Исландия никогда не была активным самостоятельным игроком (фактор силы не должен сбрасываться со счетов). Она позже всех провозгласила независимость, при этом будучи занятой американскими войсками. Все вкупе сказанное – о географии, демографии, экономике и истории – позволяет с достаточно высокой надежностью отнести Исландию к структурной позиции "остальных", а к Скандинавскому ансамблю применить схему "четыре и остальные". Концептуальная кватерниорность, таким образом, воплощена и здесь. Для полноты нелишне отметить, что во всех государствах ансамбля подавляющее большинство населения – лютеране.
Расставляя более тонкие акценты, можно констатировать, что Финляндия занимает несколько обособленное положение в ядре ансамбля на фоне Швеции, Дании, Норвегии: по этническому признаку (финны – из финно-угорской, а не индоевропейской группы народов), историческому (столетие в составе Российской империи, затем влияние СССР) и даже политическому (на политической сцене Финляндии в ХХ в. были заметны коммунисты, что для остальных стран региона не характерно). Поэтому дескриптивную формулу Скандинавского ансамбля допустимо представить в виде 3 + 1 и "остальные". Но это детали, в настоящем контексте не столь важные, главным остается конструктивный логико-политический факт М = 4. Осталось лишь уточнить, что кватернион сложился в ХХ в.: после расторжения унии Швеция – Норвегия в 1905 г., обретения независимости Финляндией в 1917 и Исландией в 1944.
Теперь замкнем кольцо региональных ансамблей, опоясывающее Европу, обратившись к Прибалтике в терминологии советского периода, или к Балтии, как теперь ее принято называть. О том, что три балтийские республики – Латвия, Литва, Эстония – представляют собой отдельный ансамбль, уже шла речь при анализе СССР: в строении последнего они также играли, как мы помним, самостоятельную конструктивную роль. Названные государства, в течение долгих веков испытавшие политическое и культурное влияние германского, российского и отчасти скандинавского миров, окончательно добились суверенитета в 1991 г., вместе с распадом СССР. Теперь в них проводятся интенсивные экономические и политические реформы, взят курс на вступление в НАТО, ЕС. В предъявленном виде ансамбль представляет собой, конечно, триаду, а не тетраду. Отклонение от правил? – Опять постараемся не спешить.
В результате распада СССР на берегах Балтийского моря образовался российский эксклав – Калининградская область, бывшая Восточная Пруссия, прилегающая к Балтии с запада. Ее население – русское, или "русскоязычное". Экономика страдает всем букетом российских болезней, что контрастирует с ситуацией как у непосредственных соседей – в Польше, Балтии, – так и тем более в неполностью потерявшей ностальгического интереса к своим прежним землям Германии. Железнодорожные и автомобильные коммуникации Калининградского эксклава с "материковой" Россией пролегают через балтийские территории. Прибалты (и немцы) пристально следят за ходом калининградских дел. Вероятно, не будет преувеличением утверждать, что балтийские политики отдают себе ясный отчет: совокупный политический вес их государств, заинтересованность в них со стороны ведущих европейских игроков резко повысятся, если они выступят "в одном пакете" с Калининградской областью. На пути всего ансамбля в Европу, в ЕС тогда дружно вспыхнут зеленые светофоры.
Я понимаю, что столь откровенное высказывание в состоянии вызвать шквал возмущения. Подозрениями в тайных замыслах отторгнуть Калининградскую область от России была полна российская патриотическая пресса. Со своей стороны, либералы укоряли Кремль в бездействии, требуя принятия энергичных комплексных мер – политических, социальных, экономических, – призванных укрепить связи эксклава с остальной территорией. В противном случае в области назреют сепаратистские настроения. В итоге, и левые, и правые в России признают наличие соответствующей проблемы, нас же, как всегда, интересует не идеологическая упаковка, а исключительно структуры: Калининградская область есть нечто "особое". Даже если допустить наличие в каких-то кругах тайных замыслов по отделению калининградских земель, то это отвечает признакам "непроговоренности", "неэксплицированности" тех сил, которые в конечном счете ответственны за формирование и политических симплексов, т.е. сил рационального бессознательного. Если центробежные тенденции в эксклаве на настоящий момент латентны, тем же обычно отличается и бессознательное.
Но строго говоря, я не вижу повода ломать копья по затронутому вопросу. Разрабатываемая тема – логика региональных ансамблей, а не государств. Границы государств – один политический аспект, состав региональных ансамблей – другой, и эти аспекты в значительной степени независимы. Так, ранее в Бенилюксе было констатировано наличие потенциального кватерниона – несмотря на то, что Фландрия и Валлония остаются в пределах одного государства и их разделение в обозримый период, возможно, не состоится, – что не препятствует функционированию ансамбля по правилам тетрады, а не триады. Сходная ситуация не исключена и в балтийском регионе. Например, Калининградская область продолжает оставаться в составе РФ (при этом – см. раздел 1.4.2- – ей не отведено самостоятельного формообразующего места в структурах СНГ), но разве это непреодолимое препятствие для вхождения в Балтийский ансамбль, для осознания общих интересов с соседними постсоветскими республиками, проведения скоординированной инвестиционной, социальной, культурной политики или принятия помощи по линии ЕС? Наличие общих типичных проблем, решение которых требует скоординированных усилий, оживленные экономические, культурные и гуманитарные связи, нарабатывающиеся годами повышенные взаимопонимание, уважение, неформальная доверительная обстановка ("особые отношения") – тот климат, который отличает большинство ансамблей. Если на Балтике сложится единство из Латвии, Литвы, Эстонии и Калининградской области, то структуры Европы здесь как бы наложатся на пространства Евразии, обеспечив их более тесную спайку.
