выслушал посетителей, позвонил главнокомандующему Военно-воздушными силами маршалу авиации Константину Андреевичу Вершинину, попросил его прислушаться к предложениям завода.

14 декабря 1959 года на заседании президиума ЦК Хрущев вдохновенно рассказал о том, какой он видит новую программу КПСС. За пятнадцать-двадцать лет надо достроить коммунистическое общество. Советская власть создана. Что теперь остается? Обеспечить старость пенсионерам, детей отправить в интернаты. Да еще обеспечить сменяемость чиновников, чтобы не засиживались на высоких должностях.

– Полностью разделяю предложения, – сказал Брежнев. – Предложения Никиты Сергеевича есть дальнейшее развитие ленинского учения о государстве. Народ и партия примут этот документ очень хорошо. Зримые черты коммунизма приобретут реальное осязаемое содержание, – интернаты, бесплатное обучение, обеспечение старости, дальнейшее повышение ежедневного потребления продуктов питания. Надо поддержать предложение Никиты Сергеевича…

Как бывший руководитель Казахстана Брежнев следил за положением в республике. Ему пришлось заниматься серьезным кризисом, возникшим в республике.

В декабре 1958 года был пленум ЦК в Москве. Руководителей Казахстана, Яковлева и Кунаева, позвали в комнату президиума. Без предисловий Хрущев объяснил, что ЦК направляет в Казахстан Николая Ильича Беляева и рекомендует его на пост первого секретаря.

Беляева, работавшего на Алтае, в 1955 году сам же Хрущев забрал в Москву и сделал секретарем ЦК КПСС. Но вскоре разочаровался в своем выдвиженце и решил переправить его из столицы в республику.

– Ну а Яковлев будет вторым секретарем, – заключил Хрущев. – Пленум по организационным вопросам нужно провести очень организованно.

Кунаев обещал, что все будет сделано. Они вернулись в Свердловский зал. Но Яковлев не захотел быть вторым там, где только что был первым. Он сказал, что хочет уехать из республики, и его послали в Ульяновск, где он стал первым секретарем. Карьера его пошла под уклон. Из Ульяновска Яковлева перевели в 1961 году в Омск с большим понижением – председателем горисполкома.

Да и Николаю Беляеву, направленному в Казахстан, не повезло. В 1959 году в Казахстане урожай погиб, посевы накрыл ранний снег. Республика обещала сдать девятьсот миллионов пудов хлеба, а сдала только семьсот. Но самое неприятное было еще впереди.

1 августа 1959 года в городе Темиртау строители Карагандинского металлургического комбината отказались выходить на работу из-за плохих бытовых условий.

В Москве придавали особое значение этому объекту, который открывал возможность освоения огромного Карагандинского угольного бассейна. В город со всей страны по комсомольским путевкам прибыло большое количество молодых рабочих, которых не могли обустроить. Да и самой работы еще не было.

Молодежь не знала чем заняться. Пятнадцать тысяч человек разместили в армейских палатках, кормили плохо. В жару, характерную для казахской степи, не хватало питьевой воды. В стоявших под солнцем цистернах вода превращалась в кипяток.

Вечером 1 августа группа молодежи разбила замки и выпила квас из стоявшей возле столовой цистерны. Судя по всему, рабочих действительно мучила жажда, а утолить ее было негде. С этого мелкого эпизода началось то, что потом квалифицировалось как хулиганство – толпа проникла в столовую, кто-то вскрыл ларек. Но когда среди ночи появилась милиция, люди успокоились и разошлись.

Возможно, на этом бы все и закончилось, но милиционеры задержали двоих парней (как потом оказалось, вовсе не причастных к хулиганству). И это задержание через несколько часов спровоцировало настоящий погром под лозунгом: освободим товарищей!

В городе начались массовые беспорядки, молодые люди, подогревшие себя алкоголем, грабили и поджигали магазины, захватили здание райотдела внутренних дел, напали на милиционеров и солдат, вызванных для наведения порядка.

В город приехал Брежнев.

«Мне понравилась решительность Брежнева в те дни, – вспоминал Кунаев. – Безбоязненно он появлялся среди групп зачинщиков беспорядков и говорил с ними спокойно. Крики и гам стихали, и можно было вести разговор».

На самом деле порядок наводили войска и милиция. Брежнев разрешил применить оружие, чтобы подавить беспорядки. Для этого понадобилось три дня. Одиннадцать человек погибли, еще пятеро потом умерли от ран. Сто с лишним солдат и офицеров получили ранения. Сорок два человека отдали под суд.

25 сентября 1959 года положение дел на строительстве Карагандинского металлургического комбината разбирали на заседании президиума ЦК.

Вызвали Беляева, Кунаева, первого секретаря Карагандинского обкома Павла Николаевича Исаева и директора Казметаллургстроя А. С. Вишневского. Исаев был переведен в Казахстан на повышение в 1958 году – с должности второго секретаря Свердловского обкома.

На заседании Михаил Андреевич Суслов угрожающе сказал, что «уголовное выступление приобрело политическую окраску». Руководителю республики Беляеву «указали» на его ошибки. Но он своей вины не признал. Тогда окончательное решение отложили и вернулись к нему 2 октября.

Теперь уже принимались оргмеры.

Начальника строительства Вишневского исключили из партии, сняли с работы и отдали под суд.

Первого секретаря обкома Исаева лишили высокой должности, на год исключили из партии и в порядке наказания назначили начальником смены термического цеха Верх-Исетского металлургического комбината. Рассказывали, что он на нервной почве потерял зрение и рано ушел из жизни.

Председателя Карагандинского совнархоза Дмитрия Григорьевича Аника исключили из партии и сняли с работы. Сняли с должности министра внутренних дел Казахстана Шыракбека Кабылбаева. Через несколько лет, при Брежневе, его вернули на прежний пост…

Первым секретарем Карагандинского обкома назначили Михаила Сергеевича Соломенцева, который до этого руководил Челябинским совнархозом.

Ему по ВЧ позвонил Хрущев:

– Мы в президиуме ЦК посовещались и решили отправить вас в Караганду.

– Как же так, Никита Сергеевич? – пытался воспротивиться Соломенцев. – У меня жена в больнице, сын здесь учится в институте.