– Кстати, какое впечатление произвел на тебя Бэнан? – спросила Кэтлин и, уловив специфический душок, исходивший от ее собеседницы, с задушевной теплотой в голосе предложила ей продолжить их доверительную беседу на террасе, за чашечкой черного кофе. Саския охотно согласилась.

– Бэнан – это уникальный алмаз, я от него в восхищении! – промолвила она, как только официантка, подавшая им кофе, отошла от столика. – Признаться, встреча с ним стала для меня приятным сюрпризом, я не ожидала, что в этой провинциальной дыре обитают такие уникумы!

Она закурила сигарету и, прищурившись, выпустила тонкую струйку голубого дыма. Кэтлин улыбнулась, но промолчала, и Саския добавила:

– Я пригласила его погостить у меня в Лондоне. Мне кажется, что мы с ним могли бы наладить плодотворное сотрудничество в плане продажи его творений. Тебя не нервирует то, что мы с ним вступили в интимные отношения?

– Абсолютно! – Кэтлин снова улыбнулась. – Я поняла, что долго наш роман продолжаться все равно не будет, и подумала, что следует передать такого славного мужчину в хорошие руки. Мне пока хватит Гая и Тристана.

– Знаешь, а я бы с удовольствием развлеклась еще и с Джоном, и с Раффом, – призналась ей Саския. – Одного любовника мне все равно мало, а с Бэнаном я еще накувыркаюсь до потери пульса, когда он приедет ко мне осенью в Лондон. И вообще, любовь – это не моя стихия, мне вполне достаточно полноценного секса. Когда начинаешь привыкать к одному мужчине, то попадаешь в зависимость от него. А я свободолюбивая птичка, мне тесно в клетке, пусть даже золотой.

Раффа Саския видела однажды мельком на кухне и была поражена размерами его персонального оборудования, угадывавшегося под тканью брюк. А Джона она рассмотрела, прогуливаясь мимо стеклянных дверей паба, и он пленил ее сердце своей окладистой бородой. Однако сейчас ей в первую очередь хотелось познакомиться поближе с блондином Гаем. Ее не пугало, что он предпочитал исполнять роль жестокого деспота во время амурных игр, она встречала извращенцев такого типа и умела обращаться с ними. Более того, ей самой нравилось облачаться в кожаные доспехи садомазохистки и принимать активное участие в забавах с применением наручников, шелковых пут, кнутов и плеток.

– Признаться, меня смущает одно обстоятельство, – вздохнув, промолвила Кэтлин. – Гай намерен овладеть мною через задний проход! В прошлый раз он завел разговор о специальных затычках и фаллоимитаторах, предназначенных для растяжения ануса. Но ведь это, должно быть, очень болезненно! Тебя уже трахали в попку?

Саския чуть было не прыснула со смеху, глядя на ее испуганную физиономию. Несомненно, в душе Кэтлин все еще оставалась наивной девочкой, которой страшно было даже представить, что ее попка лишится девственности. Именно ее наивность и подкупала таких матерых зубров секса, как Бэнан и Гай. Саския загасила в пепельнице сигарету и промолвила, вставая из-за столика:

– Пошли звонить Гаю, бедняга, наверное, уже нервничает. – Она взяла подругу под руку и доверительным голосом добавила, увлекая ее к стойке портье: – Я участвовала во всех видах сексуального многоборья, так что анальный секс для меня не новость. Тебе давно уже пора было его освоить! Перед тобой откроются новые горизонты, милочка. Признаюсь тебе по секрету, что я обожаю садомизм.

– Но что же в этом привлекательного? Согласись, что это по крайней мере противоестественно и негигиенично! Не понимаю, как такое может доставлять кому-то удовольствие.

– А вот ты попробуй – и сразу же поймешь! – парировала Саския, пряча усмешку. Она боялась спугнуть Кэтлин и лишиться удовольствия понаблюдать, как Гай будет драить ее великолепный зад. – Подумай сама, разве на свете развелось бы столько «голубых» и вообще любителей помассировать и свое, и чужое шоколадное отверстие, если бы это занятие сулило им лишь неприятности? Или ты хочешь состариться, так и не отведав этого запретного плода? Да, действительно, поначалу бывает чуточку больно, зато какие невероятные ощущения возникают, когда входишь во вкус! Только представь, как огромный причиндал Гая будет проникать в твой анал! Это же восхитительно, моя дорогая!

Кэтлин, очевидно, представила себе это чересчур живо, ибо ее реакция на эти слова была совершенно не такой, какую Саския ожидала. Резко остановившись посередине коридора, она высвободила руку и твердо заявила:

– Все, с меня довольно! Я передумала, в замок Лайонз-Корт я не поеду!

– Ты просто струсила! – возмутилась Саския, проклиная свой болтливый язычок, из-за которого она могла лишиться редкого удовольствия. – Чего ты боишься? Лично я обожаю скверных мальчишек!

– Я нарисовала в своем воображении столь отвратительную сцену, что меня едва не стошнило, – призналась Кэтлин. – У него такой громадный пенис, да еще с золотым колечком, вживленным в головку… А у меня такая нежная, такая тесная попка! Он же разорвет ее на кусочки! Нет, я никуда не поеду! Я не привыкла иметь дело с грубыми извращенцами, пусть они трахают в зад друг друга. А я буду ждать своего Тристана!

– И все-таки позвони Гаю, хотя бы из вежливости, – не сдавалась Саския, разволновавшись еще сильнее после того, как узнала интимные детали организма загадочного красавца.

Кэтлин с неохотой набрала номер телефона, Гай был очень лаконичен – приказал ей приезжать к нему как можно скорее и непременно привезти с собой подругу. Положив трубку, она промямлила:

– Он велел мне обязательно доставить в имение тебя.

– Даже так? – вскинув бровь, воскликнула Саския. – Что ж, это характерно для мужчин доминирующего типа. Выход прост: нужно использовать такого самоуверенного субъекта в своих интересах, полностью расслабиться и получать сексуальное удовлетворение от всего, что он с тобой вытворяет. И тогда даже самые болезненные процедуры покажутся тебе приятными. Он же, видя столь непривычную для него реакцию, смутится и задумается, кто из вас на самом деле диктует условия игры, кто господин, а кто – его покорный слуга. Поняла?

И, не давая Кэтлин времени, чтобы пораскинуть мозгами, она взяла ее под локоть и увлекла к выходу из гостиницы, говоря ей на ходу:

– Посмотрим на волнующую тебя дилемму с другой стороны! Задумайся, какое место занимает анальный секс в эволюционном процессе! Взгляни на эту непростую проблему глазами дипломированного историка! Уверяю тебя, что эта тема заслуживает самого глубокого исследования и всестороннего осмысления. Ведь она уходит своими корнями в глубокую древность!

Кэтлин так ошалела от этого пылкого монолога, что и не заметила, как очутилась в автомобиле.

– По-моему, об этой мерзости вообще не стоит говорить, – неуверенно пробормотала она, поворачивая ключ в замке зажигания. – Это обыкновенная блажь пресытившегося удовольствиями эгоиста, и она осуждалась во все века и церковью, и законом.

– Но согласись, что к анальному сексу первобытные люди пришли постепенно, – живо возразила Саския, довольная, что сумела-таки заморочить подруге голову. – В процессе своего развития они научились отличать грубую пищу от нежной, сладкий сон – от тревожного, вкусные напитки – от безвкусных и стали отдавать предпочтение тому, что доставляло им наибольшее удовольствие. Анальный секс – это венец эволюции!

– Выражайся, пожалуйста, яснее, – сказала Кэтлин, трогая «мерседес» с места. – Ты меня уже совсем запутала.

– Хорошо, попытаюсь объяснить все это иначе, – тяжело вздохнув, сказала Саския. – Скажи, у тебя улучшается настроение, когда ты вкусно и досыта поешь? Ты становишься бодрее после глубокого и продолжительного сна? У тебя ведь легчает, как и у всех, на душе после посещения туалета? Вот я, например, обожаю основательно посидеть на толчке, сортир – одно из моих любимых мест.

– Фу, как это пошло! – наморщив носик, сказала Кэтлин. – Впрочем, толика правды в твоих словах есть.

– Ты ведь обожаешь целоваться, верно? – ободренная первым успехом, с большим жаром принялась убеждать ее Саския. – А почему, спрашивается? Да потому, милочка, что во время поцелуя, как и в процессе приема пищи, во рту происходит определенная химическая реакция и мозг в ответ на нее вырабатывает гормон удовольствия. Аналогичная история приключается с организмом, когда раздражаются соски грудей. Короче говоря, нашему телу безразлично, какую именно из точек удовольствия стимулируют, потому что нервные импульсы все равно попадут в один и тот же центр в коре головного мозга – тот, что отвечает за создание у человека ощущения блаженства. Ну, поняла наконец?