Она вызвала Миру к себе, им следовало поговорить в спокойных условиях. Елена не сомневалась, что кочевники неотступно следят за девушкой, надеясь через нее выйти на Гюрзу. Но это маловероятно – если только они не верят в призраков. В любом случае, их не должно удивить то, что Елена позвала к себе Миру сразу после ухода их отца, вряд ли Отто скрывал от них, что ему нужно.

Мира не заставила себя долго ждать. Она не выглядела ни уставшей, ни измученной. Вряд ли это означало, что она отмахнулась от смерти Гюрзы и двинулась дальше. Эти двое не были так близки, как утверждала молва, но невозможно пройти вместе так много и не стать друзьями. Поэтому Мира наверняка еще скорбит – и имеет на это полное право, но она достаточно сильна, чтобы не позволить скорби помешать ей выполнять свою работу.

Она вытянулась перед Еленой, как и полагается подчиненной, однако у адмирала не было никакого настроения проводить официальный допрос. Елена жестом велела гостье занять одно из кресел, а сама, ни о чем не спрашивая, запустила кофемашину на две порции.

– Вы знаете, почему я вас пригласила? – спросила Елена, не оборачиваясь.

– Нет. Но допускаю, что это как-то связано с тем, что мне раз в полчаса попадается какой-нибудь Барретт, который смотрит на меня, не моргая. Бруция еще и шипит.

– Досадно – я говорила Отто, что от таких привычек детей нужно избавлять.

– Бессмысленно, там из адекватных разве что Сатурио, и вряд ли это изменится, – вздохнула Мира. – Так зачем же я здесь на самом деле?

– Скажите, вы верите в то, что Павел действительно мертв?

– Да.

Ни секунды на паузу, голос звучит твердо – но при этом не похоже, что она ответила поспешно. Любопытно.

– Даже так?

– Прошло достаточно времени, – пояснила Мира. – Я не поверила сразу… Но мне пришлось.

– Как вы это проверили?

– Для начала я спустилась в шахту, в которой все произошло, и нашла… элементы плоти. На дне сохранились обгоревшие остатки костюма, но в них только пепел… Потом я обошла все его убежища, известные мне, но там нет никаких указаний на него. Я много думала о том, что случилось… Это действительно могло его убить. Гюрза умел предугадывать чужую стратегию, а в том, что произошло, не было даже намека на здравый смысл. Нельзя ведь предугадать безумие, правда?

– Согласна.

Елена вернулась к столу, за которым устроилась Мира, одну чашку кофе поставила перед ней, другую – перед собой. Гостья не спешила принимать напиток, она смотрела на адмирала с нескрываемым сомнением.

– Вы согласны – и все? На этом допрос закончен?

– Допроса и не было. Но, я полагаю, вы не откажетесь поговорить о нем.

Мира отвела взгляд. Вот теперь она кофе все-таки схватила, сжала чашку обеими руками и нервно кивнула.

– Да, я… Я была бы благодарна. Хотя, пожалуй, мне полагается выговор…

– За что?

– За то, что я испытываю жалость к преступнику, который по всем законам был приговорен к смертной казни, произошло то, что и должно было! Мне грустно и стыдно одновременно…

– Не стоит стыдиться. Смерть обнуляет счет, дальше суд не за нами.

Елена допускала, что этот разговор следовало провести психологу, а не ей. Но Ида сейчас могла предложить профессиональную помощь, а Елена – правду. Несложно было догадаться, что именно выберет Мира.

– Вы ведь читали его дело? – уточнила Елена.

– Официальную версию.

– Я могу дать вам чуть больше.

На этот раз Мира, пусть и идеально владевшая собой, не сдержалась, выдала свое удивление:

– Вы были связаны с делом Гюрзы?!

– Нет. Я была связана с делом Павла.

Борьба с пиратами и террористами стала значительной частью ее военной карьеры, Елена никогда не скрывала этого. А еще – причиной главной трагедии ее жизни… Но сейчас оборачиваться на худшую часть собственного прошлого не было смысла, она перенеслась куда дальше, в те дни, когда ее семья была жива, и ей казалось, что так будет всегда. Именно поэтому Елена проводила почти все время вдали от дома, вычищая пути от пиратских кораблей.

– Их главной целью традиционно становились торговые суда, – пояснила она. – Или элитные пассажирские транспорты, из которых похищали заложников и освобождали только за грандиозный выкуп. Но в какой-то момент пришло сообщение о том, что участились нападения на корабли среднего уровня и эконом-класса. Это заметили не сразу, сначала исчезновения транспорта и людей приписывали несчастным случаям. Но потом появилось больше данных, и стало ясно, что охоту устроил далеко не космос.

– Зачем? – поразилась Мира. – Какая выгода? Я понимаю, что такие корабли плохо охраняются по сравнению с элитными…

– Это не имеет большого значения. Любое нападение требует грандиозных ресурсов, которые должны окупиться, как бы цинично это ни звучало.

– Вот, и я о том… Но что можно было получить из этих кораблей?

– Людей, – тихо пояснила Елена. – Нам удалось установить единую схему: на корабль нападали, взрослых или убивали, или похищали, детей… Детей похищали всегда.

В то время предлагались разные теории, и все они казались сомнительными. Грабеж? Невелика выгода. Убийство ради убийства? Но садисты редко обладают достаточным умом и богатством, чтобы организовать нечто подобное. Работорговля? Она никогда не была нужна в таких масштабах – и не объясняла, почему убивают взрослых и забирают в основном детей.

Расследование затянулось на несколько лет. Журналисты подначивали общественность, намекая, что власти ничего не делают. Но правда заключалась в том, что работа не прекращалась, просто вести расследование в космосе – отдельный вызов. А позже выяснилось, что кое-кто еще и активно мешал, замедлял процесс… там много что выяснилось.

Но им все-таки удалось найти объект, на который увозили похищенных людей – в основном детей, порой немногочисленных взрослых. Туда послали несколько кораблей, в том числе и корабль Елены. Она никогда не была впечатлительной, сентиментальные барышни не строят военную карьеру. Однако то, что она увидела, осталось с ней навсегда – как один из самых страшных шрамов в ее душе.

– И что это было? – спросила Мира, глядя только на свое отражение на черной поверхности кофе. – Что это, ритуал, какое-то извращение?

– Все сразу – но как бонус. Основной целью были деньги, они чаще всего решают всё и всё перевешивают… даже человечность. В момент нападения на корабли взрослых убивали сразу. Некоторых оставляли в живых чуть дольше – для предсказуемых забав. Думаю, вы и без меня знаете, что развлекает пиратов.

– А что было с теми, кого увозили?

– В Земной Федерации уже много лет запрещены испытания на людях, – напомнила Елена. – Исключения делаются редко и всегда требуют добровольного согласия. Но есть препараты и технологии, на испытание которых не согласится даже человек в отчаянии, потому что это чаще всего верная смерть, причем смерть мучительная. Первые эксперименты требуются для отладки, определения правильного объема и соотношения препаратов или мощности оборудования… Поэтому то, что рано или поздно начнет лечить, сначала неизбежно будет калечить.

– И что… Что именно испытывали на том объекте?

– Многое. Средства для растворения костей. Скальпели. Препараты для химических операций. Но объединяло их одно: повышенный риск, которого влиятельные клиенты хотели бы избежать. Именно поэтому отладка шла на тех, у кого не было права голоса.

– На детях… – шокированно произнесла Мира. – Но почему именно детях? Там были препараты для лечения детей?

– В том числе – но в меньшей степени. Именно детей брали в плен по куда более простой причине: их проще было контролировать, проще держать в плену, меньше риск, что они окажут сопротивление.

Елена понятия не имела, сколько людей погибло в том научном комплексе. Она могла бы узнать точную цифру из материалов дела, она просто не хотела. С этим предстояло разбираться следователям, ее же куда больше волновали те, кого еще можно было спасти.

В списке имен был и Павел Беломестин. Ничем не примечательный мальчик, один из многих. Несчастный ребенок, лишенный части костей. Елена не была уверена, что лично видела его в ту пору, она не представляла, что однажды он будет иметь значение. Она помогла доставить детей в больницу и все свое внимание сосредоточила на суде, ей хотелось узнать, кто стоит за этим – и как накажут этих людей.