Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В каждом случае были обнаружены следы кватерниорности как одного из модусов простейшей рациональности – на самых разных уровнях и в разных проекциях: в системе северных индустриально развитых стран (только что упомянутый "Северный обруч"), в противостоящей "империализму" развивающейся континентальной Азии, в Европе, СНГ, АТР, НАФТА, региональных ансамблях и вплоть до отдельных стран. Список можно продолжить. Такая сквозная рациональность в значительной мере обязана зиммелевской целостности жизни, целостности политических систем, ибо мы одновременно идентифицируем себя как, скажем, шведа, скандинава, европейца, представителя большой семьи развитых государств. Подобная последовательность вложенных друг в друга идентификаций порождает упомянутую "матрешку" кватернионов. Данный факт согласуется и с предложенной формальной теорией (раздел 1.2), первым требованием которой было условие целостности, холистичности. Именно поэтому на каждой реально-логической ступени воспроизводится один и тот же организующий стереотип.

Подобный механизм не нов, по крайней мере, прекрасно известен филологам. В начале ХХ века в "Эпических сказаниях" Жозеф Бедье переосмыслил причины появления "бродячих сюжетов", т.е. повторяющихся у разных народов. Бедье отказался от принятой до него точки зрения об обязательном заимствовании и настаивал на том, что определенные ситуации и впечатления в абсолютно несхожие эпохи, в совершенно различных странах могут порождать одинаковые формы выражения, что, вероятно, связано с неизменностью человеческой природы, которая не зависит от времени и пространства (см. [143] ). Если политическая кватерниорность также транзитивна, "бродяча", то это не должно вызывать недоумений – в эпоху кока-колы, TV и PC, голливудских фильмов и клишированных новостей в мировой деревне устанавливается одинаковый климат. Упреки в подозрительной тривиальности обнаруженных схем необходимо решительно переадресовать самому современному обществу, особенностям общественного сознания, ходульной рациональности масс-культа, что не могло не сказаться и на сфере политики.

Крупнейший немецкий правовед и государствовед Карл Шмитт утверждал: "Метафизическая картина мира, созданная в определенную эпоху, имеет ту же структуру, которой обладает самоочевидно присущая этой эпохе форма политической организации" (цит. по: [249, c. 81] ). В разделе 1.4.1 были рассмотрены примеры новейших кватернионов в физике ХХ века, литературе, масскульте. Навряд ли обязательно полагать, что они являются следствием параллельных политических процессов – обходя вопрос о курице и яйце, достаточно констатировать положительную обратную связь между ними. И доминанты культуры ("метафизическая картина мира"), и сфера политики порождаются коллективным сознанием, которое само – во избежание фатальной шизофренической расщепленности – согласовывает различные сектора. Современные политика и культура вкупе подчиняются велениям простейших рациональных мотивов, их критериям и инвариантам.

Еще один ответ, почему в политике реализуются дискретные формы: не только потому, что они типологически "архаичны", элементарны, но и потому, что конечная логическая дискретность в рамках существующих целостностей позволяет соответствующим политическим акторам проводить акт самоидентификации, в любой момент предлагая простой, по-своему логически исчерпывающий, внутренне непротиворечивый ответ на вопрос "что я есть". Логика подпитывает воображение, интуицию, социум самовоспроизводит себя в качестве рационального, реализуя экзистенциально значимый дельфийский завет "познай себя сам". Феномен нарушения идентичности, кризиса, трансформации из одной формы в другую (ЕС и, еще более, СНГ) заставляет вспомнить и о такой точке зрения: "Кризис – как бы объективный анализ, которому подвергает сама себя действительность недаром слово "кризис" означает "суд" и родственно слову "критика"" [7, c. 237] .

Сказанное дает основания укрепиться во мнении: элементарно-математические закономерности – отнюдь не чуждое, не инородное звено в картине современного политического формообразования. Но почему привилегированное место принадлежит именно тетрарному принципу? Главное, собственно, было сказано раньше.

Новейшее время – помимо того, что оно есть эпоха масс и отличается образованностью населения, – обладает еще одной конститутивной характеристикой: человек современного типа живет, по нарастающей, не в естественной, а в антропогенной среде. Изменения в условиях жизни означают перемены в миропозиции. Реальность для нас неотрывна от плодов нашей деятельности, в ее образ интродуцирован коллективный субъект. Природа – физическая, биологическая, историческая – все менее ассоциируется с самостоятельным "грозным" объектом, естественная природа рекреативизируется (место отдохновения от груза урбанистических норм, но возвращение к ним всякий раз неизбежно) и превращается в предмет заботы, защиты, т.е. даже сохранение "первозданности" требует сознательных усилий.

Понятие объекта как того, что от нас не зависит, – продукт картезианской эпохи, канувшей в Лету. Человек ли, человекоподобный субъект – вновь сотворец реальности, каковым он считался на протяжении тысячелетий до нас (предки, боги, воплощенное Слово). На новом витке человечество возвратилось к архаическим установкам, не забыв при этом и недавно царившего в умах "объекта". Краеугольным камнем нынешнего мировоззрения становятся композитные субъект-объектные сущности. В науку о природе, физику ХХ в. шагнули соответствующие понятия: "наблюдатель" релятивистской теории, "экспериментатор" – квантовой. В 1960-е гг. утверждается антропный принцип, согласно которому исследуемая природа тавтологически такова, чтобы ее было кому исследовать, т.е. чтобы мог существовать человек. "Всё суть язык", субъект-объектный по характеру, – один из концептуальных лозунгов столетия.(67) "Опыт" Маха, "длительность" Бергсона, "феномен" Гуссерля, "экзистенция" Хайдеггера, бытие как "событие" Бахтина, приобретшие популярность дзэн, йога, психоанализ фундируют аналогичную область. "В основе полуфилософских-полухудожественных концепций мира – каковы концепции Ницше, отчасти Шопенгауэра – лежит живое событие отношения к миру , подобное отношению художника к своему герою" [43, c. 155] . Творцом истории являются массы – верим мы с середины прошлого века, и победное шествие демократий укрепляет нас в этом кредо. Подобное вторжение так или иначе конституируемого субъекта – теоретически очищенного, обобщенного и/или коллективного – в наше представление о реальности дополняет обычное оппозиционное мышление, n = 2, еще одним логическим звеном, n = 3 и, следовательно, неизбежно приводит к формированию четырехсоставных паттернов, М = 4. Этот вопрос обсуждался в разделе 1.4.1. Добавим лишь, что вывод справедлив и применительно к политическому мышлению – с тех пор, как массы, идеология превратились в активный фактор. Отныне политика не воспринимается в качестве "объективного" явления, не зависимого от действующих акторов. И значит, М = 4, процесс самоконструирования политических форм – чтобы обрести самосогласованность, избежать непреодолимого внутреннего кофликта – приводит к образованию такого стандартного паттерна. Роль основного "конструктора" принадлежит образованным массам, под запросы и критерии которых подстраиваются политики, при этом, согласно Ф.Боасу, чем меньше общество знает о действующей рациональной модели, тем более она пригодна для структурного анализа, цит. по: [434, S. 647] .






112
{"b":"95426","o":1}