Леонид Ильич теперь вновь принадлежал к высшему руководству страны. Когда Брежнева избрали секретарем ЦК, Аверкий Борисович Аристов, который ведал силовыми структурами, принес его досье, и они его вместе сожгли.

Леонид Ильич был счастлив. Таким его впервые увидел главный переводчик советского руководства Виктор Михайлович Суходрев:

«Выше среднего роста, крепкий, молодцеватый, с зачесанной назад шевелюрой, он словно излучал здоровье и силу».

В гостинице «Советская» был устроен прием. Заведующий протокольным отделом Министерства иностранных дел показал Леониду Ильичу на группу переводчиков, готовых помочь в общении с иностранцами.

«Брежнев окинул нас взглядом, – вспоминал Суходрев, – поздоровался с каждым из нас за руку, затем улыбнувшись, галантно согнул руку в локте и предложил ее Татьяне Сиротиной – единственной в нашей группе женщине-переводчице.

– Отлично! Мне как раз нужна переводчица, – произнес он своим красивым баском.

Татьяна у нас была женщина боевая – она тут же взяла его под руку, и Брежнев все той же энергичной походкой направился с ней в главный зал».

Протоколы заседаний президиума ЦК свидетельствуют, что Брежнев поначалу почти не выступал, больше слушал. Чувствовал себя неуверенно рядом с такими тяжеловесами, как Молотов, Маленков, Жуков, Булганин. Но он был нужен Хрущеву как верный человек. Никита Сергеевич включал его то в одну, то в другую комиссию – разобраться с Госпланом или подготовить документ по венгерским делам.

В разгар венгерского народного восстания, 3 ноября 1956 года, принимается решение срочно отправить в Венгрию Микояна и Брежнева. Причем в протоколе записано: «…вылет в два-три часа», потом исправлено: «…вылет в 7–8 часов утра». Микоян и Брежнев находились в Венгрии два дня – 4 и 5 ноября. Но в чем заключалась их миссия, историкам установить не удалось.

4 ноября принимается решение их отозвать. 6 ноября они уже участвуют в заседании президиума.

Брежнев как секретарь ЦК получал записки из разных отделов аппарата и должен был на них реагировать.

6 июля 1956 года ему передали записку отдела культуры ЦК относительно поездки в ГДР выдающегося пианиста Святослава Теофиловича Рихтера. Руководители Восточной Германии просили Министерство культуры СССР прислать Рихтера на торжества, посвященные столетию со дня рождения композитора Роберта Шумана.

Но чекисты посылать Рихтера за границу не хотели:

«Отец Рихтера (по национальности немец) в 1941 году был расстрелян органами госбезопасности. Мать (русская), по имеющимся данным, переехала в Западную Германию, где проживает и в настоящее время. Сам С. Рихтер фактически является одиноким, детей не имеет, его брак с певицей Н. Дорлиак не зарегистрирован, окружение его не вызывает особого одобрения, ведет замкнутый образ жизни.

Органы безопасности замечаний в отношении С. Рихтера не имеют. Его гастрольные поездки в странах народной демократии проходили без замечаний. Тем не менее, КГБ (т. Бельченко) предложение Министерства культуры о направлении в ГДР С. Рихтера не поддерживает».

Генерал-полковник Сергей Саввич Бельченко был тогда заместителем председателя КГБ.

Записку написал тогдашний заместитель заведующего отделом культуры ЦК литературный критик Борис Сергеевич Рюриков, будущий главный редактор журнала «Иностранная литература». Он работал в ЦК при Сталине и был тогда освобожден от должности «за покровительство антипатриотической группе театральных критиков».

Рюриков напомнил, что Рихтера много раз приглашали за границу, но под разными предлогами его не пускали:

«Полагая, что государственные учреждения относятся к нему с недоверием, С. Рихтер за последнее время мало выступает в концертах, находится в нервозном состоянии, стал играть хуже, а недавно даже прервал концертное выступление в Малом зале консерватории.

Имея в виду вышеизложенное, отдел культуры ЦК КПСС считает возможным согласиться с предложением Министерства культуры СССР о направлении в ГДР С. Рихтера с тем, однако, условием, чтобы в качестве сопровождавшего был направлен в ГДР один из ответственных работников управления внешних сношений Министерства культуры СССР».

Это был ловкий ход. Под крышей Управления внешних сношений министерства работали сотрудники госбезопасности. Таким образом пианист оказывался под опекой КГБ, и чекисты отвечали бы в том случае, если бы что-то произошло.

Брежнев вынес резолюцию на записке: «Согласиться».

При Леониде Ильиче Рихтеру даже присвоили звание Героя Социалистического Труда.

27 октября 1956 года отдел культуры ЦК предложил организовать критические отклики на статью о драматургии и театре, помещенную в журнале «Вопросы философии». Статья носила откровенно антисталинский характер. Работники ЦК увидели в ней «огульное охаивание и опорочивание кадров государственного и партийного аппарата».

Записку положили на стол секретарю ЦК Петру Николаевичу Поспелову, который поставил резолюцию «согласиться». Но Поспелов был «простым» секретарем. В общем отделе посчитали, что его мнения недостаточно, и о записке доложили Брежневу – кандидату в члены президиума ЦК. После чего его помощник Голиков записал: «У т. Брежнева Л. И. возражений нет. Согласия т. Поспелова П. Н. достаточно (указание т. Брежнева)».

К пятидесятилетию, 18 декабря, Брежнев получил второй орден Ленина «за выдающиеся заслуги перед Коммунистической партией и советским народом».

На заседании президиума 28 января 1957 года Брежнев решительно поддержал одну из важнейших хрущевских идей – замену отраслевого принципа управления промышленностью и строительстом территориальным:

– Соображения, изложенные в записке Никиты Сергеевича, правильны. На местах выросли хорошие кадры.

Против создания совнархозов и упразднения министерств возражал практически один только Молотов, который перестал быть министром иностранных дел, но оставался членом президиума и первым заместителем главы правительства. Он часто вступал в полемику с Хрущевым. Сторонники Никиты Сергеевича, в том числе Брежнев, устроили Вячеславу Михайловичу проработку.

13-14 февраля 1957 года идеи Хрущева утвердил пленум ЦК. 10 мая Верховный Совет принял соответствующий закон. Упразднили десять общесоюзных и пятнадцать союзно-республиканских министерств. Все подчиненные им предприятия передали совнархозам, которые подчинялись непосредственно правительству. Верховные Советы республик образовали сто пять совнархозов.

Через семь лет Брежнев поставит эту реорганизацию Хрущеву в вину и воссоздаст распущенные министерства.

Благодаря хорошим отношениям с Хрущевым позиции Леонида Ильича в аппарате крепли. Он уже принадлежал к числу, условно говоря, «старших» секретарей.

Он же решительно бросился на защиту Хрущева, когда летом 1957 года Молотов, Маленков, Каганович и Булганин решили свергнуть Никиту Сергеевича. На президиуме ЦК 18 июня они предъявили Хрущеву целый список обвинений.

Расклад был не в пользу Хрущева. Семью голосами против четырех президиум проголосовал за снятие Хрущева с поста первого секретаря. Но произошло неожиданное: Никита Сергеевич нарушил партийную дисциплину и не подчинился решению высшего партийного органа.

Ночь после заседания он провел без сна со своими сторонниками. Вместе они разработали план контрнаступления.

Никита Сергеевич точно угадал, что члены ЦК – первые секретари обкомов – поддержат его в борьбе против старой гвардии и простят первому секретарю такое нарушение дисциплины.

Ключевую роль в его спасении сыграли председатель КГБ Иван Александрович Серов и министр обороны Георгий Константинович Жуков. Жуков самолетами военно-транспортной авиации со всей страны доставлял в Москву членов ЦК, а Серов их правильно ориентировал.

Леониду Ильичу в первый же день бурных заседаний президиума ЦК стало плохо, у него заболело сердце, и врачи его увезли. Они диагностировали очаговые изменения в миокарде.

Он написал заявление в президиум ЦК:

«Будучи прикован к постели внезапным тяжелым сердечным заболеванием, сопровождающимся падением сил, и категорическим запретом врачей подниматься с постели, я, к моему великому огорчению, лишился возможности после первых двух заседаний участвовать в дальнейших заседаниях Президиума ЦК, проходивших 19 и 20 июля с. г. В связи с этим считаю своим партийным долгом сделать это заявление.