4.

Теперь поднимемся на северо-запад европейского континента. Бенилюкс, экономический союз Бельгии, Нидерландов и Люксембурга, образованный в 1958 г., – один из классических региональных ансамблей.

Значение ансамблей не сводится к их размерам, чему данный пример – яркая иллюстрация. С IХ – Х вв. здесь располагался один из двух полюсов (наряду с Северной Италией) европейской экономической жизни; с 1500 г. Антверпен, с 1600 г. (до ХVIII в.) Амстердам – главные центры европейской мир-экономики [1]. В настоящее время Маастрихт – место пребывания Еврокомиссии, Гаага – Международного суда, в Брюсселе базируется штаб-квартира НАТО.

Рассматриваемые территории издавна связаны тесными политическими и экономическими узами. Наряду с современной Голландией, Бельгия и Люксембург – части исторических Нидерландов. Революция 1566 – 1609 гг. приводит к независимости только северные провинции, т.е. нынешние Нидерланды, а земли Бельгии и Люксембурга остались у Габсбургов. В 1815 – 30 гг. Голландия с Бельгией вновь в составе единого Нидерландского королевства. До 1980 г. Великое герцогство Люксембург в личной унии с Нидерландами. Итак, перед нами прежде единое государство, части которого разведены, но поддерживают особо доверительные отношения.

Все три высокоразвитые конституционные монархии – члены НАТО, ЕС. Кто-то, возможно, обрадуется: наконец-то мы встретились не с четверкой, а с тройкой. Но радость преждевременна.

Население Бельгии делится почти пополам: 56% фламандцев и 42% валлонов, которых разделяет языковой барьер – соответственно, нидерландский и французский языки, оба со статусом государственных. Компактное проживание групп – почва для сепаратистских тенденций. Уже три десятилетия в Бельгии не прекращается процесс конституционного переустройства, и на настоящий момент унитарное государство превратилось в федерацию, состоящую из Фландрии, Валлонии плюс столицы Брюсселя. «Следующий этап конституционной реформы стартует в 1999 г. Фламандцы выдвинули условия, заведомо неприемлемые для валлонов. По сути Фландрия требует налоговой самостоятельности, а также передачи регионам полномочий в области здравоохранения, социального страхования, занятости, внешней торговли, сельского хозяйства и даже железнодорожного сообщения. В этом случае, по мнению экспертов, Бельгия фактически становится конфедерацией» [2]. Существуют и другие свидетельства обострения противоречий между общинами, т.е. потенциально данный ансамбль четырехсоставен: Нидерланды, Люксембург, Фландрия и Валлония.

Если разделение Бельгии на два государства состоится, это позволит констатировать срабатывание тетрарного принципа / 5 /; если нет, я, честно говоря, не увижу существенного ущерба изучаемой схеме. По другому конкретному поводу, – анализируя одну из рациональных структур в поэзии, параллелизмы, – Р.Якобсон замечал: «Любые формы параллелизма есть некоторое соотношение инвариантов и переменных. Чем строже распределение инвариантов, тем более заметны и эффективны вариации» [3, c. 121-122]. Переводя в политическую плоскость: если инвариантом считать кватерниорность структур, то его оправданная вариация лишь увеличит экспрессивность картины. Если Бельгия не разделится, тем самым внеся вариацию в транзитивно тетрарную схему, для нашей концепции не будет особого вреда, достаточно и тенденции. На этой ноте оставим региональный ансамбль Бенилюкс и обратимся к следующему – Скандинавии.

5.

Под скандинавской шапкой выступают Дания, Швеция, Норвегия, Исландия и Финляндия, т.е. пять государств, а не четыре, поэтому требуется осторожность. Какова диспозиция в этом северном регионе? Вначале сравним участников по демографическому критерию.

Население Швеции – 8,5 млн. чел. (1985 г.), Дании – 5,1 млн., Финляндии – 4,9 млн., Норвегии – 4,1 млн., тогда как в Исландии проживает всего 230 тыс. Четыре члена ансамбля демографически соизмеримы, а пятый, Исландия, уступает самому меньшему из них почти в 20 раз. Наряду с островным расположением Исландии, это семантически отдаляет ее от остальных, ставит в неравное фактическое положение.

Небольшое замечание. Действительно ли с «физическими» – демографическими, территориальными, экономическими – единицами мы имеем дело в текущем анализе? Он имеет логико-семантическую направленность и оперирует со «значениями» элементов. Простейшие политические формы выстраиваются из материала этих «значений». Поскольку речь об эпохе масс, об образованных обществах, постольку прорабом оказывается элементарная логика и информация об элементах, т.е. государствах. Последняя должна быть общеизвестной – как о прошлом стран, так и настоящем, – общеизвестной для населений тех государств, которые принимают участие в создании регионального ансамбля, его перестройке согласно современным критериям. Но главное даже не это: подобная информация не обходится без оценки значения стран.

Влияют ли на результат коллективной оценки «физические» факторы: демографические, территориальные, экономические? – Несомненно. В среднем, чем больше государство, тем значимее. Строение ансамблей задается главным образом крупными, «заметными» странами, тогда как малым чаще достается второстепенная роль «остальных». Но это лишь «в среднем». Поскольку строительным материалом в данном случае служат коллективные представления о «значениях», они могут иногда далеко отходить от «физического» веса государства. Подобное может возникать по разным причинам. Например, малая страна может стать соизмеримой с более крупными в воображении народов, ответственных за политическое формотворчество в регионе.

На минуту вернемся к ситуации в Бенилюксе. В Люксембурге проживает всего 400 тыс. чел. (1983). Для сравнения, в Нидерландах – 14,5 млн., в Бельгии – 9,9 млн. Несмотря на столь существенное отличие, Люксембург, на наш взгляд, занимает «полноправное» место в ансамбле (что косвенно подтверждается и составным названием последнего). Исторический опыт региона таков, что заставил ценить физически меньшего партнера не менее остальных. Не исключено, что Люксембург, подобно «дяде честных правил» у Пушкина, просто заставил себя уважать: в 1842 – 1919 гг. он состоял в таможенной унии с Германией (в Люксембурге, кстати, два государственных языка: немецкий, французский), вероятность аналогичной «потери» и в будущем повышает его ценность в глазах партнеров по нынешнему ансамблю. Но область причин (которые почти всегда неоднозначны) – не наша стезя, для нас существенны следствия, факты. Поэтому мы, включая Люксембург в соответствующий ансамбль на правах полноценного члена, постарались избегать лишних деталей. В Скандинавии – применительно к Исландии – ситуация явно иная.