– А что значит узнать желание хиста? – поинтересовался я.

– Хист – он вроде бы как свой замысел имеет, – ответил бес. – Слышал, поди, как раньше говорили, что ведьмы кровь у девственниц пили или младенцев убивали?

– Нет, не слышал, в нашем районе с преступностью чуть попроще.

– А ты, я смотрю, еще и остряк каких поискать, – почему-то вздохнул Григорий. – Тяжело тебе будет. Ну да ладно, я к тому, что не из-за удовольствия они. Некоторым такое даже не нравится. Просто хист такой, подобных жертв требует, чтобы сильнее стать.

Я как-то пропустил тот момент, когда собственный слуга стал мне «тыкать», а я до сих пор ему «выкал». Хотя сейчас меня интересовало немного другое. Тот самый хист, который что-то вроде венома. Живет в твоем теле и требует творить дичь.

– Это че, мне надо младенцев убивать будет? Такая себе перспектива.

– Да нет, хозяйка же до ведуньи доросла, а младенцев я в доме не видел. Может, конечно, в лес куда ходила, – тут он задумался. – Да шучу я. Я тоже остряк. Со мной тебе тоже тяжело первое время будет.

– Будем надеяться, что только первое. И какой у прошлой хозяйки хист был, на что заточен? – не унимался я.

– Кто ж про то тебе скажет? – пожал плечами бес. – Рубежники про свой хист молчат. Это главное правило.

– А ведунья – это что-то серьезное?

– Конечно, – подтвердил Григорий. – Сначала, когда первый хист получаешь, он на твоем теле отметиной выходит. Чаще всего рубцом возле сердца. И каждый раз, когда сильнее становишься, новая отметина появляется. Вот пять таких рубцов соберешь – тогда хист первый шажок сделает. Тебе подарит то, в чем нуждаешься больше всего. С тех пор можешь ведуном зваться.

Интересно, а в чем я больше всего нуждаюсь? Первое, что пришло на ум, – перемещение во времени. Все бы отдал, чтобы вернуться во вчера и избежать встречи со старухой. Но тут уж ничего не поделаешь. Назад даже секунды на три вернуться нельзя, иначе бы я таких дел наворотил!

– Если и дальше с хистом дружить будешь, – продолжил бес, – то, когда десять рубцов получишь, станешь кощеем.

– Кощеем? Это который над златом чахнет?

Вопрос вызвал у Григория легкую усмешку.

– Так раньше всех сильных рубежников называли. Убить их непросто, ведь они почти бессмертные. Потому и пошли россказни о таких.

– Понятно, обобщенный образ нескольких людей наша мифология заключила в одного персонажа.

– Ты ученый, что ли? – с некоторым страхом спросил Григорий.

– Перед армейкой три года в Питере учился. А что после кощея, когда пятнадцать рубцов получишь?

– Ты бога-то не гневи, – нахмурился бес. – До кощея дорасти – уже удача небывалая. А ты уж вовсе за изнанную грань собрался.

– Хорошо, хорошо, – миролюбиво ответил я. – А что, если я, к примеру, не хочу девственниц растлевать или в крови купаться?

– Так все легче легкого, – почему-то обрадовался бес. – Просто рубежника какого убьешь, да и все. Или нечисть. Только лучше бы по закону, чтобы он тебя на поединок вызвал, а ты согласился, иначе воевода или даже сам князь накажет. Можно еще законоотступников искать. Таких убивать завсегда разрешается.

Снова-здорово. Еще и воевода какой-то выискался. Хотя, все разумно. За всем этим бесовством должен кто-то приглядывать. Но чем больше Григорий рассказывал мне о внутренней кухне рубежников, тем меньше мне все это нравилось. Я даже начал искать хоть какие-то новые плюсы в своем новом амплуа.

– Григорий, я теперь что, получается, файерболами могу пулять и всякую магию фигачить?

– Про ферболы не знаю, не слышал о таком, – честно признался собеседник, – но обряды, ритуалы и прочие вещи все на хисте завязаны. Этого добра среди нечисти и рубежников сколько угодно.

А вот это уже кое-что. Вопрос только в том, что обряды и ритуалы не на пустом месте же родятся. Их надо знать, передавать, там, из рода в род, от отца к сыну, если я правильно все понимаю. Мне же передали лишь беса, который ничего не хочет делать. Хотя…

– Григорий, а ты какие ритуалы знаешь?

– Да разные, – пожал плечами тот. – Могу мышей на амбар натравить. Или чтобы сосед твой кошмарами маялся. Еще могу сделать так, чтобы баба не ела все время, а толстела. Это уже моя придумка. Телевизер глядел, и само родилось. Много умею, в общем.

– Ну такое, – признался я.

По мне, какие-то все бесполезные штуки. Понимаю, если бы был обряд управления курсом крипты. Это хоть как-то использовать можно. С другой стороны, надо с чего-то начинать.

– Но даже если так, меня сможешь обучить?

– Нет, – твердо и четко ответил бес. – То ритуалы наши, бесовские. Не для рубежников они.

Недолго музыка играла. Ладно, будем искать другой путь. Как известно, под лежачий камень мы всегда успеем. Хотя, мне до сих пор с трудом верилось во все происходящее: рубежники, ритуалы, бесы. А ведь если есть последние, значит, существует много чего и еще. Не знаю, единороги, там, русалки, драконы, кракены, честные политики.

– Ты бы прибрался, что ли, – указал мне Григорий, которого мое молчание явно утомило. – Я пока чай поставлю. В холодильнике у тебя, конечно, мышь повесилась. Но я там в шкафу вафли видел, хоть почаевничаем.

– Ты уже и по шкафам прошелся?

– Первым делом. Надо же хозяйство принять, поглядеть, как и что. Хотя, конечно, смотреть особо и нечего.

А вот это обидно. Чего он еще хотел-то? Да, однокомнатная хрущевка, оставшаяся от бабки. Мебель старая, но крепкая. Антресоли забиты хламом – пока руки не добрались убраться, холодильник «Бирюса» в наличии, вместо стеклопакетов – деревянные рамы. Из всего богатства – комп, диван-книжка да целых два ЖК-шных телевизора, один в комнате, другой на кухне. Бабушка страсть как любила Малахова, а тот ей отвечал тем же каждый день в шестнадцать тридцать.

Не успел я еще добром обжиться. Выяснилось, что после армии, без образования и связей родителей, ты не особо кому-то и нужен. Поэтому я и устроился в доставку, да еще изредка подшабашивал с другом детства Костяном. Как говорила бабушка, «были бы кости, а мясо нарастет». Вот и я искренне считал, что еще в самом начале пути. Причем хоть с каким-то стартом – квартирой. У многих и такого нет.

Пока я ходил и убирался в прихожей, бес успел заварить чай и теперь сидел на кухне, хрустя вафлями и шумно втягивая горячий напиток с блюдца. Занят Григорий был просмотром телевизора.

– Странный ты, – сказал он. – У тебя в банке из-под сахара – сахар.

– Конечно, так написано же.

– «Написано», – попытался передразнить меня Григорий. – У моей бывшей хозяйки тоже много чего написано было. Только там, где «Сахар», лежали цветы сушеного утесника, а где «Соль» – огненный мох. Про «Перец» я вообще молчу.

Я же впитывал любую частичку информации, услышанную от беса. Если старуха использовала какие-то травы, значит, они в чем-то помогали. Соответственно, к ритуалам прибавляем травоведение. Нет, у меня от бабушки тоже остался какой-то мешок с мать-и-мачехой и чабрецом на антресоли. Но это все не то.

Григорий тем временем внимательно посмотрел на меня, а потом кивнул в сторону мусорки. Там возле ведра сиротливо стояли пустые пивные бутылки.

– Любитель? – сурово спросил он.

– Профессионал, – съязвил я. – Друг приходил позавчера, посидели немного. Просто убрать не успел, дома почти не появляюсь. Езжу, наблюдаю, правильно и в срок ли бабки умирают.

– Если бы в срок… – как-то загадочно пробормотал бес. – Почти до кощея дотянулась, последний шажок остался.

– А ты, Григорий сам-то как, за это дело?

– Я что тебе, не русский, что ли? Пью, но в меру. По праздникам каким или в баню когда. Но пиву мед вареный предпочитаю. Пиво испортилось, не такое, как раньше. Теперь уже все не то. Такую страну потеряли…

На минуту даже сложилось ощущение, что я сижу на кухне со старым троюродным дядькой. Ну, немного карликом и с рогами на голове. Но у каждого свои недостатки, ведь так?

– Раньше все лучше делали, – выдал я правильный ответ на этот вопрос. А после подлая натура взяла свое. – А кто довел-то?