Итак, на посттоталитарной ступени наблюдается симбиоз двух качественно разнородных систем коллективных базовых ценностей, что сопровождается присущим демократиям принципом политической состязательности, следовательно, делением ведущих политических групп на пары, стремящиеся завоевать большинство. Но в итоге тогда М = 2 х 2 = 4, обстановка предрасполагает к формированию четырехчастного партийно-идеологического паттерна. Чтобы избежать голословности, воспользуемся иллюстрациями.

В четверке партий и объединений, прошедших в Государственную Думу России в 1995 г., выделяются следующие подгруппы. "Яблоко" Г.Явлинского и НДР В.Черномырдина представляли собой две разновидности сил, с той или иной степенью отчетливости отстаивавших либеральные, демократические (они же – индивидуалистические, свободнорыночные) ценности. НДР – "партия власти", "Яблоко" – в оппозиции, подвергающей власть позитивной и конструктивной критике, разрабатывающей альтернативные экономические программы, проекты бюджетов, как это и происходит во многих странах на Западе. ЛДПР В.Жириновского – националистическая сила, придерживающаяся коллективистских лозунгов и идей ("русский народ"). КПРФ – коммунисты с их полуклассовой-полудержавной, т.е. опять же коллективистской, идеологией. Коммунисты и "соколы Жириновского" – в открытой вражде между собой, как и полагается марксистам и националистам. Однако канонада ожесточенной критики – не только внутри каждой из упомянутых пар, но и между ними. "Демократы (читай: НДР и "Яблоко") продали Россию" – по утверждению ЛДПР и КПРФ; "коммунисты и националисты – это пещерный век, кровь и насилие" – не лезут за словом в карман "Яблоко" и НДР. Естественный конфликт интересов совмещается с непреодолимым конфликтом по поводу ценностей, бинарная ситуация удваивается, М = 4.

Где источник законной власти? – "Демократы – явные узурпаторы", посредством манипуляции общественным мнением создавшие и поддерживающие "антинародный режим", – на всех углах выкликают коммунисты. "Демократы – враги России" – провозглашает ЛДПР. Вождь жириновцев без стеснения заявляет, что по его приходе к власти демократия будет отменена. "Такая" демократия нам не нужна, советская власть – вот действительно народная форма правления, – вторят им коммунисты. Из демократического лагеря, в свою очередь, разносятся призывы к законодательному запрету компартии и националистических организаций как очевидной и "наглой" угрозы молодой русской демократии. Таким образом, одна пара (НДР и "Яблоко") почитает пусть, возможно, несовершенными, но все же законными новые демократические институты, другая пара (КПРФ и ЛДПР) борется за "высшее благо" страны, фундаментальные интересы которой не совпадают с принципами "западной" демократии ("демократы" разрушили и поставили на колени великое государство, они – предатели). На первый взгляд парадоксальная, неразделимая двойственность (ср. теория двойственности истины в другую переходную эпоху – в период смены религиозного мировоззрения на секулярное) сквозит буквально во всем, и население, убежденное, что от него ничего не зависит и даже результаты выборов будут заведомо такими, какие нужны Кремлю и олигархам, достаточно дружно ходит на эти самые выборы, особенно на самые идеологизированные федеральные.

Подобные качества присущи, разумеется, не только России, шире – постсоветскому ареалу (см., в частности, пример Молдовы). Насколько позволяют судить прецеденты земли Саксония-Анхальт (см. выше), а также постфранкистской Испании (см. раздел 3.9), им не чужд и географический Запад. На территории бывшей ГДР – по сравнению с западными землями традиционно менее индустриально развитой, вестернизированной – сохранились пережитки "средневековой", "азиатской", "восточной" легитимации, мировоззренческих патернализма и коллективизма? – Вероятно. Но разве и на нынешней стадии массы восточных немцев, вкусившие плодов демократии, не получили возможность дополнительно убедиться, что основной источник власти – не в них самих, а вовне? Раньше ими управляли монархи, национал-социалистические и коммунистические вожди, рука Кремля, но и теперь им диктуют свою волю немцы западные, а через их посредство и Вашингтон. В данном случае неважно, как конкретно люди оценивают подобный факт – принимают его за благо (в восточные земли вложены огромные инвестиции, жизнь стала несопоставимо свободней) или относятся с раздражением (уровень жизни существенно ниже, чем в западных землях, высока безработица, ряд обещаний, розданных перед объединением, до сих пор не выполнен), – более существенным представляется сама ментальная расщепленность, двойственность и, как следствие, М = 2 х 2 = 4. Восточным немцам авторитетно внушают: чтобы быть подлинными демократами, нужно отбросить коммунистические предрассудки, думать так-то и так-то, – но разве это свобода мысли? В занесенных извне идеалах демократии заключается нечто противоположное им самим. Contradictio in adjecto.

На выборах 1998 г. в земле Саксония-Анхальт население проголосовало за совершенно тот же список идеологий, что в России и Молдове: за правую и левую разновидности демократов (христианских демократов и социал-демократов), с одной стороны, и за двух репрезентантов коллективистов, патерналистов (ПДС, наследницу восточногерманских коммунистов, и националистический ННС), с другой. Забегая вперед, практически идентичная схема характеризовала и Испанию 1977 г. – На состоявшихся вслед за падением франкистского режима выборах в парламент попали четыре общефедеральные партии: две демократические (Союз демократического центра и его левые оппоненты, социалисты из ИСРП) и две тоталитарные, или посттоталитарные (коммунисты КПИ и преемник "Национального движения" Франко Народный альянс). В разных странах, в разных условиях различаются логически-цифровые ячейки, в которые попадают упомянутые силы из списка (перекомбинация), вариациям подвержен и конкретный логико-числовой паттерн (не обязательно двойное золотое сечение, см. раздел 3.9 ), однако поле действия самой четырехчастности представляется более широким.