Прошло немного, очень немного дней, и Сказка Великой Революции стала только сказкой!.. И уже другая мечта овладела умом великого народа, стремившегося идти все вперед и вперед во главе всех других народов. Эта новая его мечта, как буря, разрушительным натиском и отдаленным гулом потрясла устои старых царств. Я видел, как в знойной пустыне "40 веков смотрели с вершин пирамид" на "маленького капрала", который стремился сделаться великим полководцем и, не довольствуясь троном "короля-солнца", мечтал стать владыкой-солнцем всего мира. Я видел, как те же "его герои", томившиеся в горячечном бреду в раскаленных песках Египта, "околевали", как мерзлые вороны, в снегах России. Я боролся тогда в партизанских отрядах с ордой "двунадесяти язык" этого Великого Мечтателя. И я верил тогда, что моя борьба "за родину" нужна для блага и моего родного народа и всех других народов. Я верил тогда, что не он, "апокалиптический зверь", даст мир всему миру, а мы -- "народ богоносец", ибо это наша провиденциальная миссия.
Чему только не верилось в былые годы! Прожитая жизнь забывалась, неосуществленные мечты прошлого становились заманчивыми мечтами будущего...
Но шли дни, шли годы, -- и с каждым из дней, с каждым из годов, вновь прицеплявшихся к итогу прошлого, отрывалось звено из цепи, связывавшей меня с будущим. А ведь так долго жить давно приглядевшимся настоящим стоило только для будущего!..
...Умерли те, с кем я жил в далеких веках... Но вот умирают одни за другими и ближайшие современники. Умирают, как положено, люди, умирают и идеи, ждут своей очереди смерти многие царства. То, что вчера еще было живой истиной, сегодня уже обезображенный труп, бог, которому вчера поклонялись, сегодня свален в братскую могилу вместе с своими жрецами и пророками. Одно умирает, другое рождается, другое возрождается. Умирают Величие и Сила, расцветают Пошлость и Надутое Бессилие, умирает чистота красоты разливается смердящим потоком грязь безобразия. И все это такое старое, знакомое, и только более слабое -- с печатью больной наследственности и вырождения, с безнадежностью на улучшение. Умирает самая вера в радость бытия в грядущем, и только все больше растет скука жизни, растет тоска по смерти, жажда небытия. Хочется сбросить изношенную оболочку.
А я все еще живу! Живу разбитыми надеждами человечества, живу безнадежными упованиями предков, которые зачем-то надо сберечь для потомков. Как Агасфер, влачу я свою тяжелую ношу жизни и не могу не жить. Я не властен устранить всего себя даже самоубийством. Ведь такая моя смерть не устранит из мировой жизни ничего из того, что гонит меня со света и с чем я боролся и с чем хочется бороться, пока жив. Мое самоубийство не изменит ничего в мировой дисгармонии. И ведь и после меня останутся тоже "памятники", останется содеянное мной, которое будет так похоже на все человеческие деяния.
И так же, как Агасфер, не могу я и остановиться, не могу остановить жизнь. Если б я хотел найти смерть в неподвижности -- Время не остановится. Оно пойдет мимо меня и поведет мимо меня нескончаемую цепь давно знакомых явлений. Да, я во времени обошел весь земной шар. Не осталось ничего, чего бы я еще не видал, не знал, не испытал. А как хотел бы я ничего не знать! Как хотел бы я быть дикарем, смотрящим на мир только через дыру своего логовища и знающим жизнь только в событиях от утра до вечера сегодняшнего дня, как две капли воды похожего на вчерашний. Я смело пошел бы на исследование неведомого, я нашел бы радость в борьбе и геройстве, я жил бы радугой Мечты, я чувствовал бы сладость жизни под властью Сердца, я верил бы в незыблемость законов Разума. Я жил бы с каждым днем новой жизнью, то открывая Америку, то выдумывая порох, то просвещаясь светом какой-нибудь еще неслыханной мною истины или делаясь фанатиком-прозелитом какой-нибудь единой спасительной веры...
А теперь... Теперь я знаю, что нигде и ничего нового не увижу, не услышу, и время будет только повторять мне старые сказки сначала. И мне, уже взрослому, прозревшему, будет стыдно слушать их. Мне будет стыдно слушать про Исава, продающего брату Иакову право первородства за чечевичную похлебку. Мне будет стыдно и за малодушие одного, и за низость другого, мне будет стыдно за плутоватость их матери и за слепоту их отца -- не телесную слепоту, -- духовную. Мне будет горько быть опять зрителем живой картины новых крестовых походов детей ко Гробу Истины, -- мне будет стыдно за их гибель, за повторение продажи их в рабство их же полководцами. Мне будет страшно увидеть новые живые факелы и новые костры во славу неразгаданных загадок. И когда я слышу теперь поступь приближающегося Времени, мне делается жутко...
И если я, как Агасфер, хочу смерти, то уже не себе только, -- нет, -- смерти себе и миру. Я не хочу больше ни ваших радостей, ни вашего сочувствия моим горестям, ни моего участия в горестях ваших. Я устал видеть бездарность всех народов земного шара в искании Истины и мирового Смысла Жизни, бездарность, еще не сумевшую до сих пор избавить себя хоть от какого-нибудь из бесчисленных переходящих из века в век страданий. Моя обнаженная от иллюзий душа сжимается от ужаса при мысли, что мне предстоит вечно быть свидетелем страданий человека от природы и человека от человека. И в минуты такого душевного ужаса мне хочется вычеркнуть из памяти всю прожитую мною вместе со всем миром жизнь, все бесконечные века, все тысячелетия и -- забыв все, чему научили нас эти века и тысячелетия, разрушив в самой душе своей все, что создано жизнью, вернуться к Хаосу.
Потому что мое Великое Знание не дает мне чистой, ничем не испорченной радости. Оно не сулит мне ее и в будущем, а судит, вместе с открытием новых знаний и новых идей, ряд новых переворотов, несчастий, страданий, -- торный путь все к тому же концу, к Хаосу. Так уж чем скорее, тем лучше!
Знание разрушило у меня все веры -- от младенческих мифов до веры в незыблемость и силу самого знания. Но я уберег от него еще одну веру: в начало всех начал -- в Хаос. Все в мире возрождалось, не возрождался еще только Хаос. И он должен быть, и будет.
Только Хаос может выделить из себя новое Творчество и дать ему новые элементы для новых творений. Дух Нового Бога пронесется над возрожденным Хаосом, -- дух Бога, не имеющего ничего общего ни с одним из наших старых богов, с которыми у нас столько неоконченных и нераспутанных счетов, -- и этот новый Бог создаст новый, лучший, полный красоты и гармонии мир, ни в чем не похожий на ту хаотическую плесень земной коры, которую мы называем человеческой жизнью...
И... в бессонные ночи, когда моя душа отрешается от тела и уносится, вольная, пытливая, в даль веков и в бездонную глубь мирового пространства, мне кажется, что я чую уже надвигающийся Хаос и над ним дуновение Духа Божия. И я живу новой жизнью Мечты, Сердца и Разума в новом мире... в мои бессонные ночи...
Светает... Опять светает! Еще новый день в старом мире
Если б только уснуть!..
----------------------------------------------------
Впервые: журнал "Пробуждение",No 6, 1910 г.
Исходник здесь: Фонарь. Иллюстрированный художественно-литературный журнал.
