Она решилась на пластическую операцию, когда накопила достаточно денег, но ей не повезло и в этом – она плохо переносила большинство медицинских препаратов. Мередит дошла до такой степени отчаяния, что готова была рискнуть жизнью ради красоты. Зато врачи не хотели рисковать свободой, и повторная операция так и не состоялась.
Кого-то неудачи такого рода заставляют пересмотреть свои взгляды на жизнь, обрести новые ценности и найти другой путь к счастью. Но Мередит замкнулась, озлобилась, и внешность, которой она стеснялась, дополнилась еще и очень тяжелым, нелюдимым характером. К тридцать четвертому дню рождения она подошла без семьи, без друзей и надежд на светлое будущее.
– И такого человека приняли на миссию? – не выдержала Елена. – Насколько я помню, найм сотрудников с психическими расстройствами был под запретом.
– Я возглавляла комиссию, проводившую оценку, – напомнила Ида. – С Мередит я тоже общалась до полета. Она прошла лечение – и не раз. Некоторые расстройства считались допустимыми, не несущими угрозы пациенту и его окружению. Ну а главное, она была очень умна, всегда. Вы не хуже меня знаете, что под нашими дверями не стояла очередь профессионалов, адмирал. Особенно медицинского профиля. У меня с самого начала было четкое распоряжение высшего руководства: если человек оказывается на грани наших требований, его следует принять на борт. А Мередит была даже не на грани.
Ида действительно не испытывала особых сомнений, когда дала добро на подписание контракта с медсестрой, это чувствовалось до сих пор. Она видела, что Мередит отправляется на миссию не ради денег, однако это не так важно, выполнять свои обязанности она будет.
Только вот полет пошел не так, как ожидала медсестра. Она-то думала, что в замкнутом пространстве да при ограниченном населении она быстро найдет кого-то, с кем сможет поладить. Но первые дни показали, что эта маленькая модель общества не так уж отличается от общества настоящего. Мередит по-прежнему не умела общаться с людьми, ну а они среди многотысячного населения, да еще и дополненного роботами, могли найти вариант подружелюбней, чем она.
– Знаете, это угнетало ее куда больше, чем все трагедии, произошедшие на борту, – вздохнула Ида. – В целом, Мередит отличалась спокойным характером и высокой стрессоустойчивостью, но только если не касаться болезненных для нее тем, которые так или иначе сводились к ее одиночеству.
– Как вы считаете, могла ли она покончить с собой?
– Очень вряд ли, хотя это допустимо. С одной стороны, она контролировала себя неплохо. Прошло не так уж много времени с начала полета, она не успела отчаяться. Да, у нее были признаки депрессии, но она вовремя их распознала и начала ходить ко мне на сеансы.
– Но есть ведь и другая сторона, не так ли?
– Увы. Мередит дошла до фазы агрессивного и отчаянного поиска. В первое время она просто ждала, когда люди сами будут подходить к ней знакомиться. Сейчас она готова была действовать, что само по себе хорошо, но… Был шанс, что она сделает это неумело и получит отказ вместо столь необходимого ей согласия. Если бы все это происходило на Земле, я бы утверждала, что Мередит не решилась бы на отчаянные меры. Но здесь, в Секторе Фобос… Мы до сих пор не понимаем природу астрофобии. Возможно, это не единственный фактор, способный повлиять на человеческую психику. Если вам нужно мое профессиональное мнение, вот оно: Мередит могла оказаться в том ангаре по доброй воле. Могла даже не планировать ничего плохого, просто ждать возможности пообщаться с кем-то из пилотов. Но это также могло быть убийство. Смею предположить, что наша полиция должна определить, какой именно сценарий стал верным в ее случае.
Елена тоже не отказалась бы, чтобы полиция сама со всем разобралась. Особенно после того, что произошло с Гюрзой… Она видела, что его смерть перессорила Барреттов с окружающими, да и внутри семьи определенно наметился разлад. Быстрое расследование пошло бы на пользу всем, только вряд ли оно возможно.
Судя по показаниям психолога, Мередит Финн была достаточно умна, чтобы добраться до ангара, отключив камеры. Ей вроде как незачем это делать, и все равно это более вероятный вариант, чем убийство. Кому понадобилось бы убивать ее? Да еще таким способом…
Она хотела обсудить это с Отто Барреттом, но позже. Официально она давала ему больше времени на расследование, а на самом деле оставляла за собой право отсрочить встречу, которая ни при каком раскладе не будет приятной.
Только вот Барретт отнесся ко всему иначе. Когда Елена добралась до своих апартаментов, он уже ждал ее там.
– Вы с новостями? – поинтересовалась она, приглашая его внутрь. Они с Отто не ладили, но бояться его Елена даже не собиралась.
– В некотором смысле. Пока все указывает на то, что она все-таки сделала это сама. Камеры были взломаны довольно неумело, мы обнаружили бы это через какое-то время, но она погибла раньше. У Бернарди не было ни единого шанса ее увидеть, я уже сказал, что ему не будут предъявлять обвинения. Вероятнее всего, ее смерть признают несчастным случаем.
– Предпочитаете нейтральный вариант?
– Не вижу оснований для иного.
– Хорошо, – кивнула Елена. – Но такое вы просто указали бы в отчете, не было смысла приходить сюда и сообщать мне лично. Почему вы здесь на самом деле?
– Потому что это может быть несчастный случай – а может быть имитация несчастного случая.
– С чьей же стороны?
– Вы знаете, с чьей.
– Знала, – уточнила она. – А теперь мы оба знаем, что этого человека нет в живых. Напомнить вам, чьей милостью?
– Меня память не подводит, но я подумал вот о чем… Этот человек уже не раз нас удивлял. Возможно, он и теперь сумел выжить?
– И убил медсестру, которая не имела к нападению на него никакого отношения?
– Если он жив, его месть не будет прямолинейна, – покачал головой Отто. – Куда более вероятно, что он попытается устроить хаос, показать некомпетентность полиции…
– Даже если мы начнем перечислять все фантастические варианты, этот вряд ли будет наиболее вероятным.
– Да, и все равно я считаю, что его нужно исключить.
– Каким образом?
– Через Миру Волкатию, – пояснил полицейский. – Даже если Гюрза выжил, он тяжело ранен, в этом сомнений нет.
– И вы все равно предполагаете, что он в состоянии отомстить?
– Разве так сложно ему, даже ослабленному, убить одинокую медсестру? Возможно, это была не месть, а попытка манипулировать нами, заставить все силы бросить на это расследование и упустить нечто большее. К тому же, то, что погибшая была медсестрой, тоже может оказаться важным. Что, если Гюрза заставил ее вылечить его, а потом убил как ненужную свидетельницу?
– Вы погружаетесь все глубже в пучину теории заговора.
– Тем не менее, я настаиваю на том, чтобы вы поговорили с Мирой.
– Почему вы не хотите сделать это сами?
– Потому что добровольно она говорить со мной не будет, а мои методы допроса не понравятся ни ей, ни вам. Не поймите меня неправильно, я не считаю выживание Гюрзы таким уж вероятным, поэтому ни на чем не буду настаивать. И все же я полагаю, что беседа с Волкатией – допустимая подстраховка.
Он ушел, не требуя никакого ответа, всем своим видом показывая, что оставляет решение за ней. Но Отто умен, он наверняка просчитал, что она последует его совету.
Впрочем, не по той причине, о которой он говорил. Елена оценивала Гюрзу вполне здраво, она понимала, что он талантлив, но не всемогущ. После его смерти она несколько раз просмотрела запись нападения, она убедилась, что при таком раскладе выжить нельзя. Он сумел бы спастись, только если бы его костюм был пуст и управлялся дистанционно. Однако на записи четко видно фрагменты тела внутри, да и кровь на полу была настоящей. Идеальным вариантом стал бы генетический анализ, но Гюрза уничтожил все образцы собственных тканей – и те, что были переданы судом, и те, что они собрали уже во время путешествия в Сектор Фобос.
Так что Елена собиралась поговорить с Мирой не потому, что допускала, будто серийный убийца все еще жив и мстит Барреттам, истребляя медсестер. Просто это нужно было сделать, есть поступки, которые воспринимаются как правильные не разумом, а сердцем.
