– Ах вот оно, что… Алька у тебя! – вдруг взорвалась Машка. – Всё-таки с ней, да? Опять с ней? Вот стерва. Подруга называется.

Она ещё что-то там бормотала, ругалась, пока я не притянул её к себе и не заткнул рот крепким поцелуем.

Нет, я не собирался пудрить девчонке мозги. Поэтому про Альку, не скрывал, не отмазывался. Но в тот момент хотелось именно Машу поцеловать. Не чужие люди. Совсем не чужие.

Хотел как лучше, получилось… как всегда.

А дальше мы сами не заметили, как оказались в тишине спальни. Где всякие слова уже были лишними.

Лишь из соседней комнаты, из телевизора, доносилась музыка.

«Я календарь переверну, и снова третье сентября…» – лирически подхрипывал Шуфутинский.

Лишь только вышел на крыльцо аэропорта – меня сразу облепили таксисты, как мухи. Голосили едва ли не хором: «До города, недорого!» Я махнул первому попавшемуся.

– Гостиница «Альтаир», – сказал я.

Он заломил цену, я сбил в два раза.

– А, так ты местный! – удивился он. – Сразу бы сказал… А зачем тогда гостиница?

– Так надо, – буркнул я, не желая с ним разводить лирику.

Знал я эту породу: сначала начнёт дороги ругать, потом гаишников, дальше про политику умные речи гнать, а в конце выяснится, что у него ферма какая-то майнинговая, два магазина, а таксует он «для души, чтоб дома не сидеть».

– Совсем оборзели! – ругался таксист, объезжая ремонт на дороге. – В дождь асфальт кладут, смотри, что творят… Надо в группу скинуть видос.

«Ага, первая стадия пошла» – подумал я и промолчал, чтобы не начались вторая и третья. С современными таксистами мне говорить не о чем.

То ли дело в девяностые…

В те годы садишься в «шестёрку» или «Волгу» – и разговоры идут совсем другие. Все про «зелень» судачили. Про чеченскую войну – каждый считал себя экспертом, обсуждали, кто там виноват и когда всё кончится. И про братков, конечно: кто где кого хлопнул, у кого какая «крыша», кто на районе рулит. Всё это было триггерами того времени. Сядешь – и вроде как всю сводку за вечер узнаешь.

Сейчас – пустота.

Раскинулись на холмах громадины строек с необъятными парковками, сверкающими новыми фасадами. Потом центр: стекло, бетон, реклама – и пробки, пробки, пробки. Нет, это тебе не Новознаменск, – отметил я. Человейник здесь под миллион, жизнь кипит, суета городская чувствуется в каждом повороте улицы.

Доехали почти молча, под бубнеж таксиста, а иногда его выкрики.

– Смотри, какая пошла! У-ух!

Или такое:

– Куда прешь, курица? Насосала и права купила!

Таксист, наконец, высадил меня у гостиницы. Я расплатился, добавил напоследок:

– Тебе бы ферму завести, майнинговую, а не вот этим заниматься.

Он застыл с открытым ртом, как будто я ему сокровенное открыл. Я забрал сумку и, не оборачиваясь, зашагал по ступенькам.

Гостиница оказалась непритязательной – постройка ещё советских времён. Серый фасад, местами щербатое крыльцо. В холле вроде бы, современный ковролин, но уже переживший не одну тысячу ног.

Черненко говорил: на мою фамилию номер уже забронирован. В самой обычной гостинице. И я нисколько не удивился, что номерной фонд тут такой же простенький, как моя прошлая жизнь.

Мне достался одноместный. Эконом, самый что ни на есть. Хотя рука так и тянулась ткнуть пальцем в люкс: «Вот этот, пожалуйста». Деньги позволяли. Но надо было держаться версии – простой мент в отпуске, без шика и понтов. На свою зарплату опера люксы не снимают.

Открыл дверь карточкой. Вот и вся современность, осталась за порогом. То, что внутри, будто застыло во времени.

Шкаф – тяжёлый, лакированный, с исцарпанной полировкой, пахнущий старыми книжками и бабушкиным комодом. На стенах кофейные обои в мелкий узорчик, местами потемневшие от прожитых лет. Кровать с деревянной спинкой – крепкая, как из казённого фонда, с тугим матрасом.

У окна – тумбочка под телевизор. Сам телевизор, хоть и плоский, но размером чуть ли не с книжку. Маленький и бюджетный. В углу – мини-холодильник чуть выше колена, но гудящий, как полноценный колхозный трактор на холостых. Зеркало в простенькой раме, чуть мутное, да ещё с налетом по краю.

В ванной – кафель, помнящий перестройку. Белый когда-то, теперь сероватый, кое-где с трещинами. Душевой шланг с изолентой на изгибе, кран со скрипом.

Я огляделся и улыбнулся. Ну да, будто в прошлое попал. В девяностые. Оно и понятно: цена соответствующая. Невысокая. Как и сам номер – непритязательная.

Я глянул на часы – до встречи с куратором ещё два часа. Черненко сказал встретиться с их человеком, который уже давно работает здесь, но не числится за местным управлением. Значит, не доверяет он здешним коллегам. И правильно. Если Инженер окопался именно в этом мегаполисе, то вполне мог пустить корни и в органах. А мой куратор, похоже, работает под прикрытием, давно здесь обжился. Его задача – ввести меня в курс дела и выдать инструкции по охоте. Об этом Черненко мне прямо не сказал, но я и сам всё понял.

Я принял душ, побрился, натянул джинсы и свежую рубашку, прихватил ветровку и спустился в ресторан.

Там на меня уже никто косо смотреть не будет – обычный постоялец, какой с него спрос. Поэтому хоть здесь я позволил себе шикануть. Ну или почти шикануть, все же меню здесь простенькое, не разгуляешься. И я выбрал именно то, что любил ещё в девяностые, когда заходили в «кооперативные» кафешки и считали это верхом кулинарного искусства.

Заказал себе салат «Оливье». Потом суп харчо – густой, пряный, с мясом, чтобы ложка стояла. На горячее – бефстроганов с картофельным пюре, кусок свежего хрустящего хлеба. И к этому – маринованные огурчики в качестве закуски.

А сверху всё это залил бокалом холодного «Жигулёвского».

Посетителей в этот час было немного, редкие официанты слонялись по залу сонные, как мухи после осеннего заморозка – вроде, живые, но уже жужжать не способны.

За соседний столик присела молодая дамочка. Та самая порода, на которую мужики головы сворачивают, пока шея не хрустнет: длинные тёмные волосы, тонкая талия, платье сидит как влитое. Глаза – такие, что и без слов ясно: характер у хозяйки этих глаз ещё какой.

Она говорила по телефону. Вернее – орала.

– Ну и вали к своей секретутке! Всё! Между нами всё кончено, слышишь, кобелина? Через госуслуги на развод подам, даже не заявляйся ко мне!

Зал затих, официанты застыли с подносами, а она ещё с минуту кромсала несчастного мужика в трубке. Потом резко сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула на пол. Кольцо, как живое, подпрыгнуло несколько раз и зазвенело по мраморным плитам.

Когда-то этот мрамор с колоннами смотрелся величественно. Теперь же – потускневший, весь этот советский постмодернизм выглядел архаично, чуждо. Как, впрочем, и вся гостиница «Альтаир» вместе с её интерьером.

Один из официантов, ещё минуту назад этакая сонная муха, вдруг переродился в прыткую обезьянку. Метнулся кабанчиком, догнал кольцо, ловко подхватил его на лету. Вернулся и услужливо протянул даме. Глаза масляные, улыбка кота из мультика – только хвоста пушистого не хватало. Сразу видно: любит он головы сворачивать на таких красоток.

– Вот, пожалуйста, вы уронили, – почти пропел он, растекаясь любезностью.

Видно было, что сообразил быстро пингвинчик – дама только что сбросила супружеское ярмишко, значит, срочно требуется «мужское плечо» для утешений и жилетка. А жилетка на нем сидела по-гусарски.

В ответ женщина пробормотала что-то невнятное, взяла кольцо и тут же потеряла к нему интерес. А на официанта – и вовсе внимания ноль. А тот всё прыгал, как петрушка на ярмарке, распинался, что-то лепетал: мол, да-да, большинство мужиков – козлы редкостные, а он вот совсем другой. И кстати, его Артемом зовут.

В общем, мой обед прошёл как сеанс кино: драма, мелодрама и комедия в одном флаконе. Когда дама всё-таки отшила не в меру усердного ухажёра и громко высказалась, что, мол, «я сюда пришла пообедать, а не наблюдать, как ко мне органы округлые подкатываются», я едва не поперхнулся. Молодец, могёт.