Тогда, казалось бы, должно удовлетворяться условие (4), т.е. n = r , однако в Италии по каким-то причинам оно не срабатывало. Ведь число основных политических групп здесь, напомним, составляло по существу n = 5, тогда как число фигурирующих в массовом сознании ведущих групп социальных, согласно идеологеме богатого, среднего и бедного классов, r = 3. В результате в общественных представлениях зазияла явная "щель", которой предстояло чем-то заполниться. Возможность стабильности подобного варианта ранее нами не учитывалась, теперь модель требует дополнений. И здесь приходится вспомнить о таком специфическом феномене как итальянская мафия.
Явление организованной преступности знакомо множеству стран. Однако дотоле практически нигде и никогда данный спрут не раскидывал щупальца столь широко и не забирался столь высоко, как в послевоенной Италии. Значительно позже, в конце 1980-х гг., в ходе так называемой "судебной революции", получило официальное подтверждение то, о чем раньше говорилось на каждом углу: целые поколения самых видных итальянских политиков, включая всех сменявших друг друга на протяжении десятилетий премьер-министров, были уличены в связях с мафией. Такое положение выглядит беспрецедентным: в стране невероятно разрослись нелегальные экономика и политика.
С точки зрения ходячих либеральных мифов это может выглядеть неожиданным, ведь во времена Муссолини могуществу мафиозных кланов был во многом положен конец. Большое количество членов "семей" было физически уничтожено, попало в тюрьмы или вынужденно эмигрировало в Новый свет, в поисках более удобной среды для своих занятий. Демократический же, казалось бы, "просвещенный", режим, напротив, привел к невероятному разрастанию метастазов экономических преступлений и административной коррупции. Подобная неожиданность, впрочем, как предстоит убедиться, лишь выглядит таковой в глазах тех, кто предпочитает смотреть на реальность сквозь призму расхожих идеологических предрассудков, тогда как в действительности, в определенном системном контексте, истоки могущества соответствующего феномена коренятся в особенностях самого социально-политического механизма.
Чтобы с самого начала не пойти по ложному пути, следует также оговорить, что "мафия", по крайней мере, обладающая столь же безграничным экономическим и политическим влиянием, как в послевоенной Италии, – отнюдь не закономерный продукт и политической демократии как таковой. Ведь даже в тех демократических странах, которые столкнулись с этой проблемой (напр., в тех же США, в которые переехали итальянские "семьи"), "мафии" обычно не удается участвовать в управлении государством в целом. Негативный феномен остается локальным. В большинстве же остальных демократических стран под словом "мафия" имеется в виду не более чем ординарная организованная преступность, для борьбы с которой достаточно арсенала полицейских мероприятий. Причины, следовательно, стоит искать не в демократии самой по себе, а в определенной специфике ее строения, или особом состоянии общественного сознания.
С точки зрения теории, "мафия" (для конкретности пока имеется в виду одноименное итальянское явление) представляет собой одну из социально-политических групп. Она является самостоятельной социальной группой, например, потому, что занимается специфической деятельностью и попутно идентифицирует себя отдельно от остальных членов общества (эти остальные вполне соглашаются с подобной "отдельностью"). Ее следует считать также значимой политической группой, если в ее орбиту вовлечены влиятельные государственные и политические деятели. То есть, несмотря на официальное отсутствие на политической сцене, такая группа служит важным политическим фактором. В той же Италии, напомним, в активных контактах с мафией вначале (неофициально) подозревались, а позже были следственно уличены даже премьер-министры.
Обладая статусом значимой социально-политической группы, мафия, однако, отличается и качественной спецификой. Тут важны сразу два обстоятельства. Во-первых, она нелегальна, т.е. не принадлежит открытым общественным институтам – ни политическим партиям, ни социально-идеологическим классам. Во-вторых, о ее существовании знают все . Впрочем, для последующего анализа вполне достаточно наличия и общей убежденности, веры в то, что она существует, ибо мы по-прежнему имеем дело с общественным сознанием , а оно совсем не обязано строго соответствовать действительности. Да и что в таких вопросах удается реально проверить? Так вот, описанный статус рассматриваемой социально-политической ячейки достаточно точно соответствует понятию топологической "дыры" , а в нашем случае "дыры" социально-политической.
На всякий случай напомним, что называется "дырой" в топологии. Математики различают поверхности разного рода – в зависимости от так называемой связности. В качестве образца поверхности без "дыр" можно привести, скажем, сферу (рис.4a), с одной "дырой" – поверхность тора, т.е. "бублика" (рис.4b), с двумя "дырами" – поверхность "кренделя" (рис.4c):
