Я прокручивал в голове то, что он мне сказал, как и весь наш диалог с Лазаревым. К чему это было? Зачем? Он что, и дальше будет мне вот такие вот «советы» давать? Спасибо, перебьюсь.

Только лишь позднее, когда я уже почти доехал до места, ко мне окончательно пришло понимание относительно случившегося. Это был его способ окончательно зарыть топор войны. Протянутая оливковая ветвь, так сказать. Он деловой человек — и бизнес для него стоит выше всего остального. Ну, кроме разве что семьи.

Павел Лазарев — человек, который привык мыслить стратегически. Он не ищет дружбы. Это я понимал прекрасно. Я вообще не уверен в том, что в его лексиконе может существовать такое слово, как «друг». При этой мысли на ум приходила та фотография, которую я видел в кабинете Молотова.

Да, может быть, когда-то, возможно. Но вряд ли сейчас. Нет. Наш диалог не являлся ничем иным, как предложением взаимного уважения и спокойного сосуществования. Такой поступок… Услуга — это его способ поставить точку и протянуть своеобразное предложение мира, не теряя ни собственного достоинства, ни умаляя моего собственного.

Для него это что-то вроде закрытого гештальта. Окончательно закрытого.

Конечно же, в этом можно ошибаться. Конечно же, можно напридумывать себе всего чего угодно или же сделать неверные выводы. Но лично я уверен в том, что был прав. В противном случае он не обратил бы свой совет именно в «деловую мудрость».

Проехав на территорию жилого комплекса, оставил машину на подземной парковке и направился к лифтам. Поднялся на тридцать седьмой этаж и практически сразу же упёрся лицом в стоящий передо мной шкаф.

— Добрый вечер, ваше сиятельство, — прогудел шкаф.

— Добрый, Валер, — кивнул я и протянул ему ладонь, которую тот без стеснения пожал. — Как она?

— Не очень, ваше сиятельство, — честно ответил Добрынин. — У госпожи сейчас был не самый приятный разговор с управляющими.

— Какими ещё управляющими? — не понял я, а потом до меня запоздало, но всё-таки дошло. — А, те, кто сейчас семейным бизнесом занимаются?

— Да.

— Что, всё плохо?

— Если мне будет позволено, то я бы посоветовал вам быть поделикатнее, ваше сиятельство, — осторожно ответил он. — Злая она сегодня. Да и вообще, последнее время…

— Ясно, спасибо, что предупредил, — я с благодарностью кивнул и направился по коридору.

Уже почти два месяца прошло с момента смерти Распутина, а Елена так ни разу не была в их фамильном имении. Нет, то есть, конечно же, она туда приезжала. Дважды, чтобы какие-то личные вещи забрать. Но на этом всё, предпочитая имеющиеся у её семьи городские квартиры.

Как мне сказал Валерий, случайно или нет, но она выбрала именно ту, где старый граф почти никогда не бывал. Две другие он использовал довольно часто. Особенно в последнее годы. А вот эту — нет. Может быть, это свою роль и сыграло…

Хотя, что я гадаю? Конечно же, именно это, подсознательно или нет, но и являлось причиной. Елена подспудно избегала мест, которые ассоциировались у неё с дедом, и её сложно было за это винить.

Подошёл к двери. Постучал и стал ждать. У двери имелся электронный звонок… Но мне почему-то не хотелось его нажимать. Сам толком не смог бы объяснить, почему именно. Может, просто казалось, что банальный стук в дверь как-то поможет будущему разговору. Глупость, конечно, но почему нет?

В этот раз, к моему удивлению, стучать дважды не пришлось. Едва только отстучал первый стук костяшек по двери, как с той стороны полыхнуло удивлением. Елена не носила амулет? Почему? Валерий вроде говорил, что они строго следят за этим. Разве что только дома немного ослабляют бдительность. С другой стороны, после смерти Андрея эта опасность как будто бы и пропала… Надеюсь.

Дверь открылась, и меня встретила Елена.

Ей-богу, если бы не знал, что это она, то и не узнал бы. Чёрные волосы собраны в хвост. На лице строгое, почти злое выражение. Одета в узкие брюки и какой-то облегающую белую кофту с высоким воротом. Одежда, да и весь её образ, слишком строгие. Слишком отличающаяся от того, к чему я привык в общении с ней. Сейчас она казалась мне куда взрослее, и от этого ощущения становилось печально. Горе и заботы старят.

— Саша? — удивлённо произнесла она. — Ты… Ты что здесь делаешь?

— Тебя хотел проведать, — честно ответил я ей и моментально ощутил внутреннюю борьбу в девушке. Очень странное чувство, граничащее с амбивалентностью. Одновременно радость от моего появления и смесь тревоги, даже какого-то страха из-за того, что я сейчас стоял на её пороге.

Если честно, то в какой-то момент я было решил, что она прямо сейчас закроет дверь передо мной. Лишь бы оборвать эту неожиданную встречу. Даже заметил, как напряглась её рука, которой она всё ещё держалась за дверную ручку…

— Конечно, — вместо этого неуверенно и с прохладой в голосе произнесла она. — Заходи.

Тепло улыбнувшись ей, я прошёл в квартиру, оглядываясь по сторонам. Ну, глупо было ожидать здесь что-то наподобие той, где сейчас жила Настя. Скорее что-то среднее между её прошлыми роскошными апартаментами и пентхаузом Волкова. Что сказать — на дополнительной жилплощади Распутины явно не экономили.

Елена прошла по коридору в гостиную, и я последовал за ней.

— Как у тебя дела? — спросил я.

— Нормально, — прозвучало в ответ. Слишком сухо. Даже через чур нейтрально, чтобы быть правдой. То самое «нормально», которые ты слышишь в ответ, когда человек не хочет делиться собственными проблемами.

Я бы понял это и без её эмоций.

Лена положила телефон на широкую барную стойку, которая разделяла гостиную на две части — меньшую и большую, после чего направилась к стеллажу у стены.

— Хочешь вина?

— Нет, Лен, спасибо. Я за рулём.

— Ну ладно.

И вот опять, снова, слишком бесцветно прозвучал её голос. Я даже удивился тому, насколько спокойное выражение она сохраняла на лице, несмотря на все те эмоции, что испытывала.

На моих глазах она достала из винного шкафа бутылку белого вина, сняла с крышки защитную обёртку и открыв дверцу ящика куда-то её бросила, после чего направилась к другому шкафчику.

Воспользовавшись возможностью, я обошёл стойку и приоткрыл дверцу, которую она только что закрыла. Как и я ожидал, там оказалось блестящее полированным алюминием мусорное ведро. А рядом с ним стояли ещё две бутылки от вина.

М-да…

— У Евы скоро концерт будет, — неожиданно сказала она, явно не без труда вкручивая штопор в винную пробку. — Она с новыми песнями выступать будет…

— Уверен, что они будут не хуже тех, которые я уже слышал.

— У неё в принципе нет плохих песен, — отозвалась она, старательно пытаясь достать пробку из бутылки. — Я подумала… может быть…

— Давай открою, — произнёс я, аккуратно забирая бутылку у неё из рук.

Секундное сопротивление, и вино оказалось у меня в руках. Я одним движением достал пробку вместе со штопором. Лена поставила передо мной бокал, но наливать в него напиток я не торопился.

— Ты в курсе, что пить вредно?

— А ты в курсе, что мне уже двадцать один? — довольно резко спросила она в ответ. — Оно вкусное.

— Да кто же спорит, — пожал я плечами. — А те бутылки, которые внизу стоят, тоже вкусные были?

— Саша, чего ты пристал, а?

— Ты игнорировала меня почти полтора месяца.

Сказанное мною на мгновение сбило её с толку. Она захлопала ресницами, уставившись на меня. Впрочем, довольно быстро поборола первую растерянность.

— Я тебя не игнорировала.

— Я предлагал встретиться…

— Вы предлагали встретиться, — поправила она меня, сделав ударение на первом слове.

Так. Это было ожидаемо.

— Да, мы, — вздохнул я. — Потому что вам нужно поговорить…

— А я не хочу с ним говорить, — процедила она.

— Почему?

— Потому что не хочу…

— Почему, — снова, уже с нажимом спросил я.

— Потому что не хочу! — вновь вскинулась она. — Он мне не брат!

— Он никогда им и не был, — резонно возразил я, но это оказалось все равно, что тушить начавшийся пожар бензином.