Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Ранее применительно к революциям приводилась физическая параллель – изменение фазовых состояний вещества. Но в том же разделе физики формулируется модель, позволяющая описывать и "подреволюции". Напомним сведения из школьного курса: классические переходы из твердого состояния в жидкое, из жидкого в газообразное и из газа в плазму именуются фазовыми превращениями первого рода , тогда как для более тонких скачков используется понятие превращений второго рода , в рамках которых осуществляется изменение уже не фаз, а только фазовых модификаций . Стандартной иллюстрацией двух различных фазовых модификаций химически одного и того же вещества, находящегося в одном и том же, твердом, состоянии, служат алмаз и графит. Трансформация первого во второй и есть пример превращения второго рода. Для строгости подобная терминология могла бы быть внедрена и в описание соотношения между революциями и "подреволюциями" – революции I и II родов, – однако это, боюсь, покажется чересчур педантичным. Как бы там ни было, постараемся запомнить вывод о том, что на практике революции могут выступать в форме своеобразного пакета "подреволюций", и о том, что закономерности упорядоченного ряда революций распространяются и на нижележащий логический уровень. Это еще пригодится впоследствии.

Первой страной, преодолевшей барьер трех революций и пережившей четвертую, оказалась, разумеется, Франция, застрельщица революционного духа. Вообще в ней к настоящему времени состоялось больше всех революций эпохи масс, что, вероятно, не должно удивлять. Вступив в первых рядах на индустриальный путь, будучи в авангарде народного просвещения, – отчего ее не без оснований относят к первому эшелону модернизации, – Франция все же ощутимо отставала по уровню развития от безусловных лидеров: вначале Нидерландов и Англии, затем США. Потребность в "догоняющем развитии" известна ей не по наслышке. Будучи, в отличие от трех упомянутых, очевидно более континентальной ("теллурократической") страной, Франция хронически задерживалась с проведением необходимых текущих буржуазных реформ, а затем, чтобы не отстать навсегда и не проиграть безнадежно международную конкуренцию, ей волей-неволей приходилось включать механизм "форсажа", прибегая к революционному способу разрешения назревших коллизий. Память о ярком феодальном и абсолютистском прошлом также способствовала определенной внутренней "косности", как и приверженность католической вере, гораздо более традиционалистской и "инерционной" по сравнению с протестантизмом.(19) Франция, кроме того, – страна слов, ограненных и хлестких выражений-формул, которые впечатываются в сознание "навеки", отчего в своих целях ими любят пользоваться и другие народы.(20) Мир слов живет самостоятельной жизнью и зачастую заменяет реальность. Французов мало смущают то и дело возникающие "нестыковки", демонстрируется готовность перешагнуть границы любого интеллектуального эпатажа (читатель вправе вспомнить незабвенные образцы из ХХ в., слоганы студенческой революции 1968: "Будьте реалистами, требуйте невозможного!" или "Здесь запрещено только одно – запрещать!").(21) Эта черта – явный признак идеализма, и подобный фактор, как мы знаем, способствует преобладанию революционной парадигмы над эволюционной. Однако спустимся на землю, обратившись к фактам.

Под впечатлением поражений на полях франко-прусской войны и недостойного поведения недавнего кумира, победоносного императора Наполеона III, в сентябре 1870 г. во Франции происходит очередная – по-бухгалтерски зафиксируем, четвертая – революция. Император свергнут, провозглашена республика (по традиционной номинации: Третья республика). Страной отныне руководит президент. Новый режим просуществовал довольно долго, по местным меркам беспрецедентно – вплоть до Второй мировой войны. Чем он отличался?

Французов в этот период во многом не узнать: где развивающиеся знамена свободы и/или величия? Характерно засилье олигархии (пресловутые "двести семейств"), нормы внутренней политической жизни "эклектичны" – ни настоящей свободы, ни откровенной диктатуры. Один из современников, Салтыков-Щедрин в очерках "За рубежом" делится впечатлениями: "Многие в то время не без основания называли Францию страною капралов" [285, c. 116-117] , но при этом "вы видите людей, которые поют "Марсельезу", – и им это сходит с рук" [там же, с. 119] . "Республика без республиканцев" – один из распространенных эпитетов, ибо велики ожидания, что возвратится монархия. Парламент в стране более чем уступчивый, буржуазно-мещанский, т.е. бессильный. Те, кто сумел или кому повезло, копят деньги (рантье), большинство же надрывается в тяжком труде. Салтыков-Щедрин добавляет: "Вообще француз-буржуа как нельзя больше доволен, что он занял "надлежащее" место в концерте европейских держав и твердо верует, что французское благополучие гораздо успешнее покорит мир, нежели французское оружие" [там же, с.142] . К периоду после четвертой революции относятся и грандиозные экономические (Панамская афера) и политические (дело Дрейфуса) скандалы.

В сфере внешней политики поведение также небезупречно. Именно Третья республика подводит Францию к империалистически корыстной Первой мировой войне, установлению бессовестной Версальской системы, чтобы впоследствии попустительствовать началу Второй (Мюнхенский сговор 1938 – в надежде направить Гитлера на Восток, на никому не нужную Россию). Запомним впечатление от плодов этой первой во всемирной истории четвертой революции и обратимся к иным прецедентам.

После поражения гитлеровской Германии, под давлением победителей, в стране осуществляется денацификация. Прежние государственные институты отменены или радикально реформированы, изменяется политический строй. Независимо от источников, это несомненная политическая бифуркация, ведь посчитали мы таковой синхронный демонтаж милитаризма имперской Японии и последующие за ним преобразования. В отличие от Японии, для Германии это была уже не вторая (второй была Ноябрьская 1918 революция, установление Веймарской республики), а четвертая революция. На первый взгляд, в Германии устанавливается либеральный режим: внедрены последовательно-демократические нормы, функционируют партии, выборный парламент (Бундестаг), правительство большинства.(23) Проводятся успешные экономические реформы ("немецкое чудо"), о тоталитарном отрезке вспоминается как о страшном опьянении или сне. Я с чистым сердцем согласился бы с такой идиллической картиной, если бы не несколько "но".




172
{"b":"95426","o":1}