– Морда размером с таз, а ещё что-то брякает! Совсем мозги жиром заплыли?

Раздался звонок, и из трубки затараторил Чу Шучжи, который наблюдал за увлекательным действом с крыши:

– Это что, войско Тьмы? Кто его вызвал? Вы там совсем рехнулись? Мамочки, как же круто!

Чжу Хун молча повесила трубку. Линь Цзин наконец перевёл дыхание и уточнил:

– Это заклинание активируется с помощью крови?

– Кровь и железо всего лишь проводники. – Чжао Юньлань поднялся с пола и отряхнулся. – Настоящим катализатором выступает злоба. Истинная и свирепая. Как говорится, клин клином.

Чжу Хун мгновение поколебалась, но всё же спросила:

– И в тебе она есть?

– А я что, не человек? – Чжао Юньлань улыбнулся. – Конечно есть. И немало. Я вообще считаю, что вызов войска Тьмы зря относят к тёмным чарам. Это же как йога для души: расслабляет и выводит весь негатив.

Дацин тотчас вскочил ему на плечо и врезал лапой по носу.

– Толстяк!

Тем временем мстительный дух смекнул, что войско ему не по зубам, и попытался сбежать, но сработал установленный на крыше барьер. С неба тотчас ударила молния, тварь забилась в сети электрических разрядов, и воины Тьмы растворились в воздухе.

– Не дайте ему уйти! – крикнул Чу Шучжи.

Возникший перед духом профессор сдавил ему горло силой мысли. Из стремительно рассеивающегося чёрного тумана показался безногий мужчина и с ненавистью устремил взгляд на противника. Шэнь Вэй оставался невозмутим, он лишь слегка сжал пальцы, и пленник, словно лист бумаги, смялся в комок и исчез в его ладони.

Когда дух был пойман, поле Чжу Хун рассеялось, и разбитые стёкла встали на место в оконную раму. Во время ожесточённого сражения жизнь вокруг шла своим чередом: дежурные медсёстры планово совершали обход тяжелобольных пациентов, торговцы у входа в больницу собирали свои прилавки и разбредались по домам, мимо изредка проезжали такси. В больнице царили тишина и спокойствие.

Профессор бросился вверх по лестнице и столкнулся в пролёте с Чу Шучжи, который как раз спускался с крыши. Заносчивый от природы, тот мало кого жаловал, а с незнакомцами и вовсе предпочитал не общаться, но на этот раз проявил редкое дружелюбие и похвалил Шэнь Вэя:

– Это было блестяще!

Профессор выглядел хуже, чем местные пациенты с аппендицитом. Он кивком поблагодарил за комплимент и достал из-за пазухи пузырёк.

– Он запечатан здесь. Присмотри пока, – коротко велел он и схватил Чжао Юньланя за руку: – Пойдём, надо поговорить.

Шэнь Вэй затащил его в уборную, запер дверь изнутри и, пристально глядя в глаза, тихо спросил:

– Это было войско Тьмы?

– Ага.

– Ты его вызвал?

– А кто же ещё?

Губы профессора сжались в тонкую линию.

– Кто тебя этому научил?

– Вычитал в одной книжке из библиотеки Приказа, – весело ответил Чжао Юньлань.

Улыбка на его лице вмиг сменилась выражением удивления, когда профессор замахнулся, желая влепить ему звонкую пощёчину. В последний момент дрожащая ладонь застыла в воздухе возле уха Усмирителя душ.

– Шэнь Вэй?

– Молчи! – гаркнул побелевший от злости профессор. – «Не знавшее пощады ни к демонам, ни к людям, ни к богам» – надо же, какой могущественный глава Приказа! Ты совсем не боишься гнева Небес?

Ни Шэнь Вэя, ни Палача Чжао Юньлань прежде не видел в такой ярости. Он тотчас схватил его ледяную ладонь и согласился:

– Да, я виноват. Прошу, только не сердись.

Профессор выдернул руку.

– Думаешь, это всё шутки? Тебе известно, что вызов войска Тьмы строжайше запрещён? Ты хоть понимаешь, что такое тёмные чары?! Такое чувство, будто ты специально нарываешься на неприятности! Если… – Он вдруг умолк, затем отступил на шаг и сдавленным голосом добавил: – Если с тобой случится непоправимое, что мне прикажешь делать?

Отчаянное бессилие в его голосе затмевало клокочущую ярость. В груди Чжао Юньланя всё сжалось, и с его уст сорвалось то, что он привык говорить в подобных случаях:

– Прости, я был неправ.

Слова сработали как спусковой крючок. Шэнь Вэй резко оттолкнул его, прижал одной рукой к двери, другой вцепился в воротник и пригрозил:

– Не смей морочить мне голову, как остальным.

Тот примирительно вскинул руки вверх.

– Всё, молчу.

Он сощурился от улыбки и изобразил, будто застёгивает рот на молнию, после чего раскрыл ладонь и показал длинный порез, покрытый корочкой запёкшейся крови. Шэнь Вэй, стиснув зубы, осторожно взял Усмирителя душ за запястье и начал скользить пальцами над порезом, заживляя его белым сиянием, а затем подвёл к раковине и смыл следы крови.

– Ещё болит? – поинтересовался он и, не получив ответа, со вздохом добавил: – Ты же не голоса лишился!

– Да, – сразу отозвался Чжао Юньлань. – В груди болит. Ты со всеми такой вежливый, а на меня вдруг накричал и рот мне затыкаешь! Конечно, меня это обижает!

Шэнь Вэй виновато пробормотал:

– Я не хотел…

Несколько долгих секунд Чжао Юньлань с непроницаемым видом сверлил его взглядом, затем наконец сжалился и, скрестив руки на груди, заявил:

– Но ты можешь попытаться меня задобрить.

Профессор не нашёлся с ответом.

В полном составе они вернулись на улицу Гуанмин, дом четыре. Чу Шучжи запечатал комнату для допросов сдерживающим полем, увесил стены жёлтыми талисманами и только после этого выпустил мстительного духа из пузырька.

Чжао Юньлань выдвинул для Шэнь Вэя стул и, закурив, лениво обратился к заключённому:

– У тебя есть право хранить молчание. Всё, что ты скажешь, может быть использовано против тебя в суде. Так что подумай хорошенько, прежде чем открыть рот.

Безногий дух, прикованный к полу тремя талисманами, поднял голову и мрачно спросил:

– В каком ещё суде?

– В суде владыки Яньло. Там тебе предъявят всё, что ты успел натворить за жизнь и после неё, – пояснил Чу Шучжи. – А пока отвечай на вопросы по существу!

Пропустив презрительный смешок заключённого мимо ушей, он посмотрел на Го Чанчэна. Тот сразу выпрямился и, поглядывая на исписанную ладонь, как школьник у доски, промямлил:

– Ф-фамилия, имя, возраст, дата и причина смерти.

Подняв голову от шпаргалки, бедолага наткнулся на прямой взгляд духа, и по его телу пробежала дрожь. Чу Шучжи заметил, что его товарища охватила паника, и ободряюще положил ладонь ему на плечо.

Линь Цзин ударил кулаком по столу и рявкнул:

– Что глаза вылупил? Быстро отвечай!

– Ван Сянъян, шестьдесят два года, погиб в аварии в прошлом году двадцать девятого числа последнего лунного месяца.

Го Чанчэн робко посмотрел на Чу-гэ, тот одобрительно кивнул и украдкой покосился на каракули на его ладони: «ХХХ (имя), если вы погибли в результате ХХХ (причина смерти), то зачем вредили невинным людям?»

– Ван Сянъян, если вы погибли в результате двадцать девятого числа… То есть в результате аварии, то зачем вредили невинным людям?

Чу Шучжи едва не прыснул со смеху, но вовремя успел отвернуться и, прикрыв рот ладонью, покашлял.

– Невинным? – переспросил дух. – Ты кого невинными назвал, щенок? Их? Или себя? Ну-ка, расскажи!

Разве заключённым положено задавать вопросы? Глаза Го Чанчэна растерянно забегали. На этот раз ему на помощь благородно пришёл профессор Шэнь:

– Опишите подробно аварию. – Он встретился с безучастным взглядом духа и добавил: – Какое отношение она имеет к людям, которых вы прокляли, и к апельсинам?

– Я был обычным торговцем, – после долгого молчания заговорил Ван Сянъян, – жил в пригороде Лунчэна, каждый день закупал свежие сезонные фрукты, а на деньги с продажи содержал семью. У жены почечная недостаточность, она не могла работать. Сын, даром что скоро стукнет тридцать, ходил в холостяках и жил с нами, денег на квартиру в городе для него у меня не было. Раз уж вы настаиваете… – Он усмехнулся и удручённо опустил голову совсем как живой человек. – Я всегда очень любил новогодние праздники: приезжие возвращаются к себе, город пустеет, конкурентов становится меньше, товары дорожают, и заработать удаётся больше обычного. В прошлом году канун Праздника весны пришёлся как раз на двадцать девятое число. Это должен был быть прекрасный день… Но в городе сняли запрет на пиротехнику, и два паршивца лет десяти, которых родители в бренды нарядили, а воспитать забыли, начали бросать людям под ноги петарды и чуть не взорвали мне колесо. На улице и так собачий холод, а тут они ещё… В общем, я не сдержался и сказал им пару ласковых. В отместку один из них кинул в меня петарду, а другой подкрался сзади и перевернул тележку. Яблоки, апельсины… всё рассыпалось по земле. А это ведь деньги нашей семьи на Новый год! Я сразу ринулся подбирать фрукты, просил прохожих помочь, но один мужик, подняв апельсин, вдруг начал прямо при мне его чистить и заявил: «Они грязные, их теперь всё равно никто не купит, так лучше угости людей», а затем внаглую съел! Многие последовали его примеру: брали и уходили, некоторые даже успевали набить пакеты. Я кричал, мол, так нельзя, надо заплатить, но стоило заикнуться про деньги, как все бросились бежать с награбленным… Я погнался за ними и угодил под колёса такси. В тот день шёл сильный снег, водитель ударил по тормозам, но на скользкой дороге машину занесло. Я даже понять ничего не успел: ноги оторвало, а верхнюю часть тела понесло дальше. Последнее, что я увидел перед смертью, – апельсин, который прокатился прямо перед моим лицом. Так что, по-вашему, заслужил я такую смерть? – В комнате для допросов повисла тишина. – Имел я право мстить? А вы меня арестовывать? Какой приговор вынесет владыка Яньло?